И ровно через пятнадцать минут я была дома. Зашла в квартиру, даже не разулась. Сразу бросилась проверять свой телефон. 45 пропущенных звонков от Вити.

Вот же настырный! Ну что же или сейчас, или никогда!

Набираю его номер и слышу в трубку:

- Нюта, что с тобой? Ты где? Как? Я с ума чуть не сошел! Думал, что ты...

- Моя мама умерла, Витя, - прерываю его вопросы и говорю.

- Что?

- Моя мама умерла, Витя. Ты глухой или притворяешься? Чего ты мне наяривал столько времени, если видел, что не отвечаю?

- Я просто думал, что...

- Ты думал, что теперь я тебе обязана поклоняться, быть в режиме онлайн круглосуточно? Что ты думал? Что деньги, которые дал мне сегодня твой брат, купят меня? Ты же просто хотел купить меня, мою любовь, в конце концов, мое тело!

- Нют, ты чего?

- Приезжай сейчас же и забери эти клятые деньги. Сейчас же! Забери и отдай своему брату! Или же я их спалю!

- Нюта, успокойся, я приеду. Обязательно приеду, ты только не горячись, любимая.

Ой, каким же было лишним сейчас его слово.

- Я никто для тебя. Запомни. Я никто! Меня больше нет!

- Нютка, не пугай меня. Что ты такое говоришь! Ты все для меня. Я ради тебя… - но я прерываю его.

Если бы он так срочно не уехал на свою тренировку, не оставил бы меня одну со своим братом, ничего бы не произошло. А так - он просто бросил меня! О какой любви может идти речь, если я нуждалась, чтобы он был рядом?!

- Нет, Витя. Ты так же, как и Даниил - все для себя любимого. Вы родные братья, и у вас это в крови. Приезжай за деньгами, у тебя полчаса. Время пошло, - проговорила в трубку и отключила телефон.

Не заметила даже, как задремала. После разговора с Витей, я еще заставила себя пойти в мамину комнату, найти фотоальбом и выбрать фото. Пересматривала каждое из них. Вот фото, на котором она была счастлива. Искренне радовалась, когда бабушка фотографировала ее после выписки из роддома. Уставшая, измученная долгими родами, но счастливая. Вся светилась. Она подарила мне эту жизнь. А вот фото, где я пошла в первый класс. Стою с двумя огромными белыми бантами и держу букет, который почти мне в полный рост был, а рядом она - присела на корточки, чтобы обнять меня за плечи.

Фото с выпускного, с института, с разных праздников и мероприятий.

Да, я росла в женском царстве - бабушка, мама и я. Мой отец погиб, когда мама только узнала о беременности. Подробности она никогда не рассказывала, но я сама сделала вывод, что мама просто связалась не с тем парнем в свое время.

Только звонок в дверь смог разбудить меня. Я была уверена, что это Витя. И когда открыла, убедилась окончательно.

- Соболезную тебе, Нюта, мне очень жаль, - говорит и проходит внутрь квартиры. Я немного отодвигаюсь и спотыкаюсь. Хорошо, что он успевает меня поймать. Я ведь за сегодняшний день так ничего и не поела. Сил не осталось, никаких.

- Аккуратнее, Нюта, - прижимает меня к себе крепко-крепко и обнимает так, как будто реально боится потерять.

Слез не осталось - все выплакала. Но именно сейчас, когда Витя меня обнимает, я понимаю, что так и не успела сходить в душ после случившегося. На мне до сих пор следы грязных прикосновений Даниила. Следы его насильственных деяний. И я чувствую себя предательницей по отношению к Вите.

- Прости, мне надо в душ, - слегка отталкиваю его.

- Конечно, Нюта. Я подожду тебя здесь. Ты сегодня хоть что-то ела?

Вместо ответа отрицательно качаю головой.

Разговор с Витей о деньгах оставим на потом. Снимаю с себя всю одежду, залезаю в ванную и включаю воду. Она льется все сильнее. Я направляю струю себе на голову и увеличиваю напор. Пусть смоет с меня этот день! Пусть все уйдёт вместе с водой! Затем взяла с полки кокосовый гель для душа, мочалку, капнула немного на неё и до красноты стала натирать своё тело.

Моя мама была красивой женщиной, но всю жизнь прожила без мужчины. И что в результате? Покончила с собой в 40 лет, влача жалкое существование последние годы? Не хочу так.

Вообще ничего не хочу без неё! – вода продолжает литься, а я вылезаю из ванной и смотрю на своё отражение в зеркале. И оно мне не нравится! Оно меня раздражает, как никогда!

Эти волосы, эти глаза, эта грудь, вообще - фигура. Все говорят, что я идеальная. Даже Машка все время завидовала мне. А я и не подозревала совсем.

Не хочу ни зависти подруг, ни любви богатых мажоров, ни насилия озабоченных гадов.

Сжимаю правую руку в кулак, подношу к зеркалу и бью его. Оно рассыпается на несколько крупных осколков. Один из них я держу уже в руке...


Даниил


- Ваша девушка, или кем бы она вам не приходилась, сумасшедшая. Она же изрезала себя! Она давила на кожу с такой силой, что раны слишком глубокие. Повредила все мягкие ткани, задела кровеносные сосуды, и чудом, слышите, чудом выжила! Мы успели предотвратить внутреннее кровотечение, - орал на всю палату доктор.

