— Нет, Иван Иванович, не уговаривайте меня, — упрямо настаивал Игорь, — не всегда можно целое следствие провести. Для меня, например, достаточно того, что Люся рассказала.

— Да, — после паузы вздохнул Иванов, — припозднился ты на свет родиться. Тебе во времена лучшего друга спортсменов и артиллеристов цены бы не было.

В машине надолго воцарилось молчание.

За окном по-прежнему тянулись белые, сверкавшие на солнце поля, то набегал, то отбегал укутанный в снега лес, уходили вдаль просеки, кое-где виднелся лыжный след, а порой и след зверя…

В машине было тепло и уютно. Тихо звучала музыка. Одна за другой гасли красные точки под рулем — газа оставалось все меньше, и скоро придется переключить на бензин.

«Интересно, что сейчас делает Наташа?» — подумал Игорь.

Глава VI

АКЦИЯ «БУГОР»

Наташа болтала с Гором.

После Нового года он на три дня слетал на родину и только что возвратился. «Я — станок, — с горечью думала Тутси, — станок, на котором работают в две смены: Гор улетел, но Игорь здесь, теперь уехал Игорь, зато Гор тут как тут да еще другие есть… Ни дня станок не простаивает. Как это называется в газетах? «Не допустить простаивания оборудования!» Что ж, все правильно. Если б наши станки приносили столько дохода, да еще в валюте…» — она зло усмехнулась про себя.

Гор между тем повествовал ей, как он замечательно встретил Новый год, какая высоченная ель была украшена и расцвечена лампочками в саду виллы, какой был стол, какие интересные люди. Его предприимчивый друг за ящик водки договорился с конюхами (Да? Конюхами?) соседнего колхоза, и им привели трех лошадей с санями, так что состоялось даже катание на тройке. На вилле есть сауна, ее растопили, и потом некоторые, совсем голые, прыгали в снег. («Дипломатический групешник, — подумала Тутси, — этого мне еще не хватало».) Словом, жаль, что мадам Тутси не поехала. Но в конце концов, не последний раз. Он извиняется, что не смог ей позвонить сразу после Нового года. Вынужден был очень срочно улететь — вызывал редактор, есть задание, но об этом он с ней еще посоветуется, насчет разных музыкальных групп. Зато он привез ей маленький подарок.

Гор открыл красивую коробку, перевязанную цветными лентами, и вынул… палантин из чернобурок!

Тутси привыкла к дорогим подаркам, но не смогла удержаться от бурного изъявления благодарности.

— А тут — всякая ерунда, — Гор небрежно бросил на диван огромный целлофановый мешок.

— Что это? — Тутси, охваченная любопытством, открыла мешок.

На пол вывалилась гора видеокассет и научно-фантастических романов в ярких обложках.

— Ваша хозяйка ведь любит это, — небрежно заметил Гор.

Бюро переводов здорово выручало Тутси. Она наивно считала, что сумела убедить Гора, будто привозимые фильмы и книги она носит туда, своей, как он называл, хозяйке, — заведующей бюро, которая за это дает Тутси справки, заключает липовые договоры, что, в свою очередь, помогает Тутси в ее отношениях с милицией. А ведь Игорю она говорит, что берет всю эту печатную и видеопродукцию у своих подруг из бюро переводов. «Совсем завралась. Ох и разоблачат они когда-нибудь мое вранье!» Но гораздо больше ее беспокоило, что Гор откуда-то знает про Игоря. Она никак не могла забыть тот странный намек, который сделал Гор накануне Нового года. Откуда и что он знает? Она не решалась вернуться к этому разговору.

Однако на всякий случай практичная Тутси подготовила, как ей казалось, убедительную версию. Игорь — ее сосед по прежней квартире, школьный товарищ. Влюблен в нее, хочет жениться. А как ей быть, если никто другой не оценил ее замечательных качеств супруги, ее верности, преданности будущему мужу (не сможет же Гор не понять столь прозрачного намека!). Что ей остается? Вот она и пасет своего друга детства на всякий случай. Но вообще-то, конечно, ей нравится Гор. Разве он этого не чувствует?.. Версия убедительная, она даже поможет прояснить намерения Гора. Есть у нее какие-нибудь шансы? Женат он, черт возьми, или нет! Конечно, зря с ним она времени не тратит. Гор щедр, ничего не скажешь. Но все-таки может она на него ставить или нет?

