Она представила, как он дотронется до нее вечером, коснется пальцами груди, широко разведет руками колени… Волшебными руками… убившими ребенка! Арзу передернуло. «Это пройдет… Все пройдет». «Что пройдет?! Что ты имел в виду, Повелитель? Что ты хотел сказать тогда?!»

– Осторожно, Госпожа, – на нее обрушился поток студеной горной воды.

Арзу задохнулась, покрылась гусиной кожей, заныли вмиг затвердевшие соски. Она совершенно окоченела. Внутри и снаружи.


Промытая до прозрачности кожа сияла, натертая возбуждающими маслами. Мокрые волосы, обернутые мягким полотенцем, чуть оттягивали назад голову. Арзу вошла в апартаменты и окликнула рабыню:

– Давай подберем платье, Ари.

Рабыня недоуменно взглянула на Госпожу:

– Другое?!

– Что значит другое? Разве мы уже выбрали наряд?

– О, прошу прощения! Наверно, я что-то не поняла, Госпожа! Просто когда вы были в хамаме, заходила старшая жена Повелителя, Госпожа.

– Вот как? И что она сказала?

– Что вы уже выбрали платье, вместе с ней!

Арзу удивилась:

– И где же оно?

– В спальне, Госпожа. И украшения там же…

Арзу рванулась в комнату и… замерла от изумления и восторга. На ложе лежало платье! А рядом с ним черная бархатная коробка.

Растерянная рабыня стояла позади.

– Старшая жена просила что-нибудь передать мне? – еле выдавила Арзу, не сводя глаз с наряда, стоившего, должно быть, половину империи.

– Нет, Госпожа! Она только дала нам указания по поводу вашей прически.

– Да? И какие же?

– Она объяснила, как поднять и заколоть волосы, чтобы открыть шею и уши, Госпожа. Я смогу это сделать, Госпожа.

«Уши?!» Дрожащими руками Арзу открыла коробку. Рядом со злополучным колье и браслетом, подарком Повелителя, сверкали серьги – два крупных, чистейших, как слеза, бриллианта на тонких, витых подвесках из золота. В глазах зарябило от блеска. Девушка отдышалась, стараясь собрать в кучу скачущие мысли.

«Итак, мой Господин, ты готовишь новую игру. И твоя кукла должна сменить привычный наряд и поступить сегодня в твое распоряжение в дорогой красочной упаковке. Кожаные наручники приелись и наскучили? Ни за что не поверю! Или это не игра, а ловушка? И старшая жена заодно с тобой! Ты прислал ее не помочь мне, а шпионить! Тебе мало моего тела, ты хочешь знать мои мысли и выведать мои чувства». Арзу вспомнила рассвет на море, свои слезы в паланкине, проникновенные вопросы Госпожи и горько усмехнулась. «О, Эмине! Я почти полюбила тебя. Я доверилась тебе, как маме». Губы девушки задрожали. «О, Аллах! Я одна здесь! Одна против всего двора. Одна против Него!»

Перед глазами всплыло утреннее видение: великолепный белоснежный дворец, парящий в небесной синеве, купола и минареты, дрожащие в мареве восходящего солнца. «Это теперь твой дом, детка». Дом, полный страданий и лжи, боли и насилия, обмана и… искушения. И во главе этого дома он – Властитель великой и несокрушимой империи. «А ты всего лишь его игрушка, Арзу, мельчайшая часть громадной собственности. Смирись и одевайся! Твой владелец не любит долго ждать свои игрушки».

Стиснув зубы, Арзу медленно подняла голову и расправила плечи. «Хорошо, мой Господин! Я сыграю в твою новую игру. Я больше не боюсь тебя. Ты получишь покорную наложницу и послушное тело. Но ты не сможешь больше тронуть мою душу».

– Какая красота! Правда, Госпожа? – завистливым голосом произнесла из-за плеча рабыня.

Арзу вздрогнула, обнаружив, что все еще стоит посреди спальни с открытой коробкой в руках.

– Правда, Ари. Хватит таращиться на золото – ослепнешь, – она улыбнулась одними губами. – Поторапливайся. Делай все так, как велела старшая жена Господина.


Арзу ошибалась. И платье, и серьги были выбраны и подготовлены для нее исключительно Эмине. Повелитель не имел к ним ни малейшего отношения. Он даже не знал о них. И никакую игру он не планировал. Впервые перед встречей с Арзу он вообще ничего не планировал.

Целый день после ухода жены Фатих старательно занимал себя множеством дел, стараясь отвлечься от мыслей о предстоящей ночи. То и дело тревожно поглядывая в окно на заходящее солнце, он все больше приходил в волнение и, пожалуй, первый раз в жизни желал, чтобы оно двигалось медленнее. Когда светило почти исчезло за дворцовыми стенами, он был близок к панике и всерьез подумывал о том, чтобы отказаться от встречи с девочкой.

Повелитель боялся. Боялся, как никогда в жизни. Впервые он предпочел бы неведение. Был готов не видеть ее, не прикасаться к ней. Знать, что она здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки, но не знать, что она больше не любит и не хочет его. О, как он желал, чтобы его умница-жена и на этот раз оказалась права, но понимал, что такое вряд ли возможно.

