Петр Аркадьевич поочередно изучил все открытые вкладки и сказал бесстрастно:

– Ясно. Опять смотрела разную чепуху и играла.

– Мы не играли! – зачастила Даша. – Мы проверяли, сколько английских слов я знаю. Марианна Георгиевна сказала, что много, да, Марианна Георгиевна?

– Совершенно верно. Мы не играли, мы занимались, – подтвердила Марианна, внутренне возмущаясь. Она совершенно ясно видела, что девочка расстроена и напугана.

 Где-то они с Дашей прокололись. Чем-то они строгому барину не угодили!

– Чем еще вы занимались? – Петр Аркадьевич сунул руки в карманы брюк и посмотрел на дочь исподлобья. – Сколько страниц книги ты прочитала? Той, что я оставил?

– Нисколько! – призналась Даша. – Мы о ней забыли. Мы учились, гуляли. Марианна Георгиевна расспрашивала, я рассказала ей о маме. Потом обедали. Марианна Георгиевна так забавно ведет себя за столом! Но все было тип-топ.

Петр Аркадьевич приподнял бровь и глянул на Марианну с неудовольствием и изумлением.

Она только вздохнула. Простодушный ребенок, желая угодить отцу, болтал то, чего не следовало.

– Папа, хочешь, Марианна Георгиевна проверит, сколько английских слов ты знаешь? Спорим, меньше, чем я? Она показала мне одну игру на компьютере…

– Даша, иди к себе. Нам с Марианной Георгиевной нужно побеседовать.

– Папа, я…

– Я потом к тебе приду, и мы поговорим. Иди.

Последнее слово он произнес очень повелительно. Даша насупилась, поднялась и ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

Марианна выпрямилась и подобралась, ожидая выговора. Не было никаких сомнений: Петр Аркадьевич очень в ней разочарован.

Строгий работодатель постоял немного, не вынимая рук из карманов и глядя на Марианну сверху вниз. Он изучал ее, прищурившись. Не очень-то приятно, когда на тебя так смотрят. Такой взгляд значит: жди беды.

Петр Аркадьевич отодвинул стул, сел, слегка ослабил узел галстука, повертел головой, похрустел плечами и крепко потер шею.

– Устал, – пояснил он, заметив, как настороженно следит за его манипуляциями Марианна. – Целый день был на объектах.

– На объектах? – вырвалось у Марианны. У него и правда было осунувшееся от усталости лицо и вылезшая к вечеру золотистая щетина на подбородке. От него по-прежнему пахло свежим морским бризом, и совсем немного – чистым мужским потом.

Удивительно, но этот запах был ей приятен. Она даже немного успокоилась. Понятно, что перед ней сидит обычный человек, который тоже устает и даже может взмокнуть в своем прекрасном английском костюме. Наверное, господину Аракчееву сейчас хочется залезть в душ, потом натянуть шорты и майку и смотреть футбол с бутылкой пива в руках. А не вести скучные разговоры с гувернанткой о воспитании.

Хотя, о чем это она, какие шорты и майка, какое пиво! Господин Аракчеев дома ходит при полном параде. Может, даже спит в этом костюме. И пьет не пиво, а виски «Чивас Ригал» с двумя кубиками льда.

– Да, на объектах. На стройке. Мое предприятие строит газоперерабатывающие заводы. Почему вы так удивлены?

– Мне казалось, что вы… работаете в кабинете.

– В кабинете тоже приходится. А ваш день как прошел?

– Так, как его описала Даша, – Марианна не желала оправдываться.

– Как я понял, вы не заглянули в те инструкции, что я вам оставил, – Петр Аркадьевич пронзил ее очень строгим взглядом.

– Вы о распорядке дня? Заглянула. Мы ему следовали.

– На обратной стороне есть пояснения. В частности, там сказано, что Даша не должна играть на компьютере и не смотреть видео. Дай ей волю, она будет заниматься этим с утра до ночи. Вы представляете, на какую гадость девочка может наткнуться на ютубе? Даша и без того вела не подходящий для ребенка образ жизни. Теперь я стараюсь оградить ее от любого дурного влияния. Запрещаю ей заводить страницы в соцсетях. Эти соцсети – настоящая помойка. Они под строгим запретом. У вас, надеюсь, нет открытых страниц с фотографиями, где вы демонстрируете всему миру вашу частную жизнь? Я могу надеяться, что вы не станете выкладывать в фейсбук ваши… селфи из моего дома?

– Нет! – перепугалась Марианна. – У меня нет аккаунта! Можете сами проверить!

– Поверю вам на слово. И все же не пускайте Дашу за компьютер. Читайте с ней книги. Сегодня вы должны были прочитать пять страниц «Робинзона Крузо» в оригинале, на английском, и тридцать страниц Гоголя.

– Гоголя тоже на английском? – удивилась Марианна.

– Гоголя на русском. Я оставил книги вон там, – он ткнул рукой вправо. Действительно, на столе лежали две книги.

– Книг мы пока не читали, но, уверяю вас, мы провели время продуктивно.

– Разве? Я просил вас говорить с Дашей только на английском, даже вне уроков. Когда я вошел, услышал русский. Покажите мне контрольный лист, где вы отмечали сделанное за день.

– Я забыла отмечать, – призналась Марианна. В ее груди появилось знакомое трусливое чувство – холодное и противное, мышцы живота сжались, как будто вот-вот грянет катастрофа. Она держалась с достоинством из последних сил.

