Друг смутился и, подумав, достал из-под полы накинутого на плечи плаща длинный мешочек чёрного бархата и протянул его Фрэнку. На ощупь внутри была твёрдая коробочка, а сам подарок оказался довольно увесистым, хоть на вид размером был едва больше ладони и намного её уже.

— Что это?

— Подарок, — открыто улыбнулся Люциан, чуть тряхнув светлыми кудрями. Глаза его смотрели так прямо и немного грустно, но подобный взгляд был совершенно обычен для друга. — Я увидел это у одной из девушек, с которой мы теперь работаем. Не смог удержаться, почему-то сразу вспомнил о тебе.

— Это её вещь? — ужаснулся Фрэнк, которому совершенно не нравилась даже мысль пользоваться чем-то чужим.

— Нет, что ты, — возмутился Люциан, тут же ухмыляясь одними губами, не вовлекая в улыбку выражения глаз. — Она просто рассказала немного и объяснила, у кого можно достать подобное. Почему-то раньше мне даже в голову не приходило, что что-то такое можно запросто купить в Париже, просто зайдя в нужную лавку, — Люциан усмехнулся. — Только открывай, когда останешься один у себя, хорошо? Я пойду, — он коснулся пальцев Фрэнка и, тихо развернувшись, направился к двери.

— Доброй ночи, друг мой, — сказал ему в спину Фрэнк.

Тот обернулся у самого выхода и тепло, душевно улыбнулся:

— Доброй, Фрэнки. Спасибо тебе за компанию. Это было чудесно.

Когда дверь за Люцианом закрылась и была заперта на ключ, Фрэнк, горя любопытством, побежал вверх по лестнице. Ему не терпелось узнать, что же подарил ему Люциан, это было так интересно и интригующе! Пробравшись в свою комнату, чуть мрачную и помпезную сейчас в ночном тусклом освещении, Фрэнк подошёл к единственному подсвечнику и развязал тесьму, стягивающую горловину мешочка. Вытащив коробочку, которая также оказалась чёрной, с шершавой картонной поверхностью, он открыл крышку.

Множество самых разных ярких эмоций пронеслись у него на лице. Непонимание, удивление, шок — сменялись на нём резко и быстро. Без слов закрыв коробочку, он, раскинув руки, рухнул спиной на мягкую перину кровати, хотя и терпеть не мог делать этого, находясь в одежде «на выход». Отдышавшись и не выпуская подарок из ладони, он позволил себе негромко рассмеяться. Господь благословил его лучшим и совершенно невыносимым другом.

****

Джерард вышел к завтраку, опоздав совсем немного. Видимо, он вернулся ночью не намного позже Фрэнка, потому что выглядел необычайно живым и, кажется, выспавшимся. Одетый чуть небрежно, но при этом во всё чистое и благоухающее свежестью, он сам был как будто бы только что из пенной ванны. Фрэнк не удивился бы этому, за наставником водилась странная любовь к долгим водным процедурам с утра. Хотя Фрэнк не разделял этой привязанности — ему куда приятнее было расслабляться перед сном, чем разнеживать тело с самого утра.

— Доброго утра, мой мальчик, — сказал тот, войдя в малую столовую. Фрэнк уже пил кофе и перекусывал сыром и свежевыпеченным, таким хрустящим и пахучим батоном с маслом.

— Доброе утро, Джерард. Выглядите необычайно свежо, — с лёгкой тенью ревности в голосе заметил он.

Наставник только улыбнулся в ответ, присаживаясь на стул с противоположной стороны круглого стола.

— Где Маргарет и Поль?

— Что-то срочно понадобилось сделать в саду, они позавтракали раньше и вышли на улицу. Маргарет просила передать, что есть ещё буженина. Подать?

Ненадолго Джерард задумался, но потом, осмотрев стол, на котором красовалась фарфоровая тарелка с нарезанными сырами, тарелочки с маслом и мёдом да плетёная корзина с круассанами и батоном, всё же кивнул.

— Видимо, я проголодался, так что позавтракаем плотно. Нас ждут великие дела, Фрэнки, — и он обезоруживающе-широко улыбнулся.

Фрэнк чуть не подавился батоном, но встал и подошёл к небольшому люку в полу, чтобы спуститься в погреб за обещанной бужениной. Она лежала совсем рядом, обмотанная бумагой и чистым льняным полотенцем.

— Как вы добрались вчера? — продолжил беседу наставник, пока Фрэнк длинным ножом нарезал ломти красивого нежирного мяса. — Всё было в порядке, никаких происшествий?

— Да, мы вовремя пустили экипаж в объезд. Я видел людей с факелами, они что-то кричали, и это выглядело пугающе, — Фрэнк отложил нож и понёс блюдо с мясом к столу. — Между прочим, я до сих пор сержусь на вас за то, что вы ничего не говорили мне о ситуации в Париже. То, что я почти не выезжаю из пригорода, не означает, что я не имею права знать. Это же обычная политическая грамотность, неприятно чувствовать себя дураком…

Тон его был чуть обиженным, и он сел, смотря на Джерарда с лёгким укором, от чего тот тоже посерьёзнел и только махнул рукой в ответ, как бы прекращая эту тему.

