Арбинский соображает, что к чему. И действует по моим указаниям.

- Лиса… Ты считаешь, что сможешь повалить всех людей этого дома?! – вкрадчиво произносит Арбин, делая нерезкий шаг ко мне.

Я выставляю левую руку вперед и поспешно произношу:

- Схватишь меня – они убьют всех твоих людей. Я клянусь тебе, Арбинский, не для поражения они сюда приехали! - с дрожью в голосе обещаю я, на лбу выступают капли пота, а мной овладевает паника, - будешь препятствовать мне, и из остальных шести машин попадают патроны. Твои люди лягут, как карточный домик: внутри авто прекрасные стрелки, а месторасположение каждого твоего человека у них в кармане. Мы… мы долго готовились к этому. Даже не пробуй сопротивляться!

Арбин замирает. Понимает, что это конец. Верит.

Я иронично улыбаюсь, хоть и нервно:

- И неужели смерть твоих людей – это маленькая расплата за то, что ты сделал со мной? – с иронией, грубо произношу я, и он верит. Верит, что полягут все.

Я начинаю делать шаги к автомобилю я вижу, как тяжело Арбинскому дается стоять смирно и на месте. Как он сжимает кулаки и челюсти, как играют желваки на его скулах, но он не приказывает своим людям схватить меня. Понимает, что я не лгу, и в ходе этой операции лягут все, кто только может. Я обещала ему это.

Он сделает себе же хуже, потому что все равно ничего не добьется.

- Благодарю тебя за подарки. За аттестат, экзамены, паспорт и прочее, - говорю я на ходу, не опуская пушки. В автомобиле меня ждут, тянуть больше некуда, потому что Арбин от переизбытка эмоций может запросто положить на жизнь своих людей, ведь на кону… его ребенок и я.

Его удерживает лишь только одна чертовая мысль, что он не добьется этим ничего. Ровным счетом. Лягут его люди, а я все равно уеду на одной из машин. Арбинский не глупый, он понимает, что здесь не все машины. Что остальная группа ждет сигнала неподалеку.

- Еще я компромат на тебя прихватила. Может, и не на тебя, там слишком много бумаг было. Я все взяла, дабы не ошибиться, и чтобы ты не рыпался особо, идет? – натянуто и нервно улыбаюсь я уже ближе к машине.

Я бы не сбежала сама. Арбинский это понимает и его до безумия волнует, кто руководит операцией и чьи люди находятся в бронированных авто. До безумия. Но он лишь сжимает кулаки.

Артем вскидывает взгляд:

- Беги, - вдруг произносит до безумия яростный мужчина и разжимает челюсти, он расслабляется и это пугает меня, - за моих людей спасибо. Характер у моей лисы не Виктора, однако, - ухмыляется он не по-доброму, - помни про тельце и бульдозер. Моя девочка, помни.

Я хватаюсь за дверь черного большого автомобиля и в последний раз смотрю в янтарные глаза.

Они на миг просвечиваются добротой и яростью одновременно.

- Влада, уходим! – цедит мужчина из салона, ведь я уже открыла дверь, но все никак не могла оторвать взгляда от потемневших глаз Арбина.

- Прощай, Арбин. Навсегда! – не думая более, я сажусь в авто. Проходит лишь секунда, и мы трогаемся с места. Рев автомобиля не успокаивает меня, а еще больше нервирует. Я дрожу до ужаса и только сейчас пистолет выпадает из моих рук. Никчемная вещь, я и без нее могла бы справиться.

В салоне сидят четверо мужчин, меня просят пересесть прямо в центр заднего сидения – между двумя мужчинами, но говорят отклониться от центра лобового стекла, чтобы в случае чего не вылететь из машины через лобовое и вообще быть в безопасности.

А вскоре начался такой ужас, который ранее мог мне только сниться. За нами была погоня длительностью в долгие томительные минуты. Наша машина виляла, пытаясь затеряться среди других восьми идентичных автомобилей, а меня крепко придерживали и отклоняли от центра, потому что мы множество раз резко тормозили и затем продолжали нестись по безлюдным улицам с огромной скоростью. Время побега тоже было рассчитано. Каждая минута отдаляла меня от Арбинского, и вскоре наша и еще несколько машин совсем оторвались от погони зверя. Погоня была ожидаема, и она была самой легкой из всех поставленных задач во имя моего побега, не было сомнений, что мы затеряемся и сможем оторваться.

Я глубоко вздыхаю. В остальных машинах едут более важные люди, но они едут впереди, они были вдвойне застрахованы от взора Арбинского. Там сидели Влад и Аня, и через полчаса, едва попав в их машину, я падаю без сил от перенапряжения.

Маленькая девочка, сумевшая сбежать от своего зверя, только сейчас упала без сил. Она только сейчас сломалась и на миг даже показалось, что оправиться лиса уже не сможет, но все находившиеся в салоне прекрасно понимали: девочке просто нужно пережить это и восстановиться силами, привыкнуть к свободе и вновь адаптироваться к внешнему миру. Не факт, что маленькая девочка еще когда-нибудь вернется, но главное, что Владислава Отрада – выжила в объятиях зверя, и это дает шанс всему остальному.