Он придумывал десятки слов и фраз, которые скажет ей, когда она войдет. Но все они были не те: пустые, ничего не значащие, не выражающие и капли того, что он чувствовал и действительно хотел сказать. Он даже готов был произнести ту единственную, короткую, но самую главную фразу, которую повторял мысленно сотни раз. Произнести вслух маленькой девочке, рабыне, и гори оно огнем, все это чертово величие!

Фатих был готов сказать все что угодно, но как сделать так, чтобы она поверила? Поверила и поняла его? Как объяснить почти ребенку, юной девушке, большую часть своей недолгой жизни пасшей овечек на зеленой лужайке, что он, великий султан, завоеватель и правитель огромной империи, не может и не должен поступать иначе? Или бы он не был султаном, и империи бы не было! «Может быть, просто нужно время? Она успокоится, привыкнет и поймет. Как Эмине… Она же понимает тебя».

Фатих усмехнулся. «Конечно! Сколько ты будешь держать девочку взаперти? Отправь ее в гарем. И через два месяца она станет такой же, как все: лживой, алчной, лицемерной, сластолюбивой сучкой. Будет улыбаться тебе, опускать глаза в пол, молча, покорно раздвигать ноги и хотеть от тебя наследника, золота и власти. А пока ты в походах добываешь для нее это золото, твою девочку станет восторженно ублажать языком и пальцами молодой красивый евнух с горящим взором. Как твою старшую жену, Фатих! Умную и хитрую, абсолютно уверенную, что тебе неизвестно об этом, – у него дернулась скула. – Сука! Вот она ничего не боится! Потому что жив еще ее влиятельный престарелый папочка, получивший за красавицу-дочь целое состояние. Жив только потому, что пока еще мне нужен».

Султан глубоко вздохнул и закрыл глаза. «Не слишком ли много ты хочешь, Повелитель, желая одновременно господства над половиной мира и чистой, бескорыстной любви наивной пастушки? Так не бывает!»

Солнце село. В черном небе зажглась первая звезда, и показался таинственно мерцающий полумесяц – символ династии Османов, его династии. Добрый знак! Султан направился в покои, приказав подать туда вечернюю трапезу на двоих.


Открылись двери, и Арзу, укутанная с головы до ног в темное покрывало, тихо вошла в спальню и покорно остановилась у стены, ожидая приказаний Господина.

Фатих сидел на краю ложа, опираясь локтями на расставленные колени, положив подбородок на сплетенные пальцы, слегка склонив голову набок, и молчал, пристально глядя на девушку.

Почтительно выждав минуту, Арзу скинула покрывало, и он ослеп. Зажмурился на миг, задохнувшись от неожиданности, и медленно открыл глаза.

Солнце взошло над покоями султана. Солнечная богиня стояла перед ним, озаряя пронзительно ярким светом тонущие в сумраке стены и наполняя теплом все пространство огромной комнаты. Создание неземной красоты, достойное любви великого правителя и кисти лучшего из его художников.

Расшитый золотом лиф платья из алого шелка сверкал и переливался от обилия рассыпанных по нему мельчайших алмазов. Две струящиеся полоски ткани спускались от лифа к широкому поясу, перекрещиваясь на животе, оставляя открытыми точеную талию и маленький аккуратный пупок. От пояса, тоже сплошь покрытого алмазной крошкой, ниспадала в пол юбка, собранная из узких, заостренных на концах, шелковых полотен разной длины, сплетающихся и наслаивающихся один на другой, подобно языкам пламени. На шее и запястье девушки поблескивали его подарки, освещая и оттеняя ровную матовую кожу. Высоко поднятые волосы, нарочито небрежно сколотые на затылке, выбивались отдельными прядями, обрамляя лицо и шею. В ушах слабо мерцали два прозрачных бриллианта. Арзу вопрошающе смотрела на Повелителя спокойным взглядом цвета небес.

Все тщательно продуманные фразы исчезли, растворились в воздухе как дым. Он попытался произнести хотя бы слово и не смог. Слов не было! У него запершило в горле. Не отводя взгляда, Фатих взял со столика кубок, глотнул вина, чудом не пролив его на белую рубашку. Девушка не двигалась с места. Собравшись с силами, Фатих молча поманил ее к себе кончиками пальцев. Богиня двинулась к нему неспешной твердой походкой, подняв голову, выпрямив спину и расправив обнаженные плечи. Она качнула бедрами, и сразу же вспыхнуло и заиграло золотом алое платье, огненные протуберанцы взвились и заплясали у ног, приоткрывая восхитительные колени.

Арзу остановилась перед Повелителем. Он осторожно потянул ее за руки и усадил на колени лицом к себе. Шелковые язычки пламени опали, обнажив стройные разведенные бедра. Фатиху не хватало воздуха, сладко заныло в груди. Девочка сидела напряженно, прямо, устремив отсутствующий взгляд мимо его лица. Султан коснулся ее губ, шеи, провел пальцем под искрящимся колье.

– Детка, ты просто божественна сегодня, – наконец-то выдавил из себя Фатих.

– Благодарю вас, мой Повелитель, – он вздрогнул.

– Тебя, – неосознанно поправил султан.

Она молчала и все так же смотрела вдаль. Руки безвольно свисали вдоль тела.

Фатих взял со столика виноградину, положил ей в рот. Арзу медленно разжевала и проглотила ее. Он обнял девочку за талию, привлек к себе, коснулся губами ее губ, проведя по ним языком. Они были холодными, как лед. Арзу послушно открыла рот.