И тут она ловила себя на странном противоречии. Где-то в глубине души она хотела, чтобы с Гором у нее ничего не вышло, тогда она в лепешку разобьется, но завоюет Игоря. В то же время Тутси понимала, что богатого беззаботного существования, Нью-Йорков и Парижей, светской жизни и собственных «Мерседесов» в отличие от Гора Игорь ей не даст. Нельзя же сравнивать ведущего журналиста большой зарубежной газеты с отечественным шофером! Но нельзя их сравнивать и в постели… Тутси окончательно запуталась. Она хотела ясности, но боялась ее. Она хотела наконец сделать выбор, но не могла. Она должна была на что-то решиться и ни на что не решалась. Поэтому избрала третий, самый легкий путь — пусть все идет, как идет. Пусть за нее решают. Кто? Ответа не было. Пусть решают, и все.

Но прежней безмятежности не было. Тутси все время испытывала беспокойство, даже страх. Ее гениальная версия, которую она придумала для Гора, чтобы объяснить присутствие Игоря, никак не годилась, чтобы объяснить Игорю существование Гора. Не может же она выдать его за богатого забугорного дядюшку, или директора того самого бюро переводов, или папиного друга, или черт его знает за кого? Игорь не дурак — он сразу все поймет. Да и вообще, как они поведут себя, если встретятся, невозможно предсказать. При одной мысли об этом у нее холодок пробегал по спине.

Словом, будь что будет!

Тутси с радостью доставала для Игоря заграничные видеокассеты и книги. Ей как-то по-бабьи хотелось что-то сделать для него. Она понимала, что зарабатывает в месяц в два-три раза больше, чем Игорь за год, но ведь не могла же она сказать ему об этом! Например, так: «Знаешь, Игорек, вот за то, что ты мне даешь, отчего я с ума схожу, за что я готова руки тебе целовать, другие мужчины отваливают мне за ночь столько же, сколько ты в конце месяца получаешь в своей бухгалтерии». Порой Тутси готова была заплакать. Забывшись, она как-то предложила Игорю зайти пообедать в какой-то кооперативный ресторан. «Пошли, — с готовностью согласился он. — Только погоди — проверю наличность, — и он, достав бумажник, пересчитал деньги, — порядок, хватит».

Она тут же отказалась от своего предложения. Он не мог понять почему, обвинил ее в капризах. На глазах у нее выступили слезы. Они тогда чуть не поссорились. В дальнейшем Тутси всегда соизмеряла свои желания с предполагаемыми возможностями Игоря.

Когда Игорь неуверенно спросил ее, сколько надо будет платить за перепись видеокассет, она вновь испытала ту поразительную жалость. Отвернула лицо и, всхлипнув, сказала: «Ничего не надо. Я им там помогаю в одном деле, они с меня не берут». Игорь поверил, обрадовался: «Знаешь, сколько ханыги дерут! Повезло тебе». («Мне? Повезло?» — Тутси опять чуть не расплакалась.) На плате за романы он настоял. Ведь платил-то Олег. Игорь брал с него при обмене дополнительную плату — «за иностранный язык», как он выражался. Эти деньги жгли Тутси руки.

Она с уважением относилась к увлечениям Игоря атлетизмом и научной фантастикой, но содержание привозимых Гором и передаваемых Игорю видеокассет и романов ее абсолютно не интересовало. Она понимала, что порнографии и антисоветчины там нет (да и кто его знает, что в наше время таковым считается?), следовательно, ей ничего не грозит.