Лиса уснула в руках тех, кто ее спас. Кто знает, что бы осталось от этой маленькой лисы, не решившись она на побег? Кто знает, с какой бы скоростью зверь ломал, подчинял, развращал и присваивал себе ее хрупкое тело?.. Маленькая неопытная лиса уснула крепким, уставшим, ужасным сном и, скорее всего, проснуться она больше уже не сможет.

Потому что в ее теле проснется уже совсем другой человек, в сумке у которого лежит компромат на убийцу ее родителей. Лиса так и не успела узнать, что Арбинский готовился вот-вот отомстить тем, кто оставил девочку сиротой. Он хотел кому-то жестоко отомстить за ее сиротство.

Лиса бы не знала, что теперь ей делать со всем этим компроматом, но Отрада Влада, девушка, женщина и просто другой человек будет знать… Она будет расчетлива настолько, что когда-то – в далеком будущем - она обязательно напугает самого Арбинского. Обязательно напугает!

В руках бывшей маленькой лисы теперь находились судьбы многих палачей ее жизни, палачей ее родителей и дяди, которого помогли засадить, и в том числе в ее руках была жизнь Арбина, и только другому человеку – бывшей маленькой лисе - решать, что со всем этим делать.

Глава 26

Февраль, 2006 год. Курортный город Мирлите.

Отрада Владислава.

Я помню, как я отнеслась к Анне в наш первый день знакомства. Тогда Арбин собирался улетать в Израиль, а утром заявилась она – женщина, похожая на кошку. На цепкую такую кошку да с приличной хваткой и стервозной натурой. Тогда, на кухне, я сказала, что не претендую на Арбина, так она и не претендовала. Я убедилась в этом позже, ведь Аня уже на тот момент состояла в счастливом браке. И сейчас она тоже счастлива.

Я помню, как не могла ее терпеть, как до дрожи выводили меня ее слова, ведь бывшая жена Артема давала мне советы вплоть до интимных: как себя вести, что говорить… чуть ли не свечку желала держать, и именно эти советы настроили меня негативно к этой женщине. Как оказалось, зря.

У Ани все это время была важная роль – они с Владом распределили между собой цели и задачи, и Аня была своеобразной разведкой ситуации. Она ни в коем случае не должна была вызывать подозрения у Арбина, а самое главное - у одной, как оказалось, неуравновешенной женщины по имени Инга. А потому Аня и вела себя так - стервозно. Порой настраивала меня против себя специально, но так, чтобы я слушалась.

Чтобы бесилась, но слушалась и верила в то, что Аня никогда не предаст Арбина. Весь этот спектакль был разыгран именно для домработницы, мнение о которой у Ани было правдивым.

Пока Аня выполняла нужную роль и навещала меня во время отъезда Арбина, Влад готовил план, чтобы вытащить лису из логова зверя, то бишь меня… Я негодовала, терпела, желала сбежать и даже предпринимала попытки в то время, когда Аня просила меня читать между строк и готовила план моего побега.

Все они понимали, что другого выхода нет: нужно было устраивать побег, пока еще не слишком поздно. Но побег был возможен лишь с тем условием, что Арбин должен вернуться из Израиля, и только после его приезда я могу исчезнуть. Нельзя было срывать его с Израиля – так потом призналась Аня, когда объясняла, почему они оттягивали исполнение всего плана. Но позже в план вмешался случай, и я забеременела, а Ане моментально был запрещен доступ в дом. Ситуация осложнилась, весь план был бы под угрозой, если бы не Олег, однажды проникший в дом.

Олег исчез, чтобы все рассказать Цесарскому. Моя беременность еще больше подбила их к мысли, что пора действовать, потому что Арбин не менялся. Нет, все его слова – это пороховая бочка, а мой страх при нахождении рядом со зверем только угрожал жизни малышу. Я должна была выбирать: либо малыш, либо… худший из вариантов.

И я выбрала жизнь и благополучие.

Поэтому теперь нужно было делать все, что угодно, но Аня должна была попасть в дом – такое было принято решение.

И я попросила Арбина вернуть ее – Аню.

И он исполнил мою просьбу.

Сам же помог мне сбежать!

***

Новая жизнь, новые документы, хоть и не другие буквы в твоем имени и фамилии, но все остальное уже лишает тебя прошлой жизни насовсем, метко отрезая и отсекая все, что было до. Другие города, хоть и не страны стирают с тебя остатки теплых и уютных воспоминаний, смена места жительства сдирает с тебя кожу живьем, вынуждая кричать и даже орать от того, что ты уже не прежний. К сожалению. Ты теперь не тот, кем был раньше, хотя иголки, черт возьми, по-прежнему на тебе и они не сломлены.

Я вовремя покинула зверя, а так… кто знает, что бы от меня осталось? Новые вкусы и смена деятельности понемногу отдаляют тебя от боли, за течением времени ты забываешь о них - о своих кровоточащих ранах и несломленных иголках. Ежик – так называет меня Цесарский.

Город N станет для меня пристанищем на долгие годы – я так надеялась, но на деле пока лишь я пробыла здесь немного времени. Пока лишь обосновалась.