Идя по тёмному коридору и неожиданно запутавшись в бархатной портьере, он, сам того не желая, стал свидетелем эротической игры двух молодых мужчин. Их гибкие сплетённые тела не оставляли сомнений в их молодости.

Из-за портьеры Фрэнку открывалась богатая комната в тёмно-вишнёвых тонах с множеством позолоты и массивной люстрой, с небольшим камином, в котором потрескивал уютный огонь, а перед ним на полу, на огромной бурой медвежьей шкуре два юноши в масках не видели ничего вокруг, кроме себя. Они были так увлечены, что Фрэнк поневоле замер, чтобы не потревожить густое страстное желание, словно разлитое в воздухе. Они сидели перед камином, обхватив друг друга бёдрами, и ноги одного обвивали торс другого. Находясь ещё в одежде, которая, казалось, почти дымилась от жара их тел, они ненасытно ласкали друг друга, подолгу задерживая ладони у сосков, чтобы пропустить их между пальцами и снова взметнуться к шее. Их тонкие пальцы трепетно касались шеи, спускались к ключицам и дразняще скользили по кадыку. Распахнутые сорочки, меж полами которых блуждали их руки, были выпущены из поясов и свободно стекали по телу соблазнительными складками ткани. Вот один из них оголил плечи другого, решаясь на короткий, просящий поцелуй в губы, которому совсем не мешали их полумаски, скрывающие лица. Фрэнк замер, потому что ответом на это глубокое, проникающее и захватывающее слияние губ оказалось собственное возбуждение такой силы, что пришлось вцепиться в портьеру, за которой он прятался. Один из любовников жадно, со стоном повалил своего избранника на спину, не разрывая поцелуя. Прижав его к полу, ухватил руками запястья и зафиксировал их над головой, продолжая голодный поцелуй. Его избранник искренне выгнулся навстречу прикосновениям и издал глухой стон.

Фрэнк не мог и на секунду отвести глаз от разворачивающейся перед ним возбуждающей картины. Он отдавал себе отчёт, что никогда ещё за всю свою жизнь не видел ничего более откровенного, чувственного и обжигающего, чем ласки этих двух юношей. Никогда прежде не видел, как мужчины могут ласкать друг друга. Они настолько открыто и безоглядно отдавались своей страсти, что Фрэнк, глядя на них, уже чувствовал чрезмерное возбуждение. «Это невозможно, — хрустально стучало в его мыслях, — такого просто не может быть. Я ведь только смотрю, я не касался себя ни разу, но нахожусь почти на грани, просто невероятно…» Меж тем любовники увлечённо ласкали друг друга, освобождаясь от ненужной одежды, распуская завязки на бриджах… Наконец тот, что был сверху, обхватил пальцами возбуждённую эрекцию лежащего под ним юноши, заставляя издать сладкий глубокий стон.

Почти не контролируя себя, Фрэнк облизнул губы, взглядом неотрывно следя за движениями чужой руки, что то замедлялись, будто бы желая подразнить извивающегося от удовольствия партнёра, то, наоборот, набирали темп; порой совершенно останавливаясь, истязатель вдруг начинал большим пальцем обводить контуры набухшей вершины, от чего по телу любовника проходили судороги наслаждения. Фрэнк, сам того не осознавая, примерял все эти ощущения на себя, чувствуя, как начинает истекать соками, и как сдерживающая его плоть ткань становится чуть влажной от этого.

— Месье любит наблюдать? — такой знакомый, чертовски неожиданный голос над ухом едва не заставил Фрэнка подпрыгнуть, впервые теряя зрительный контакт с объектами его наблюдения. — Тише, не отвлекайтесь от созерцания этой поистине прекрасной картины. Они прекрасны, не так ли? — голос, который Фрэнк узнал бы среди тысяч других, сейчас будоражил воображение плохо скрываемым возбуждением, и слова обдавали нежную кожу у уха горячим сухим дыханием. Джерард вовсе не заботился о том, чтобы изменить собственный тембр. Но то, насколько его голос звучал голодно, взбудоражило Фрэнка ещё сильнее.

Он не нашёлся, что ответить. Если быть искренним, то не решился. Он искал Джерарда, скользя тенью по тёмным коридорам, и не встретил, он вглядывался в каждый силуэт, предающийся плотским удовольствиям и чувственным наслаждениям, но ни в одном из них не узнал объект своего интереса. И вот сейчас, когда он уже совершенно потерял первоначальную цель визита среди бурного калейдоскопа возбуждающих картин, тот сам нашёл его. Что в этом? Перст судьбы или простое глупое совпадение? В другое время Фрэнк поразмышлял бы над этим, но не сейчас, нет… не сейчас, когда рука Джерарда, затянутая в чёрную облегающую перчатку, окутанная кружевом белоснежных манжет, скользнула по ткани его безрукавки, намереваясь забраться между пуговиц. Жар от этой бесстыдной, но в целом, пока еще довольно невинной ласки, обжёг тело Фрэнка даже через слои ткани. Невольно задержав дыхание от прикосновения и осязаемой близости тела наставника сзади, он хотел обернуться, чтобы увидеть знакомое очертание его губ и подбородка, блеск болотно-ореховых глаз в прорезях маски.

— Месье, вы пропускаете великолепное зрелище и безумно много от этого теряете, — жарким шёпотом обдало висок, и Фрэнк, остановив поворот головы, даже почувствовал, как уха мимолётно коснулась тёплая кожа губ. Повинуясь, он снова вернулся к подглядыванию, и открывшаяся картина захватила его целиком.

