Адель стояла перед Артуром и не сводила с него глаз. И в этот момент я вспомнил, о чем хотел ей рассказать… В жизни он выглядел еще хуже, чем на фотографиях, хотя, конечно, он смыл всю кровь с лица, но зрелище все равно было не для слабонервных.

– Если три раза падаешь в боксе, то бой ведь прекращается, так? – поломанным голосом спросила она у него.

Он кивнул:

– Именно так.

– Тогда что это был за бой?! – заорала она со слезами на глазах. – Как до такого дошло?!

Я первый раз слышал, чтобы она так кричала. В ее голосе отчетливо слышался страх. Артур даже не шелохнулся, он как ни в чем не бывало ответил:

– А я не падал, это был финал всемирной суперсерии, там нельзя было падать.

Адель нервными движениями убрала волосы за уши и тяжело вздохнула:

– У тебя вообще нет инстинкта самосохранения? Или у тебя мозгов совсем не осталось?

Она зло вытирала слезы, но они все текли и телки.

– Ты себя вообще видел? Ты должен был упасть или сдаться, или я не знаю! Ты должен был сделать все, что угодно! Но не доводить до такого!

Артур наклонился к ней вплотную и зло прошипел.

– Кому и что я должен, Адель?

– Мне! – закричала она. – Ты должен всем тем, кто тебя любит и переживает за тебя. Прости, что такие люди есть!

Адель выбрала неправильное время для разговора с Артуром. Я видел, насколько он зол из-за проигрыша. Он мечтал об этой суперсерии: победитель унес с собой четыре миллиона долларов, вторые и третьи места – ничего. Ни цента. Артур шел туда побеждать, он всю жизнь тренировался в ожидании такой возможности. И вот она ему выпала, и он не справился. Я знал своего лучшего друга, я понимал его боль и разочарование. И когда он закричал на нее, я знал, что это крик безысходности.

– Я как раз и сделал то, что должен был, Адель! Это бокс, а я боксер! Я знал, на что иду!

Она толкнула его и, зло сверкнув глазами, закричала в ответ:

– Бред! Ты просто не умеешь проигрывать. Твое огромное эго не может смириться с тем, что кто-то лучше тебя. Поэтому ты и не падал и довел себя до такого состояния! Ты скорее примешь смерть, чем проигрыш! – Она подняла руки, чтобы еще раз его толкнуть, но он резко поймал ее и притянул к себе.

– Не смей повышать на меня голос, – со сталью в голосе произнес он, а затем резко вышел из комнаты.

Адель прикусила губу, вытерла слезы и бросилась за ним.

– Артур, не уходи, остановись! – кричала она ему вслед.

Мы с Розой переглянулись, она качнула головой и тихо прошептала мне:

– Не лезь.

Но я все же вышел вслед за ними, Артур продолжал идти по дорожке вниз, в сторону пляжа.

– Куда ты идешь?! – обессиленно закричала она.

– К Саре, – холодно ответил он, и Адель споткнулась.

Я успел подбежать и поймать ее за локоть.

– Послушай, давай ты пока разберешь вещи и успокоишься, а я верну его, ладно? – предложил я.

Адель шмыгнула носом, гордо подняла подбородок и бросила:

– Пусть валит.

Она развернулась и помчалась в дом. А я остался будто на развилке двух дорог. Не знал, за кем из них бежать. Но решение надо было принимать быстро, и я понимал, что Артуру я сейчас больше нужен. Он бы никогда не бросил меня в таком состоянии. Я догнал его быстро: он не пошел к Саре, а сидел на песке без майки и смотрел в море. Все его тело было в синяках. Я молча сел рядом.

– Не верю, что проиграл, – тихо сказал он, – я ведь был готов к этому бою.

Я положил руку ему на плечо:

– Ты был готов, ты сделал все возможное и все зависящее от тебя, но проигрыши бывают, ты лучше меня это знаешь.

– Знаю, но не могу отделаться от мысли, что не выложился по максимуму. Я мог лучше, понимаешь?

– Ты еще возьмешь свое, не теряй веру. Один проигрыш тебя не сломает. Ты не слабак, Бодер.

Артур пристально посмотрел мне в глаза, в них читалось: «Спасибо, друг». Вслух он ничего не произнес, но этого и не требовалось.

– Не стоит так с Адель, – прошу я, – я понимаю, ты зол, но и ты пойми ее. Она даже не знала о поединке, приехала, и тут ты в таком состоянии. Если бы знал, что ты уже дома, я бы предупредил ее.