И никак не могла нащупать нужный тон. Она испытывала растерянность, когда беседовала с Аракчеевым. Он ее ставил в тупик. Она чувствовала себя виноватой и ей очень хотелось начать оправдываться. Каждую секунду казалось, что он ей недоволен и только и ждет случая придраться. А если недоволен, то чего, спрашивается, он ее тут держит? Искал бы себе идеальную супер-пупер-няню, которая никогда не ошибается и знает наизусть всего Ушинского, Песталоцци и Макаренко.*

– Петр Аркадьевич, – быстро сказала она, стараясь взвинтить себя, чтобы вспыхнул гнев и появилась смелость. – Вы наняли меня учить вашу дочь. Я понимаю ваше желание убедиться, что я все делаю правильно. Но прошу вас немного мне доверять. Это был первый день. Мы знакомились и притирались друг к другу. В такие моменты сложно делать все по плану и заполнять разные… контрольные листы!

Она замолчала и часто задышала, отчего у нее закружилась голова.

Петр Аркадьевич выслушал ее с интересом, а потом наклонился ближе, положив обе руки на стол. Марианна невольно глянула на его пальцы: длинные, но не хрупкие. Довольно сильные пальцы, надо сказать.

 – Не пойму, чего вы так разволновались, Марианна Георгиевна, – сказал Петр Аркадьевич с легкой насмешкой и любопытством. – Я пока вас ни в чем не обвинял. Лишь изложил установленные правила. Может, вам кажется глупостью эта затея с контрольным листом?

– Нет-нет! – замотала головой Марианна. – Это, наверное… правильный подход. Как на заводе.

– Даша очень запущенный ребенок. Возможно, я излишне придирчив, но мне будет легче следить за прогрессом, если я буду точно знать, что сделано и за какое время, а что нет.

– Возможно, – пробормотала Марианна, предоставив Петру Аркадьевичу самому догадываться, с какой частью его заявления она согласилась.

–У нас это называется «фотография рабочего дня». Эта мера поможет и самой Даше. Ведение учета дисциплинирует.

– Я это запомню.

– Кстати, вы неправильно выразились. Я еще не нанял вас. Вы принесли рекомендации взамен тех, что съели собаки?

– Нет, – огорчилась Марианна. – Завтра обязательно принесу!

«Если он захочет, чтобы я пришла завтра! Дались ему эти рекомендации, зануде проклятому!»

– Ладно, не стоит, – махнул рукой Петр Аркадьевич. – В центр «Лингва Плюс» я уже позвонил и расспросил Виолу Ивановну. Она расхваливает вас до небес и подтверждает все, что написала в рекомендации. Завтра свяжусь с директором той школы, где вы работали.

Марианна сжала под столом кулаки. Можно не гадать: после разговора с директрисой ее карьера гувернантки мигом закончится. Уж та ему распишет всю «правду». Про соцсети, про моральный облик Марианны Георгиевны… Как же это все надоело!

– У меня вопрос, Петр Аркадьевич. Можно?

– Можно.

– Почему вы все же дали мне шанс? Почему выбрали из десятка других педагогов?  Если сомневаетесь в моем опыте, в знаниях? Я понимаю, что вчера на собеседовании показала себя… не лучшим образом.

Он вроде как удивился, потому что откинулся на спинку стула и потер подбородок.

– Да уж, – усмехнулся он. – И впрямь показали себя не лучшим образом. Вы болтали чепуху, дерзили и почти грубили.

– Я очень волновалась, – призналась Марианна скованно.

– Это было понятно с первого взгляда. Я все же неплохой менеджер и умею определять потенциал работника. Я увидел в вас потенциал. А также увидел в вас искренность. Но причина была другая. Я выбрал вас потому, что Даша попросила. Из всех кандидатов ей понравились только вы.

Теперь пришла очередь Марианны удивляться.

– Даша попросила? И вы… прислушались к ней?

– Конечно, – он начал раздражаться. Его зеленые глаза сверкнули нестерпимым блеском. – Вы что, держите меня за тирана собственной дочери, который ей и пикнуть не дает? Я учитываю желания Даши, когда это возможно. Поймите, Марианна Георгиевна, мне приходится быть с ней строгим. Иного выхода нет. Потому что дочь досталась мне в крайне запущенном состоянии. Она ужасно невежественна. Она инертна, ленива, нетерпелива. Ее голова забита разной чепухой. У Даши было непростое детство. Но вы, кажется, успели расспросить мою дочь о ее прошлой жизни, – в его голосе отчетливо прозвучала холодная ирония.

Поделом мне, подумала Марианна. Нечего было выуживать из ребенка информацию, как сплетница.

– Я случайно, – повинилась она. – Послушайте, Петр Аркадьевич, мне важно узнать о Даше побольше. Иначе как я буду с ней работать? Даша рассказала разные... странные вещи. Рассказала, что периодически пропускала школу, и жила неделю в приемной семье в Англии, потому что ее няню замели в тюрьму за наркотики. Это правда?

– Все правда, кроме наркотиков. Даша, видимо, решила сделать рассказ чуть драматичнее. Иногда моя дочь привирает для красного словца. Еще одна ее инфантильная привычка. В остальном же – да, все так и было. Ирина – моя бывшая жена – уехала на фестиваль и оставила дочь с няней. Которую нашла в первом попавшемся агентстве. У няни оказались не в порядке миграционные документы и обнаружились другие нелады с законом. Полиция не смогла сразу связаться с матерью Даши. Органы опеки забрали Дашу и передали во временную семью. Даша прожила с ними неделю.