Предложения имели широкий диапазон: один предлагал упразднить погранвойска, открыть границы, уничтожить все вооружение и тем продемонстрировать наше миролюбие. «Поверьте, — кричал он, — Запад оценит! И по нашему примеру разоружится!» — «А если, наоборот, оккупирует нас?» — попытался кто-то задать вопрос, но на него зашикали.

Другой, с цифрами (его собственными) солидно обосновывал бесполезность наличия любых вооруженных сил в наше водородно-баллистическое время.

Так продолжалось с полчаса. Иные любопытные подключились к толпе, иные в отдалении стояли на тротуаре и молча следили за происходящим. Среди них был и Август Гор.

Наконец подкатили машины. Из них выпрыгнули энергичные милиционеры в серых беретах, с резиновыми дубинками в руках. Они присоединились к немногочисленным милиционерам в обычной форме, пребывавшим здесь с самого начала и пытавшимся с помощью мегафонов объяснить толпе, что сборище незаконное, поскольку нет разрешения исполкома. А не было разрешения (как стало известно), поскольку никто за таковым не обращался. Но поскольку не обратились… Порядок есть порядок… Расходитесь…

Собравшиеся никакого внимания на эти призывы не обращали. Милиционеры вяло ходили от одной группки людей к другой, миролюбиво уговаривая идти по домам. Группки рассеивались, чтобы тут же собраться рядом.

Но энергичные ребята в беретах были настроены иначе. Мгновенно построившись клином, подобно их далеким предкам из дружины Александра Невского, они быстро и напористо врезались в толпу, рассекая ее на сегменты и расчищая площадку возле памятника.

Кое-кто сопротивлялся, даже пытался вступить в драку. Таких скручивали и уводили к машинам. Чувствовалось, что «серые береты» хорошо тренированы, что все многократно отрепетировано и отработано. Толпа распадалась. Еще бы! Разве сравнить этих дилетантов с профессионалами из «Демократического союза», что устраивают свои цирковые бенефисы у памятника другому великому писателю — Пушкину. Вот там — да, там чуть не жизнью рискуешь.

Среди задержанных Олега не было. Больше всех суетившийся, командовавший и кричавший, он в решающий момент исчез, словно растворился в воздухе.

Прошло еще полчаса, и сквер опустел. Лишь несколько случайных люберов, не разобравшихся, в чем дело, и надеявшихся «размяться» с этими недоумками, за каковых они приняли глубоко идейных пацифистов, разочарованно сидели на скамейке под неодобрительными боязливыми взглядами трех-четырех хипарей, уже начинавших собираться на свою очередную тусовку.

Скрывшись в одном из бесчисленных проходных дворов, Олег торопливо удалялся от места происшествия. И нос к носу столкнулся с Игорем, направлявшимся в «Гармонию». Зачем-то срочно просили собраться активистов «группы самозащиты».


Олег и Игорь шли навстречу друг другу по знакомой арбатской тропе, не подозревая, что стопы их во многом направлял тоже не спеша идущий где-то по Арбату корреспондент западной газеты умеренного направления Август Гор.

«Конечно, — рассуждал Гор, рассеянно глядя на уныло мерзнувших возле своих нераскупаемых шедевров бородатых рафаэлей, — митинг жилковатый. Потоптались, пошумели. Да и народ, прямо скажем, неинтересный, такие с плакатиками еще на бульвар выйти могут, а с пистолетами на площади — вряд ли. Но кое-что есть: листовки, лозунги, митинг… Об этом расскажут газеты и радио на Западе, да и здесь, слава богу, как только какой-нибудь скандальчик, так пресса, радио, телевидение радостно начинают звонить об этом во все колокола (поэтому, к счастью, в газетах не находится места для рассказа о больших скандалах на Западе!). Не без его, Гора, помощи. Надо зайти сегодня же в пресс-центр на Зубовском и в бар в «Национале» — скоро все иностранные и столичные журналисты узнают о мощной демонстрации против по-прежнему милитаристских устремлений Советского Союза, который на словах конечно же за разоружение, но на деле… Тысячи юношей продемонстрировали свою волю… Правительству и генералам придется считаться… Гор уже набрасывал план будущей статьи, которую, как он это порой делал, опубликует под псевдонимом в другой, не своей, газете. Ходит такой анекдот в Москве — Гор все их заносил в свою тетрадку — про раввина. Его враг обвинил раввиновых дочерей во всех грехах. «Как вы можете так говорить, — протестует раввин, — у меня вообще нет дочерей». — «Неважно, — говорит враг, — мое дело привлечь внимание». Вот так и этот митинг.

— Ты откуда чешешь? — поинтересовался Игорь, немало удивленный внешним видом столь элегантного обычно Олега, на этот раз представшего перед ним в какой-то явно с чужого плеча куртке и джинсовых брюках. — Золотарем прирабатываешь?

— Ты понимаешь, сейчас у «Гоголя» был грандиозный митинг! Народу — жуть! — начал рассказывать Олег. Он был несколько смущен этой встречей, а потому словообилен. — Оказывается, все против воинской повинности, все поддерживают академика Раушенбаха, требуют…

— Тихо, не ори — не глухой, — прервал его Игорь, — небось академика Олега все поддерживают, вдруг да призовут его в конногвардейскую часть навоз за лошадьми собирать. И советская наука и культура потеряют титана мысли. Ладно. Насчет «Библиотеки фантастики» порядок? Или трепался?