– Я поменял билет на ближайший рейс, не было никакого желания находиться там. Луи, она перешла все границы.

Я вздохнул и посмотрел на друга:

– Ты что, первый день с ней знаком? Она же импульсивная и взрывная. Она слишком испугалась. А ты демонстративно пошел к Саре, зная, что она… – Я замолчал.

– … ревнует, – закончил он, и я замер.

– Ревность? – переспросил я. Мы никогда не говорили о чувствах Адель к нему, мне всегда казалось, что он их не замечает либо усердно делает вид.

– Да, именно. Как еще это назвать? Люди же не только любовников ревнуют, Луи! Я имею в виду: такая детская ревность избалованной девчонки в стиле «я хочу всегда быть в центре внимания и чтобы все было по-моему». Ей не нравится, видите ли, что мое лицо разбито в хлам, и я должен был сдаться? Господи, Луи! Ты вообще слышал ее? Она ведь уже не ребенок, ей пора повзрослеть и понять, что все вокруг не обязаны делать то, что она хочет.

– Она не заставляет тебя ничего делать, она просто до смерти испугалась, только и всего.

Артур резко встал с песка и бросил хмурый взгляд в мою сторону.

– Именно поэтому мне стоит прочертить грань между нами. Я не хочу, чтобы она так переживала за меня. Не хочу, чтобы она боялась за меня, не хочу видеть ее слезы, потому что… – Он запнулся и громко выругался. – Потому что я не могу смотреть на ее слезы, понимаешь? Будет плакать миллион женщин – плевать. Без угрызений совести назову их истеричками! Но я не хочу видеть слезы Адель, тем более быть их причиной.

Я тоже поднялся с песка и встал перед ним.

– Почему? – спросил я, глядя ему прямо в глаза, но он отвел взгляд.

– Не знаю, я ни черта не понимаю. Ладно, я к Саре.

Артур развернулся и пошел вдоль берега к забору с калиткой, за которым находился дом Сары. Мне показалось, что он убегает, но я не стал его останавливать. Все мы от чего-то бежим в этой жизни.

Следующая неделя была одной из самых утомительных в моей жизни. Адель демонстративно не разговаривала с Артуром, все время она проводила со мной или с Розой. Артур же делал вид, что ничего не замечает. И я метался между ними двумя, как тот еще маятник. Единственное, что меня радовало, так это то, что мама нашла клинику. Поговорила со специалистами и была очень воодушевлена.

– Больше ничего не будет как прежде, Луи! Я стану здоровой! – сказала она с такой надеждой и таким желанием в голосе.

Я был безгранично счастлив. Оставались еще какие-то мелкие детали, которые она хотела сделать перед тем, как пойти лечиться. Я же, нервничая, позвонил деду и сообщил ему, что возьму 300 000 евро из своего трастового фонда. Он даже не спросил, на что мне нужна такая баснословная сумма, просто сказал «ладно». Кажется, он привык, что в этой семье каждый пытается отгрызть свой кусок от его состояния. Сложилось ощущение, что после смерти единственного сына ему стало на все плевать. Может, он чувствовал вину, что не смог уберечь его, или же винил деньги за то, что они открыли ему безграничный доступ к наркотикам. Если честно, я очень долго думал на эту тему, даже, наверное, слишком долго. Порой мне казалось, что я вообще слишком много анализирую и копаюсь в том, в чем не должен.

Адель радовалась со мной новостям о маме. Артур не был столь воодушевлен, и я понимал почему. Он не говорил вслух, но ясно давал понять: пусть сначала вылечится, а потом я вас всех поздравлю! И я был с ним солидарен. Он проводил очень много времени вместе с Сарой и ее подругами, всячески стараясь избегать Адель.

Девчонки вообще чуть ли не поселились в нашем доме. Они безвылазно сидели у бассейна и уничтожали запасы бара. Меня лично никто не напрягал – напротив, когда они проводили время у нас, Артур был занят ими, а я же был с Адель. Я знал, что Бодер не любил Сару, да и она была не тем человеком, который строит воздушные замки. Она проводила время со всеми, с кем ей хотелось. Этакая свобода духа и прожигание молодости на полную катушку. Мне кажется, поэтому они с Артуром и нашли общий язык. Им двоим не нужны были ванильные сопли, и они оба получали то, что хотели. Сара была красивой высокой блондинкой с кучей татуировок. Два полностью забитых рукава, что-то мелькало на бедре и спине. Каждый раз, когда мы бывали на вечеринках или устраивали их у себя, парни сворачивали шею, глядя ей вслед. И она этим умело пользовалась.