— Если ты думаешь, что хоть что-то узнал, мой мальчик, то очень ошибаешься. Это лишь самая вершина горы. Проблема много, много глубже. Она кроется в самой основе нынешней монархии во Франции. Сломленная испытаниями королева, честолюбивый самодур-король, странное, нелогичное распределение казны. Беспорядки и недовольство людей — это именно то, чего стоило ожидать. Только вот к чему подобное халатное отношение приведёт в итоге — даже я боюсь загадывать. Надеюсь, как-то уладится, и мы должны этому поспособствовать.

— Я не ослышался? Вы сказали — мы? Значит ли это, что вы собираетесь задействовать меня в делах? — живо заинтересовался Фрэнк, не ожидавший такого быстрого развития событий. Ведь по сути, Джерард ещё не учил его ничему особенному…

— Ты всё верно понимаешь, Фрэнки. Более того, совершенно недавно мне попала в руки очень важная информация, — и тут Фрэнк, холодея от неожиданности, почувствовал, что по его ноге, медленно поднимаясь от лодыжки к колену, скользит… лишённая туфли ступня Джерарда?! — Именно эта информация заставила меня пересмотреть свои планы на твоё медленное обучение. Придётся всё схватывать на лету, но ты же способный мальчик?

Лицо и тон Джерарда абсолютно не имели ничего общего с происходящим сейчас под столом бесстыдством. Между тем ступнёй Джерард ненавязчиво поглаживал колено Фрэнка, и тот ненадолго прикрыл глаза, нервно сглатывая. Жар от этой ласки поднимался всё выше, затапливая подобно прибывающей воде.

Хозяин поместья сидел с совершенно обычным видом и усердно намазывал масло на круассан. Фрэнк не знал, что ему делать и что вообще происходит. Он замер, он еле держал себя в руках, чтобы не пойти мелкой дрожью, потому что Джерарда медленно, но совершенно неостановимо продвигался ногой всё дальше, по внутренней стороне бедра, к самой промежности.

— Налей мне кофе, Фрэнки, — обыденно попросил наставник, выводя Фрэнка из состояния прострации. И в момент, когда тот занёс кофейник над высокой фарфоровой чашечкой, нежно впечатал пальцы ноги в порядком уже возбуждённый от всей этой неоднозначной ситуации пах Фрэнка.

Рука дёрнулась, кофе хлестнул мимо чашки, и некрасивое тёмно-коричневое пятно стало медленно расползаться по чистой льняной скатерти цвета сливок.

— Дьявол! — Фрэнк выругался и вскочил, отставив кофейник. Стул за ним с неприятным скрежетом проехал по деревянному полу и затих.

— Всё в порядке, мой мальчик? — с искренней тревогой и настороженностью поинтересовался Джерард, вопросительно глядя в глаза.

«Что происходит? — недоумевал Фрэнк, чувствуя себя неловко под таким честным и совершенно не понимающим взглядом каре-зелёных глаз. — Что это сейчас было?!»

— Д-да, всё в порядке… Рука дёрнулась, простите, — и он развернулся к шкафам позади себя, чтобы найти хоть что-то, чем промокнуть пятно. А ещё, оказавшись спиной к Джерарду, он неуловимым движением поправил своё достоинство, вызывающе топорщущееся в бриджах, чтобы не так бросалось в глаза. «О Господи, как же неловко!» — думал он, найдя несколько салфеток и полотенце, суетливо промакивая скатерть, совершенно не замечая, с каким неотрывно-изучающим видом наблюдает за его действиями наставник.

— Фрэнк… — он не сразу услышал обращение по имени, но потом замер и поднял взгляд на Джерарда. Тот выглядел предельно серьёзным и спокойным, и холодный тон очень хорошо помог произнесённым словам уложиться в голове: — Это был первый урок, мой мальчик. Ты сам видишь, что слишком импульсивен, и все твои эмоции сразу отражаются на всём — поведении, действиях, словах, тоне, на всём твоём виде. Это очень и очень плохо в нашем деле, это будет сильно мешать. Хотя лично мне, — и он сладко ухмыльнулся, говоря это, — нравится эта твоя черта. Пожалуйста, старайся как можно лучше контролировать своё лицо, движения и эмоции, иначе рискуешь попасть в неловкую ситуацию и мгновенно потерять господствующее в ней положение.

Фрэнк слушал его с широко распахнутыми глазами. Он был пунцовый от осознания того, что говорит наставник. Как же тот провёл его!

— А с другой стороны, — невозмутимо продолжал Джерард, надкусывая бутерброд с бужениной и говоря с набитым ртом, как деревенский трудяга, — подумай об обратной стороне этой ситуации. Уверенно делая что-то неожиданное, но с явным эротическим подтекстом, при этом выглядя невозмутимо, ты вводишь объект в заблуждение, лишаешь его ориентиров, он теряет связь с реальностью и начинает метаться, не зная, как ему себя вести. Становится уязвимым. Открывает слабости. А в итоге, всегда можно свести всё к тому, чтобы выглядеть непричастным: «О чём вы? Вам показалось…» — если вдруг потребуется уйти от ответственности.

Фрэнк уже успокоился и вернулся на своё место, продолжая задумчиво пить кофе и откусывать от батона с маслом и сыром. Румянец и смущение неторопливо сходили с его лица, ушей и шеи. Джерард был прав в каждом слове, нельзя так ярко реагировать даже на что-то неожиданное, сейчас ему было стыдно за свою детскую и наивную реакцию…

— Так всё в порядке, Фрэнки? — снова спросил Джерард, мягко улыбаясь ему.

— Да, я всё понял, кажется… Я постараюсь как можно быстрее научиться, простите меня.