Юноши, чьи тела были распростёрты на шкуре, продвинулись намного дальше, чем того ожидал Фрэнк. Тот, что лежал на спине в распахнутой блузе, открывающей взору то и дело вздымающуюся от учащённого глубокого дыхания грудь, бесстыдно раскинул в стороны согнутые колени. Его голова была чуть запрокинута назад в экстазе. Он выглядел волшебно: точёная шея, протянувшаяся к ключицам напряжёнными канатами, скрытыми под бледной кожей; адамово яблоко, периодически ходившее вверх-вниз при сглатывании, вызывающе остро смотрящее в потолок. Между его бёдер, уверенно и требовательно покрывая тело поцелуями и лёгкими укусами, устроился его любовник. Он блуждал по коже губами: от напряженной чувственной шеи до возбуждённо торчащих сосков, проводя влажным языком по гордому разлёту крыльев ключиц. Его обнажённая широкая спина с умеренными связками мышц, перекатывающихся под кожей, была вызывающе прекрасна.

Фрэнк никогда до этого не ловил себя на мысли, что просто упивается, питает себя видом отлично сложенного мужского тела, достойного позировать для скульптур Микеланджело. В паху нестерпимо пульсировала кровь, и он еле сдерживался, чтобы не начать унимать это тянущее ощущение рукой. Наблюдая за происходящим за портьерой, он не заметил, как уверенными и точными движениями Джерард успел расстегнуть его безрукавку и уже ласкал пальцами в глубоком вырезе блузки, приятно скользя по коже груди и живота, обдавая гладкой прохладой атласа. Это было невыразимо приятное чувство, и Фрэнк едва слышно застонал от этой ненавязчивой ласки.

— Вам нравится, месье? Ваше тело кажется мне таким невинным и прелестным, его честные реакции действуют на меня сильнее индийских афродизиаков, которыми торгуют на чёрном рынке в Париже, — голос Джерарда был глухим от явного и сильного возбуждения, и каждое слово вливало во Фрэнка порцию терпкого, щемящего душу яда. Он новыми волнами желания разливался по венам, заставляя неосознанно всей спиной прижиматься к Джерарду, стоявшему сзади. По контуру уха прошёлся горячий влажный язык, от чего Фрэнк начал слегка дрожать, безмолвно требуя продолжения ласк. Джерард беззастенчиво обводил контуры сосков, медленно пропуская их между средним и указательным пальцами, ощущение гладкого атласа на коже дарило непередаваемые, безумно распаляющие ощущения. Фрэнк запрокинул голову на плечо Джерарду, не удержавшись под гнётом невыносимого желания. И тут же почувствовал язык, горячо и требовательно скользнувший в ушную раковину. Джерард, тяжело дыша, вылизывал его ухо короткими, влажными мазками. Фрэнк сходил с ума от нахлынувших ощущений и застонал в голос, за что получил чувствительный укус за мочку уха.

— Тише, mon cher*, мы же не хотим помешать этой прелестной паре в их игре? — вновь раздался томный шепот.

* мой дорогой (фр.)

Фрэнк сглотнул и взял себя в руки, вернув затуманенный взгляд к паре у камина. В этот момент глаза его расширились, так как, судя по неторопливому поступательному движению бёдер любовника сверху, они приступили к самому интересному. Юноша под ним лежал, распутно раздвинув колени. Его тонкие пальцы, унизанные дорогими перстнями, с силой впивались в чужие округлые ягодицы. В него входили медленно и неторопливо, и с каждой секундой этого зрелища у Фрэнка всё сильнее замирало сердце, потому что наравне с тем, что разворачивалось перед глазами, он чувствовал, как Джерард начал спускаться рукой к требующему прикосновений пульсирующему паху. Вот он добрался до твёрдого бугорка под тканью, полностью накрыв его ладонью, и Фрэнк сладко выдохнул, отдаваясь во власть этого невыносимо приятного ощущения. Джерард остановил движение руки, вызывая внутри волну неудовлетворения, заставляя Фрэнка прикрыть глаза и хрипло простонать:

— Ещё… Умоляю вас, ещё…

— Только если вы не будете закрывать глаз, mon cher, — ответил Джерард, несильно сжав плоть Фрэнка пальцами, от чего тот сладко вздрогнул всем телом, пересиливая себя и шире распахивая ресницы. Сердце в груди колотилось так сильно, что грозилось выскочить и упасть на паркет им под ноги.

Юноши, распластанные на шкуре, безоглядно упивались друг другом. Их тяжёлые вздохи и тихие шлепки щекотали и без того натянутые нервы Фрэнка. Джерард стянул зубами атласную перчатку и откинул её на пол; он справился с завязками вельветовых бриджей за какие-то мгновения и тут же скользнул ладонью в складки ткани. Долгожданное ощущение прикосновения тёплых пальцев к перевозбуждённой, налитой эрекции выбило из Фрэнка низкий стон. Он пытался смотреть, не отводя глаз, как юноша на шкуре с каждым толчком всё сильнее и несдержаннее вбивается в тело своего любовника, как тот, обхватывая в ответ его талию лодыжками, требует ещё более сильного, глубокого проникновения, — но глаза закатывались сами собой. Джерард вёл свою развратную игру с его эрекцией в складках ткани распущенных бридж, от чего Фрэнк был готов разрядиться в любой момент, но, словно улавливая это состояние, чуткие пальцы подхватывали и чуть сжимали мошонку, чтобы не дать ему излиться слишком рано.