Черт! Черт! Черт!

Когда мне Витя позвонил с криками о помощи, я не осознавал, насколько все серьезно.

- Дань, она умирает! Аня, черт! Я не знаю, что делать! У меня паника. Тут полно крови, она истекает кровью. Даня, приезжай сюда, прошу тебя.

- Витя, ты насмотрелся фильмов ужасов? Что ты несешь?!

- Аня хотела покончить с собой! Какие тут шутки! У нее несколько часов назад умерла мама. Она позвонила мне и сказала, чтобы я забрал эти чертовы деньги. Что ей они не нужны! Я приехал – она пошла в душ. Я не мог дозвониться в доставку еды, поэтому, решил сбегать в ближайший фаст-фуд, прихватив ключи от ее квартиры. Меня не было около 10 минут. А когда вернулся – кругом тишина. Начал звать Аню, но она не отзывалась. Хотел проверить ее в ванной, а дверь не поддавалась. Пришлось выбивать.

Я моментально после его слов протрезвел. Вышел из офиса, сел в автомобиль, и сказал Владимиру, куда надо ехать. Через десять минут мы были на месте. Всю дорогу я орал на него, чтобы мчал на всей скорости, чтобы успеть спасти эту идиотку. У Вити шок. Он сейчас вообще ничего не сделает.

Когда Витя открыл мне двери, а затем провел меня в ванну, только тогда я осознал масштаб трагедии. Настоящий фильм ужасов перед глазами.

Она лежала без сознания на полу, держа в руке осколок зеркала.

- Она жива? Жива, Дань? – не унимался Витя.

- Заткнись, сейчас проверю, - наклонился, проверил пульс на руке – он бился.

- Жива.

- Что делать? Я не знаю, я…

- Звони в "Скорую", только частную. Если мы явимся с ней в государственную, после того, как она придет в себя и ее подлатают немного, отправят сразу в психушку. А ты бы этого точно не хотел!

- Я понял, понял! – ответил он и выбежал из ванной, оставив меня одного с Анной. Вернее, с девушкой не только искалеченной души, но изувеченным лицом.

Зачем же ты так поиздевалась над собой? Тебе мало было меня? Как же я ненавидел себя в этот момент! Презирал!

Она хотела вернуть деньги! Она хотела отдать их, несмотря на то, что я забрал у нее самое ценное...

- Она потеряла мать, завтра ее должны были выбросить на улицу и отобрать единственное жилье. Вы считаете, что это не являлось катализатором для ее действий?

- Даниил Александрович, поймите. Я просто обязан буду сообщить об этом.

- Нет! Вы хотите окончательно испортить девчонке жизнь? Вы знаете, что я могу сделать, чтобы все осталось в стенах этой больницы и никуда больше не просочилось?

- Я Вас уважаю, но…

- Петр Иванович, сколько денег Вам надо? Говорите прямо.

- Я давал клятву Гиппократа. Ее надо лечить. И Вы знаете, это лучше меня. Чтобы избежать повторов. Да и мы подлатали ее пока, как смогли, но прежнего лица не будет. Она уж слишком сильно старалась себя изуродовать.

- Сколько? – не унимался я.

- Вы о чем спрашиваете, Даниил? Сколько будет стоить восстановление ее лица?

- Все вместе. Сколько будет стоить Ваше молчание и пластическая операция лица?

- Мое молчание стоит дорого, Даниил. Оно почти бесценно.

О, доктор уже не такой уж и правильный. Да, деньги все же правят миром!

- Почти – это уже не плохо.

- Кто Вам эта девушка? Почему Вы так переживаете за нее? Насколько я знаю – сестер у вас с Виктором нет, Вы – не женаты. А просто волноваться за судьбу постороннего человека Вы бы не стали.

Хорошо, что хоть Витю я отправил домой, прежде заставив его выпить успокоительное и снотворное. Он сейчас уже, наверное, крепко спит, а я разгребаю все, что натворила эта идиотка! Вот почему–то сейчас я злился на нее. Зачем так было издеваться над своей внешностью? Она была красива, и это было ее визитной карточкой. А что сейчас? Она даже свою нижнюю губу изрезала.

Не представляю, какую боль она при этом испытывала, разрезая себя этим осколком зеркала? Как она не скончалась от болевого шока? Или она его не почувствовала? Ничего, я обязательно задам ей все волнующие меня вопросы, когда очнется!

- Она невеста Вити, - вспоминаю вопрос доктора.

- О, ну тогда это все объясняет. Будете? – берет бутылку водки из шкафчика и две рюмки.

- Нет, с меня на сегодня хватит выпитого. Напишите мне сумму, Петр Иванович.

- Ладно, уговорили, - садится за стол, открывает лежащий на столе ежедневник, вырывает из него один листик и на нем пишет сумму с пятью нулями. Я лишь положительно киваю головой и отдаю ему листик обратно.

- Как скоро Вы сможете приступить к операции?

- Аня пока без сознания. Нам необходимо будет сделать трансплантацию кожи, только после этого – пластику.

- Сколько Ане здесь еще находиться придется?

- Этого Вам никто не скажет, Даниил Александрович.

- Ей мать хоронить надо.