- Ты могла бы жить у меня, все-таки загородом менее опасней, - Сайман ей улыбнулся. Конечно, его терзает чувство вины, что она здесь одна, слышит каждый день взрывы бомб, да новости о смертях.

- Нет, спасибо. Я проживу сама, как жила до этого, - Роуз горделиво подняла подбородок.

- Это эгоистично, Роуз, я хочу помочь, - Сайман попытался накрыть руку Роуз своей ладонью.

- Да, может быть. Но где ты был, когда ты мне был нужен? – бросила упрек она, - Когда я разрывалась между работой и сыном? Ты мне нужен был…

- Я не мог, Роуз! – возразил он, - я не мог! Ты же знаешь это!

- Нет, не знаю, - спокойно сказала она, - смерть жены это трагедия, но ты закрылся от нас!

- Роуз, - он мягко заставил ее замолчать, - я виноват перед тобой. Тебе не понять, что чувствовал я. Я до сих пор чувствую вину перед Амандой.

- Почему не понять! – она надула губы, как обиженный ребенок, - я тоже ощущаю себя виноватой, что втянула Теа в это, что ты изменил своей жене. Аманда не заслужила этого.

- Роуз, выходи за меня, - Роуз замерла, не понимая то ли радоваться, то ли плакать. Она отвернулась от него, поджимая нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

- Я не могу…

- Но почему, Роуз? Мне нужен наследник, Теа никогда сюда не вернется, она там в Голливуде звезда, муж летчик и сценарист. Я одинок… Гордость нам обоим не поможет. Прошло уже три года…

- Сайман… - она успела только вздохнуть, как он ее поцеловал.

- Давай распишемся и обвенчаемся сегодня? – в ее глазах появились слезы.

- А что потом? – Роуз уже улыбалась сквозь слезы.

- У нас все будет потом. Ты такая сегодня красивая, - он снова обнял ее.

Они расписались и обвенчались в этот же день, Роуз стала новой леди Портси. Они приехали в Портси-хаус, и вновь обрели себя в объятьях друг друга. Он вновь наслаждался ее юным телом, впитывая в себя аромат ее кожи и волос. Ее платье тихо скользнуло на пол, какая же она красивая стала, роды не сделали ее хуже, а только усовершенствовали, то что дала природа. Роуз соскучилась по нему, он наконец-то забыл Аманду. Он жил сегодня ночью, впервые жил за эти несколько, со смерти Кассандры. Роуз дышала громко, до боли стискивая его плечи, шепча ему в ухо разные слова, что шепчут все влюбленные. Сайман поцеловал ее в шею, неужели сейчас не поздно начать все сначала? Когда-то он просто находил в ней утешение, сейчас он чувствовал, что любит ее. Он заснул в ее теплых объятьях, чувствуя спокойствие и любовь. О, чудесный апрель…

Через неделю Роуз поняла, что ей нужно за вещами в ее квартиру в Лондоне. Они поехали втроем в столицу. Забрав ее вещи с ее новой квартиры у метро «Бэнк», поздно вечером они выходили из подземки на улицу. Солнце сегодня почти не выглядывало из-под темных облаков, наверное, пойдет дождь. Сайман обнимал ее за талию, Джулиан остался с Бекки, служанкой Саймана. Роуз переполняло счастье, ей хотелось кричать от счастья, хотелось сказать всем, что она счастлива, они прошли вместе такой трудный путь, что трудно верить, что все это не сон, а явь. Раздался привычный грохот и тарахтение, в небе парила стальная птица, они как всегда ориентируются на собор Св. Павла, чтобы знать куда бить.

- Роуз, - Сайман куда-то ее оттолкнул, она отлетела в сторону, оказавшись вдали от метро. Бомба точно попала в метро «Бэнк», под завалами находилось сотни человек. Роуз подняла голову, чувствуя что с ней ничего не произошло, если не считать ободранную коленку. С трудом поднявшись с асфальта, Роуз увидела людей разбиравшие завалы. Где еще вдали разрывались бомбы и пылали кроваво-желтые огни.

- Сайман, - его нашли под завалом вместе с девушкой, которую он решил спасти, - Сайман, - он еще слабо дышал, - помогите пожалуйста, - крикнула она, - отвезите меня в госпиталь в Челси.

- Вы с ума сошли, дорогуша, - услышала она от мужчины в сером пальто.

- Я отвезу, вас, - кто-то помог донести бездыханного Саймана в машину. Роуз ничего не замечала, ни сложностей дороги, ни разрушенные дома, убитых людей, и летящие над Лондон самолеты.

В два часа ночи, Саймана внесли в госпиталь. Артур Йорк заметив знакомую девушку, хотел было уйти. Это из-за нее погибла Аманда, помогать этой дряни будет кто-нибудь другой. «Сайман», - услышал он, Артур все же обернулся, растолкал толпу медсестер, увидев на носилках друга.

- Быстрее, ко мне в операционную, - крикнул он.

Адская ночь только началась для него и для всего Лондона. Он пытался спасти друга, он так хотел, чтобы он жил, но одного его желания было недостаточно. Он впервые в жизни проклял Бога, в первые в жизни плакал над операционном столе. Потому что сегодня этой ужасной ночью умер его друг – Сайман Портси. Он выгнал всех, оставшись с ним наедине. Осколочных ранений было столько, что просто удивительно, что не умер мгновенно. Набравшись сил и храбрости, Артур вышел из зала, подходя к Роуз, что сидела на скамейке и плакала.