— Ты что?! — Олег вновь обрел уверенность. — Если сказал — железно. Ты уже в списке.

— То-то, — Игорь послал в него парфянскую стрелу, — а то, думаю, призовут тебя, уедешь на Курилы, и накрылась моя «Библиотека».

Олег сразу помрачнел и заспешил прощаться.

Игорь тоже перестал улыбаться. Мысли его перенеслись в «Гармонию», что там могло случиться?


А случилось следующее.

— Вот что, друзья, — торжественно возвестил Леонид Николаевич, когда штаб «группы самозащиты» атлетистов собрался в чайной, — мы тут возимся с этими подонками и ничего, кроме них, кругом не видим. Это эгоистично.

Все молчали, мысль была неясна.

— Вы знаете эту забегаловку на Остоженке, ну, в переулке, недалеко от бензоколонки?

— Ну? — поторопил не любивший долгих предисловий Луков.

— А то, что директор ее — взяточник и вор. И спекулянт к тому же.

— Почему ты решил? — снова задал вопрос Луков.

— Потому, — начал объяснять Леонид Николаевич, — что я там иногда бываю. Захожу, заказываю бутерброд с колбасой — нету, боржом — нету, апельсиновый сок — нету. Ничего нету! А два дня назад вечером уже забегаловка эта закрыта, случайно прохожу мимо и вижу, в темноте — там фонарь не горит, наверняка нарочно повредили, — так вот, в темноте грузят в пикап ящики с боржомом, соки, колбасу. Не привезли! Увозят! Картина ясная: посетителям продукты не выдает, а увозит куда-то и там сбывает. Куда? Вчера не поленился, подъехал на машине, жду у колонки якобы. Смотрю, картина повторяется. Только пикап отъехал — я за ним. Далеко ехать не пришлось, до ближайшего кооперативного ресторана! Там все выгрузили. Понятно? Этот директор или заведующий, не знаю, как он там называется, получает продукты и перепродает их кооператорам с хорошей наценочкой! Вот так!

Леонид Николаевич обвел присутствующих торжествующим взглядом.

— Вот так! — повторил он.

Некоторое время все молчали.

— Странно, — заметил дядя Коля, — зачем кооператорам соки и боржом, коль они их запросто купить могут без всяких наценок, по госцене.

— И уж как-то все очень примитивно, — с сомнением покачал головой Луков, — получает, грузит, отвозит, отгружает — знай денежки считает. У него что, вся милиция, ОБХСС, контролеры в кармане? Ничего не боится?

— Ну хорошо, — задал наконец Игорь главный вопрос, — ну ворует, ну спекулирует. А мы при чем? Набрали бы вы, Леонид Николаевич, 02 из ближайшего автомата, и его тут же ментуха и накрыла.

— То есть как при чем! — взвился Леонид Николаевич. — Если мы решили с подонками бороться, то не можем ограничиваться одними рэкетирами. Хорошо, справимся мы с этой бандой, отстоим «Гармонию», а дальше что? Пусть воруют, спекулируют, берут взятки? Нет уж — взялся за гуж, не говори, что не дюж!

— А милиция… — начал было Игорь.

— Да брось ты со своей милицией! — отмахнулся Леонид Николаевич. — Они же доказательства потребуют, а у него наверняка все в ажуре. И кончится дело тем, что этот мерзавец отделается легким испугом, а скорей всего, очередной взяткой. Нет уж!

— И что ты предлагаешь? — спросил Луков.

— Мой план таков, — чувствовалось, что Леонид Николаевич этот план тщательно продумал. — Во-первых, мы сфотографируем разные этапы преступления — погрузку продуктов у кафе, перевоз, выгрузку у кооператоров. Отдельно, незаметно, пустую стойку кафе, изобилие в кооперативном ресторане, наконец лица, крупным планом, и директора и кооператоров. Все это незаметно. У моего друга есть японский фотоаппарат, снимает в темноте. Далее подождем и разгромим его кафе, машину, можно квартиру и разбросаем фото вокруг, чтобы знал за что. Можем морду набить.

— Ты соображаешь, что говоришь? — Луков смотрел на Леонида Николаевича с участием. — Мы кто, громилы, бандиты? Мы боремся за правое дело, правыми средствами. Можно все заснять и послать в милицию, анонимно.

— И что, — вскричал Леонид Николаевич, — думаете, они что-нибудь предпримут. Он же их всех купил! Не купил, так купит. Не купит, так скажет, что все это фотомонтаж… Нет, с такими так нельзя. С волками жить — по волчьи выть, с ними…

Спор длился довольно долго. В конце концов остановились на компромиссном решении: подкараулить взяточника зава, почистить морду, шепотом предъявить ему на ушко обвинение и разбросать в кафе и в ресторухе у кооператоров компрометирующие фотографии.

Погромы и поджоги были отвергнуты.

— Так недолго и самим загреметь, — подвел итог Луков. — Глядишь, в разбойников с большой дороги превратимся.

Фотографирование взял на себя Леонид Николаевич, как умелец этого дела. А приговор над жуликом взялись исполнить Луков, Игорь (вдруг к тому же понадобится водитель) и дядя Коля.