Амина Асхадова - Арбин

- Как и произошло с Арбинским? – ловлю я ход мыслей.

- Да, ты права. По прошествии какого-то времени, которое нужно мозгу на восстановление каких-то функций после повреждения, личность появляется вновь, но уже как новый человек. Новую личность человека создаёт сам мозг, своей внутренней работой. Новая личность начинает осознаваться, изучать себя и мир заново: "ничего не было и вдруг я понял, что существую". Именно наша память и есть то, что мы называем "личностью".

- Знаешь, что я поняла? – спрашиваю я через несколько минут обдумывания информации.

- Что? – с интересом спрашивает Марат, отпивая кофе.

- Я теперь точно хочу учиться в медицинском. Как и ты, - улыбаюсь немного, доедая заказанный десерт.

- Нет, ты все-таки еще более наивная, чем я думал, - с усмешкой произносит Марат, а затем с извинением произносит, - с такими намерениями ты даже к тридцати не закончишь: шесть лет учебы, ординатура, аспирантура и прочая ерунда. Но я думаю, что новый Артем тебя поддержит. Я уверен, поскольку я общался с ним, и он с нетерпением ждет встречи со своей женой, хоть и не помнит ее совсем.

Я молчу немного, а Марат продолжает:

- Кстати говоря об этом. Исходя из того, что я сказал, получается, что всё наше сознание, всё то, что позволяет нам сказать про себя "я", весь наш "внутренний мир", все наши привычки, предпочтения и любовь - всё это существует лишь до тех пор, пока в мозгу исправно работают все химические, биологические и электрические процессы. И когда мозг сильно повреждается или, тем более, когда человек умирает, всё это просто гаснет. Увы.

- А как же его любовь к ребенку? Любовь Арбинского в смысле, - я вздрагиваю.

- Я бы на твоем месте спросил еще: а как же его чувства к тебе? Ведь они были, лиса, и не спорь со мной. Тут ответ печален: он не помнит себя, а тебя – и тем более. Он ничего не знает о сыне, но рано или поздно задастся этим вопросом, ведь по легенде и штампу в паспорте вы женаты с две тысячи пятого года.

Я ошеломленно произношу:

- Получается, если я не вернусь в его жизнь, то он и не вспомнит обо мне? О сыне?

- Вероятно, что если память последних лет не вернется, то и тебя в его жизни, считай, как и не было. Артема и подавно, потому что у них нет никакой связи – он даже не видел своего сына.

Я замолкаю. Ком в горле почему-то стоит большой, а температура тела повышается. Я чувствовала себя почему-то отвратно.

- Как же быть? – шепчу я, - как он полюбит дитя, которое не помнит… Да и в прежней жизни он его ни разу не видел, а сейчас?..

- Мы надеемся, что с положительными эмоциями в его голове всплывет какая-то информация – на подсознании он вспомнит… Нет, он почувствует родство и только в хорошем свете. Память должна вернуться, но нужная нам. Насколько это возможно, понимаешь, лиса? А для этого нужны и крайне важны положительные эмоции.

- А если не вернется?! – напряженно спрашиваю я.

- А если нет, то его любовь – не сыну, слышишь? Его любовь не сыну, а тебе - еще надо будет заслужить. Это чистый лист, Влада. Мне жаль, но это плата за то, что мы можем слепить другого человека из бывшего насильника и убийцы. А когда ты будешь готова познакомить его с сыном, и гадать не нужно, Арбинский сразу признает и почувствует свою маленькую копию. Но сначала в его жизнь заходишь ты – его законная жена.

Ноябрь, 2009 год.

Ты ли та девушка, которую Арбин брал без согласия? У которой он не спрашивал мнения? Которой безжалостно распоряжался палач? А что, если это именно он - Арбин ждет тебя за дверью? А ты все зовешь его незнакомцем, наивная глупая девочка…

После просторной горячей ванны я ступаю босиком на теплый молочный кафель, возникаю перед длинным в полный рост зеркалом и не отрываю от себя взгляда. Черт возьми, почему же эти ядовитые мысли не могут уйти из моей головы? Как избавиться от них?

Почему порой так страшно, особенно ближе к вечеру?

Убираю темные мокрые волосы с лица и крепко прижимаю их к голове, вглядываюсь в черты своего бледного лица.

Лиса…

Его лиса, пока и если он не вспомнит: кто я, что он со мной делал и как…

«…Вскоре он исполняет обещанное. Я оказываюсь в ванной, потому что чудовище так хочет.

Хочет, и все. Чудовище считает себя правым.

В этой ванной я проводила много времени в одиночестве, уделяя время себе и своим мыслям. Здесь я часто находилась наедине с собой, здесь я лечила себя морально, а эти стены многое знают обо мне. Даже больше, чем знает обо мне сам Арбин, в распоряжении которого, я уверена, вся моя подноготная.

Но сейчас, в эту секунду все иначе. Я тяжело дышу, потому что он не собирается останавливаться. Он решил меня проучить. Чтобы неповадно было смотреть и улыбаться другим. Арбин настраивает воду и затем поворачивается, разглядывая мое обнаженное тело из-под своих ресниц и прищура. Я ловлю его взгляд.