- Роуз, я доктор…

- Йорк, я знаю, - она вытерла слезы, она встала, смотря прямо ему в глаза, - как он?

- Роуз, - черт, как же тяжело. Он сотню тысяч раз говорил эти слова, почему сейчас слова застревают в горле, - его нет… я… - девушка побледнела и упала в обморок.

1 мая 1941 года пятьсот пятьдесят бомбардировщиков люфтваффе сбросили на город в течение нескольких часов более сто тысяч зажигательных и сотни обычных бомб, в ту ночь смерть унесла около полторы тысячи человек, доведя разрушения Лондона до катастрофы. Еще свежо было воспоминание о рождественской бомбежке прошлого года. Лондонцы окрестили ее вторым пожаром. Власти были готовы рыть братские могилы для потенциальных жертв налетов, но не позаботились создать достаточное количество убежищ, чтобы избежать этих жертв. Лондонцы спасались от бомбежек в метро. Большинство горожан просто залезали дома под одеяло и молились. Это был последний налет на Лондон, Гитлер бросил все свои силы на Россию.

Саймана похоронили рядом с Амандой, его первой женой. Из жизни ушел талантливый психолог, Сайману недавно исполнилось сорок девять. Для их семьи и друзей это стало еще одной страшной потерей. Урсула, как и Артур тяжело переживала это, она хотела поговорить с ним о сыне и так не успела. Фредерик и Вера прибывали в такой же печали, вот и остались они вчетвером в любимом городе, напоминавшим руины. До Джейсона письма не доходили, так как и Кент тоже иногда бомбили, а из-за сражений на Атлантике теперь невозможно было писать Виктору. Война разбила вечных друзей, они уже не те, их времена уходили в не бытие.


₪

- Джулия, где тебя черти носят? – опять опоздала, подумала девушка. Она скинула перчатки и толстый шарф, кидая на маленький диван. Стянув сапоги, Джулия лихорадочно стало искать домашнее туфли. После уроков она целых два часа делала снимки. Осень всегда ее привлекала, ее завораживала это простая умирающая красота. Она искала необычные краски, хотя черно-белые фотографии не передавали всего этого великолепия. Да, природа могла выразить вечность. Джулии не удалось пройти мимо разгневанного отца. Джейсон стоял у колонны, сложа руки на груди, - где ты шатаешься?

- Папа, я…

- Как всегда снимала, - продолжил он, - надо знать меру, Джулия. Время, всегда помнить о времени.

- Я не такая пунктуальная, как ты! – выпалила она, ставя на пол тяжелую сумку с фотоаппаратом.

- Это плохо, Джули, - Джулия вздрогнула, как давно ее никто так не называл, даже не привычно было слышать, - врачебная карьера требует пунктуальности.

- У-у, - Джулия с упреком посмотрела на Джейсона, - я не стану врачом, я буду фотографом.

- Это тебя будет кормить после войны?! – возмутился он.

- А почему и нет! Я ненавижу биологию, - девчонке всего было шестнадцать она уже твердо знала, что хочет от жизни, это открытие потрясло Джейсона.

- Иди, к себе, помоги Флер с арифметикой, - услышав теплоту в голосе отца Джулия рассмеялась:

- В ней мы профаны… - Джейсон засмеялся вместе с дочерью, - неужели, не понял?

- Да, понял, - буркнул он, - конечно, понял.

Вечером он зашел к дочерям, они сидели на большой кровати Джулии, что-то рассматривая. Он стоял на пороге, боясь войти в комнату, разрушить эту идиллию. Джулия так стала похожа на Каталину, те же смешливые страстные карие глаза, тот же слегка вздернутый маленький носик, мягкие скулы, смуглая кожа, круглое лицо, обрамленное пышной копной каштановых волос. Флер же в свои шесть лет полностью являлась его копией. Безусловно, эта ангельская красота станет причиной многих мужских бед. Ни один мужчина не устоит перед голубоглазой блондинкой, пускай и холодной с виду.

- Смотри, это трупы, - прошептала громко Флер, - а это окопы. А это мама, что это Джулия?

- Какая-то площадь, - небрежно ответила она, - а вот на этой, что ты видишь? – Джулия положила перед Флер какой-то снимок.

- О, это есть в нашем архиве, это же испанские бабушка и дедушка, будто бы мама снимала втихаря, - Флер склонилась над клочком бумаги, - почему ты только сейчас их проявила?

- Потому что, только летом их нашла, - заговорщически произнесла Джулия.

- Как всегда, это секрет? – Флер приложила палец к своим губам.

- Да, - успела только прошептать Джулия, как услышала скрип на пороге, - папа, - Флер быстро натянула покрывало, скрывая следы преступления, хотя уже было поздно.

- Джулия, покажи и мне, - они обе думали, это отец сейчас будет орать на них, но вместо этого, он сел рядом с ними, воскрешая давно забытые дни его мадридской жизни. В памяти всплывали ужасные и милые образы, и в каждом присутствовала Каталина. В сердце не возникала та щемящая боль, с которой он приехал в Лондон, время постепенно залатало его больную израненную душу. Джейсон ушел, поцеловал их в щеки, как это делала Кат когда-то, зная, что его сердце начинало жить.