Но то, чего не замечала Тутси, хорошо понимал Гор. Вскоре Игорь получил, переписал и продемонстрировал в чайной «Гармонии» целую серию видеофильмов — «Рожденные неприкаянными», «Жажда убивать», «Смерть мальчишкам», «Рэмбо», «Я отомщу», «Вестсайдская история», «Наш клан сильнее» и т. д. Все это были фильмы о массовых драках, избиениях, о том, как подростковые банды терроризируют порядочных людей, о насилии — словом, после просмотра таких картин у всех чесались руки.

Гор был отличный психолог — он строго следил, чтобы не перегнуть, чтобы не поставлять дешевку, только действительно хорошо сделанные фильмы.

Луков гнул свое:

— Так это у них. У нас не в таких же масштабах! Режиссеры там — мастера, из любой мухи слона сделают.

Но через пару дней кто-то из ребят примчался возбужденный:

— Вы «Арлекино» смотрели? Классный фильм! Посмотришь, ей-богу, жалеешь, что автомата нет. Собственными руками бы всех этих подонков перестрелял!

Это было уже что-то новое. Американцы ладно, с ними все понятно, но наш собственный фильм!

Пошли посмотрели «Меня зовут Арлекино» и согласились. Действительно, с первых же кадров захотелось всех мерзавцев, негодяев, хулиганов — всех уничтожить. И тех, кто их бил, тоже. Все хороши. Только одни в автомобилях ездят, а другие в электричке. Финальные кадры, которые, по простодушному замыслу авторов, должны были вызвать сочувствие к главному герою и его девушке, а также глубокие размышления об истоках преступности, как результате социального неравенства, никого не убедили. Общее мнение выразил Игорь:

— Ну что? Она — шлюха. Кто ее там насилует? Тот самый, с кем она путалась. Только тогда — за красивую жизнь, а тут — бесплатно. И этого козла мне не жалко — он-то над всеми измывался, всех бил, теперь сам получил. И по заслугам.

Кроме ярости против этих малолетних подонков и желания их уничтожить, фильм «Меня зовут Арлекино» иных чувств ни у кого не вызвал.

Не последнюю роль в формировании «группы самозащиты» сыграл добытый Игорем американский фильм «Население — против преступников». По сравнению с другими то был необычный фильм, не художественный, а документально-публицистический. О борьбе с преступностью не полиции, частных сыщиков и детективных агентов, а так называемых законопослушных граждан. Атлетисты смотрели затаив дыхание. Сначала на экране развертывалась страшная картина массовой преступности в США, Англии, Франции, Италии… Беспомощность полиции, бессилие прокуроров, мягкотелость судов. Что же делать? Тогда граждане стали создавать свои организации; так, в США возникает Ассоциация добровольных борцов с преступниками — пять миллионов человек. А поскольку там пистолеты и винтовки продаются на каждом углу, то вооружены все до зубов. В Англии учреждается Общество оказания поддержки пострадавшим от ограбления, и каждому отделению этого общества, а их множество, приходится иметь дело в среднем с восемнадцатью ограблениями в неделю. В США существует организация «Ross comitatus». Ее члены посчитали (и вполне справедливо), что полиция плохо справляется со своими обязанностями, и взяли все на себя. У них оружия побольше, чем в армии иной страны. Учредили собственные суды. Сами судят преступников, без особых формальностей, и сами же их наказывают. В городе Балтиморе подобная же организация «Черный октябрь» тоже судит преступников (точнее, тех, кого она считает таковыми) и выносит только один приговор — смертная казнь. Сама же и приводит в исполнение. В Детройте еще одно общество: «Население — против преступников». Его члены разъезжают по городу и обо всем подозрительном тут же сообщают полиции (а подозрительным им кажется все). В Индианаполисе создали общество «Крестовый поход против преступности». Ну и так далее. И когда на экране после жутких кадров, иллюстрирующих злодеяния преступников и беспомощность полиции, возникают эпизоды успешной борьбы возмущенных граждан с теми же преступниками и ее праведный финал — валяющиеся в канавах, в лесу, на пустырях зарезанные, застреленные, задушенные (простите, казненные) правонарушители, у зрителей возникает чувство удовлетворения — справедливость восторжествовала!