– А если я не хочу с тобой?

– Значит, не хочешь. Или ты меня плохо слушала? Всё ведь просто, Тонь. Я не собираюсь останавливаться. Могу сделать вид, что не заметил, как ты стонала только что, когда я тебя трахал. А могу и насильно увезти тебя. Только ты знать должна одно – я тебе не верю. Когда говоришь, что я тебе на хрен не сдался. Не верю ни единому слову.

Отвожу от её лица прядь волос, и она всхлипывает. В глазах такая мольба, которая многое объясняет – только я не собираюсь уже на неё реагировать.

– Он убьёт тебя… А если я сейчас к нему вернусь, то попытаюсь сделать так, чтобы Ларин ничего тебе не сделал.

Попытается она…

– А ты не забыла, у кого из нас двоих яйца между ног висят? Забыла? Тогда могу ещё раз напомнить, если тебе мало того, что только что у нас было.

Отворачивается, зардевшись, и я делаю шаг назад, чтобы только удержаться и не оттрахать её снова, только на этот раз, вкладывая в это всю свою злость. Чтобы завтра Тоня сесть не смогла и ещё долго помнила эту встречу.

– Мы уезжаем. Куда – неважно. Если тебе Ларин не нужен, а нужен я, то побудешь наконец умной девочкой.

– А если он…

– Без если.

Отрезаю одним рваным выдохом, и она больше не протестует. Но прежде, чем притянуть её, дрожащую, к себе, беру паузу. В голове уже чёткая картина того, что будет дальше.

Сейчас найдём гостиницу, в которой переночуем, а завтра с утра созвонюсь с Ильёй и попрошу помочь во всём, что касается отъезда. С ним как раз сейчас много всяких заморочек может быть.

– Всё… Иди ко мне.

Обнимаю Тоню, она начинает беззвучно рыдать, вцепляясь в мою одежду. Провожаю взглядом того же парня с псиной, которые как раз вернулись с прогулки и снова дефилируют мимо нас с самым отсутствующе-любопытным видом.

Теперь всё окончательно решено, и узел в груди ослабевает с каждым мгновением. Впереди задача минимум – выбраться из Питера, а дальше всё будет как нужно нам с Тоней.


То, что Тоня снова со мной, придаёт сил и уверенности, что я всё сделал правильно. Мы много говорим с ней в ту ночь, когда оказываемся в гостинице. В основном обсуждаем, куда могли бы отправиться. Будто у нас нет на хвосте Ларина, который может поднасрать нам одним щелчком пальцев. И будто мы такая себе вполне свободная пара, у которой есть желание провести вместе время заграницей.

О том, что будет дальше, ни я, ни она не заговариваем. Может, зря. А может, напротив, это своего рода панацея. Я в этот момент готов взять на себя решение всех вопросов, а Тоня… Хватит ей уже дерьма в жизни, достаточно и того, что она хлебнула щедрыми глотками.

Всё так, как я и думал – сука-Ларин мягко, но конкретно дал понять, что если Тоня не ляжет под него, то мне достанется в первую очередь. Нет, он не торопил её – в этом не было нужды. Знал, что рано или поздно она поймёт, что выбора нет. А Тоня… она пыталась барахтаться, даже планировала отдать ему часть денег, которые этот старый хер положил передо мной совсем недавно. Как будто не понимала, что ему нужно совсем не бабло.

Утром, оставив Тоню спящей в постели, выхожу на балкон. Жадно вдыхаю стылый воздух, смешанный с запахом выхлопных газов, и разбавляю его тягой от сигареты. Набираю Илью. Сейчас мне жизненно важно понять, насколько надёжная у меня подушка безопасности под жопой.

Недвижка меня мало волнует – дать дистанционно доверенность и получить деньги на счёт – дело нескольких дней. Ну или недель, это неважно. Больше тревожат разные заморочки со стороны Тони – что у неё с заграном, визы-херизы, всякое такое. Но с этим мы обязательно разберёмся тоже.

Кратко переговорив с Ильёй и выдохнув с облегчением, докуриваю сигарету и отключаю связь. Хорошо иметь таких людей под боком, как Персидский и те, кому он может поручить дела. Вроде и они тебе ничего не должны, и ты – им, и связывают вас исключительно деловые отношения, а доверять им можешь гораздо больше, чем недо-друзьям, нажитым за то время, когда ты стал более-менее заметной персоной.

А вообще странно всё это. Когда вот так. Когда вроде и друзей у тебя, по факту, за всё это время не нарисовалось, но ты считал себя чертовски важной шишкой.

Усмехаюсь, отправляя окурок в пепельницу. Сейчас все эти философские мысли к чертям пора послать. От них толку – ноль. А вот снова взяться за решение насущных проблем – стоит.


Никогда не думал, что одна крохотная деталь может испортить если не всё, то основной план, который ты, мать его, составлял с толком, с чувством, с расстановкой. А хотя следовало бы учесть всё, раз уж мы с Тоней умудрились влезть в такой ушат фекалий.

– Что значит, паспорт дома? – во второй раз уточняю я, когда выясняется, что при Тоне документов нет.

– Я не привыкла носить его с собой.

– Б*я…

Потираю лоб, думая, как нам лучше будет поступить. Билеты на самолёт уже заказаны и переносить отбытие никакого желания нет. Отправить к Тоне Илью, чтобы он забрал паспорт? Наверное, это будет самым лучшим выходом. Набираю номер, по которому мы связывались с ним каких-то пару часов назад, но как и положено по сценарию, абонент находится вне зоны действия сети.