Мои руки начинает охватывать мелкая дрожь, я смотрю на них и не узнаю саму себя. Иногда я думала, что за все дни пребывания здесь заложницей я повзрослела морально, ведь я уже не помнила себя той семнадцатилетней девочкой, которой являлась буквально на днях. Ведь после того дня рождения все изменилось. В марте был мой день рождения, и тогда моя жизнь покатилась по наклонной с огромной скоростью. И скорость эта увеличивалась в геометрической прогрессии.

Я часто не узнавала себя более. Словно другой человек показывался в зеркале напротив. Однако, в моменты отчаяния я все равно понимала, что это не так: я по-прежнему являлась собой, я себя не потеряла.

Сквозь пелену собственные руки и ногти показались мне неухоженными и неопрятными. Лишь на секунду эти странные мысли овладели моим сознанием, а затем я почувствовала толчок в спину и вынырнула из мыслей в реальность, к которой до сих пор не могла привыкнуть.

Арбин подталкивает меня в спину, приказывая лезть под горячие струи воды и не терпя возражений. Я оставляю теплый кафель и вскоре чувствую ступнями горячую чистую воду. Обнаженный Арбин движется следом. Он поступает так же, не сводя при этом с меня своих янтарно-карих глаз. Его большая жесткая рука касается шеи, большим пальцем он гладит ключицу и предпочитает исключительно не замечать моего отвращения к нему.

Человек, прошедший много грязи, предпочитает не замечать ее ни под собой, ни рядом, ни в своих действиях и поступках.

Затем его рука убирает влажные волосы с моего лица – глаза, щеки, губы и подбородок вскоре освобождаются от плена рыжих локонов, которые под струями воды давно превратились в темные мокрые пакли.

Зачем же ты делаешь вид, что нежен со мной? Ты - нежен, пока я - покорна, однако не забывай, что я по-прежнему та глупая девочка, которой едва исполнилось восемнадцать, и жизнь которой ты умело втоптал в грязь. Просто потому, что можешь, чудовище.

Так какой покорности ты хочешь от меня?

Я встречаю взгляд его странных глаз и замираю. Вот и все, вот мне и конец.

- Вернемся к насущному. Как же все-таки меня зовут, Влада? – цедит он, а его рука с силой сжимает мою грудь, вырывая стон боли и получая в ответ слабое, жалкое по его меркам сопротивление».

Накидываю на влажное тело махровое большое полотенце нежного цвета. Включаю фен, чтобы не казалась подозрительной тишина. Мужчина сказал, что может лечь в другой спальне и первое время позволить нам привыкнуть друг к другу. Он не хотел уходить, я видела это по его янтарным глазам, но предложил.

Потому что чувствовал мое состояние.

Я не могла настаивать на раздельных спальных местах. Это было бы странно услышать от собственной жены, не так ли? К тому же Артем непременно задался бы вопросом: а было ли все хорошо у нас до потери его памяти?

Марат говорил даже об интимных подробностях. Чертов психолог…

Не стесняясь, Марат готовил меня ко всему. Он предупреждал, к чему нужно быть готовой, если я намерена вернуться обратно к Арбинскому – к человеку из прошлого. Говорил, что если нет - если я не готова, то значит нужно вовсе отказаться и даже не пытаться что-то изменить в своей и его жизни. А если пошла на это, то не дай ему усомниться в красоте и идеале нашей супружеской пары.

Благородный поступок Артема, когда он сказал про раздельные ночи, совсем не вяжется с тем Арбином из прошлого, и я еще больше удостоверяюсь в измененной аварией действительности. Не верила все эти дни, пока не познакомилась с другим, совершенно другим мужчиной.

Вскоре темные мокрые локоны вернули свой яркий рыжий цвет. Волосы высушены, кладу фен на место и вновь медленно возвращаюсь взглядом к зеркалу.

И тут же вздрагиваю.

Замечаю в дверях стоящего незнакомца по имени Артем и замираю от неприятного предчувствия. Но оно выступает ложно, как и на протяжении всего дня, потому что я пока не привыкла видеть - Арбина, а ощущать - незнакомца. Не привыкла бояться Арбина и одновременно стараться полюбить в нем другого мужчину.

Я тихо спрашиваю:

- Что-то случилось? – мой голос охрип от волнения.

Сложенные на груди руки Арбина не дают мне покоя, его расслабленная поза с широким расставлением ног пугает меня до дрожи, потому что я беспрестанно жду и ожидаю, когда вернется Арбин, но внутри понимаю, что…

Это не Арбин. Это незнакомец.

Врачи, если и гарантировали излечение и восстановление памяти, то не раньше пройденных тяжелых месяцев. Пока – точно рано.

- Ты отстригла волосы? – бархатный баритон разносится по всей просторной ванне.

Я вновь кидаю на него взволнованный взгляд. Мне не было так страшно даже в том доме и с Арбином, как теперь – с незнакомцем, от которого я не знаю, чего ожидать.