– Я не европейка. Я русская! – вскинула бровью. – И в России женщины всегда имели равные с мужчинами права. Во всяком случае такого угнетения, как даже в Европе, в России не было. В России появилось крепостное право гораздо позже, чем в той же Европе. И в России в начале XX века у женщин появилось избирательное право, что значительно раньше, чем во многих европейских странах.

– Быть может поэтому в России народ в столь плачевном финансовом положении.

– Что? – прищурила от злости глаза, не обращая внимания на свою оголенную грудь.

– Раз в России так все хорошо, зачем ты поехала в Арабские Эмираты. Чего там не работала?

– Потому что в Эмиратах предлагали выше зарплату. Теперь-то я понимаю – почему! Чтобы заманить! Вы лживые и двуличные люди! – сжимая осколок стекла, почувствовала, что он надрезал кожу.

– Мы лживые? – кажется, я добилась не совсем того эффекта, на какой рассчитывала, шейх, явно, озверел.

Его лицо выражало всю негативную гамму эмоций, на которую он способен. Сглотнув ком в горле, потянула платье наверх, закрывая грудь и пряча завернутый осколок в верх лифа.

– У тебя кровь? – глядя на мою ладонь, сразу переключил гнев на милость.

– Это старая царапина, я просто ударилась в ванной и вновь поранилась, – обманула.

Достав из кармана кипенно-белый платок, обмотал им мою руку.

– Пойдем, я хочу тебя взять прямо сейчас!

Глава 12

Идя на цыпочках за ним, не слышала своих мыслей. Все они были затуманены шумом разогнавшей скорость движения по венам крови. Кожа пульсировала, дыхание сбивалось. Я как будто была во сне. При том, что головой-то я соображала, что то должен был быть кошмар, а вот сердечко так трепетало, словно, это дивные грёзы…

Держа меня за руку обмотанную платком, вел по огромной оранжерее к фонтану, что игриво «раскидывал» в разные стороны струйки воды.

– Ты очень красивая женщина! – отпустив мою руку, произнес. – Когда увидел тебя впервые, не мог глаз отвести. Особенно меня впечатлили твои невероятные глаза.

– Спасибо, – произнесла, опустив взгляд в пол.

Было неловко. Его пронзительные светло-карие глаза, выжигали во мне эмоциональную дыру. Не особо верю в ауру и тому подобную дребедень, но именно с ним я почувствовала, что из меня, словно, вытягиваются соки. Будто он крутой движок, а я емкость с бензином…

– Твои глаза такие же как мои! – вдруг загадочно улыбнулся.

Что? Что это значит? У него, вроде, они одного цвета… Или он имел ввиду что-то другое?

– Я ношу линзы, – потянулся к своему правому глазу.


Пока шейх убирал в «футляр» для линз свое «сокровище», я незаметно достала осколок стекла из лифа и положила его в высоченный горшок для цветка, что стоял рядом. Он же сказал, что «хочет взять меня прямо сейчас». И это, явно, предполагает тесный физический контакт… Порезать его, пока не хочу. А уж себя – тем более.