Отлично, мать-перемать…

Теперь Персидский на очереди. Он явно на какой-то вечеринке. Пытается перекричать звуки музыки и заверяет меня, что через десять минут меня наберёт человек, которому можно доверять не меньше чем Илье.

Не особо уверен в том, что он меня понял, но выбора у нас с Тоней нет. Приходится ждать, расхаживая по номеру гостиницы взад-вперёд и стараясь не смотреть на часы. Почему всё настолько через задницу? И почему мне кажется, что если мы не свалим к херам собачьим прямо сегодня, всё обернётся чем-нибудь непоправимым?


Звонка от Персидского ожидаемо нет. Ни через десять минут, ни через тридцать. А паспорт, мать его, нам нужен прямо сейчас.

– Я поеду за документами. Ты – стартанёшь в аэропорт через полчаса, окей? – говорю Тоне, принимая, наконец единственное, на мой взгляд, правильное решение. – Подождёшь меня там, я привезу твой паспорт и сегодня вылетаем. Дальше уже по обстоятельствам. Идёт?

– Я с тобой.

Нет, только этих слюней-соплей мне сейчас и не хватало. Раньше надо было думать, со мной ты или нет. Эти мысли возникают в голове с какой-то мрачной злобой, хотя знаю, что ни хера эти эмоции мне не помогут.

– Нет. Ты не со мной. Не сейчас, по крайней мере. Я на такси до твоей хаты и сразу в Пулково. Точка.

Притягиваю Тоню к себе и целую, крепко так, от души, затыкая её рот. Сейчас тот момент, когда уж точно не стоит распыляться на всякие разговоры. Выхожу из номера минутой позже. Теперь такси, паспорт, аэропорт и свобода.


И не позволять сомнениям охватить меня. Пожалуй, это главное.


Не знаю, была ли в здравом уме Тоня, когда променяла трёху во вполне приличном районе на эту хату. Когда вхожу в крохотную прихожую – или это уже кухня-спальня-гостиная в одном флаконе? – у меня в голове возникает только этот вопрос. Вполне себе неуместный. Хотя и не задаться им не могу. Квартирка маленькая, тут бы Дюймовочке поселиться в самый раз. Впрочем, это сейчас совсем неважно. Забираю паспорт, который лежит на одной из полок серванта, и выхожу в общий коридор. Значит, эта дурёха решила разменять трёшку, чтобы расплатиться с Лариным. Наивная. В сотой степени. Он ведь не отступит. Не отдаст то, что, как считает, принадлежит ему.

С этими мыслями выхожу из подъезда, и тут же складываюсь вдвое, когда мне отрывисто, но с силой влетает кулак прямо в район печени.


Твою мать…

Боль ничто в сравнении с тем, что я чувствую. Это совсем не страх, это замешанное на злости желание взвыть. В пустоту. Туда, где не услышат.

Я дёргаюсь, когда заламывают руки, и почти бегу куда-то, видя перед собой только серую массу асфальта. Бегу потому, что меня пихают в спину, хотя мне хочется совершенно позорно смыться.

В башку ударяет адреналин. Он заволакивает сознание туманом. Только слышу, как в висках грохотом молота колотится сердце. Доводят до машины – чёрной бэхи. Это отмечаю инстинктивно, хотя, вряд ли эта инфа мне пригодится.

Запихивают внутрь и садятся по обеим сторонам от меня. Этих парней вижу впервые, и остаётся только надеяться, что они – не последнее, что мне удастся лицезреть в жизни.

Задавать вопросы о том, куда мы едем, глупо. Всё ясно и так.


Ну, привет, девяностые…


– Странно, что мне на бошку мешок не напялили, так бы круче было, – стараюсь шутить, вертя головой во все стороны, насколько это позволяет сделать «приятная» компания. Надо запомнить, куда меня везут, потому что единственное, о чём сейчас могу думать, – как выберусь из этого дерьма. Другого варианта событий просто не рассматриваю, не убьют же они меня, в самом-то деле? Ну, отхвачу, конечно, в этом даже сомневаться не приходится, но не более того.

– Будешь трепаться, напялим.

Это так в стиле Ларина. Никогда не соприкасался с этой стороной его натуры, хотя подозревал, что не все свои дела он проворачивает чисто. Но как-то не было необходимости в том, чтобы в это макаться.

Мы едем довольно долго – минут сорок. Покидаем город, сворачиваем на раздолбанную дорогу, которая ведёт через полузаброшенную деревеньку. Потом через лес, снова какой-то посёлок. Их так много раскидано вокруг Питера, что не сразу-то и поймёшь, какой из них перед тобой.

Наконец достигаем места назначения – бэха тормозит возле деревянного покосившего штакетника, опоясывающего территорию, на которой расположена хлипкая двухэтажная хибара. Даже и домом-то не назвать, так, курятничек с облупившейся краской и некогда белыми наличниками на окнах. Но когда вытаскивают из тачки, ведут не к нему, а к приземистому бетонному погребу, дверь которого приветливо распахнута.

Пихают в спину, и я едва успеваю переставлять ноги, когда сбегаю вниз по деревянным ступеням. В нос ударяет запах сырости, затхлости и каких-то металлических ноток, щедро разлитых в воздухе. Грубо ударяют под коленями, понуждая опуститься на них прямо на пол.