Внезапно кое-что упершееся мне в бедро положило резкий конец всяким попыткам вылезти из-под начальника. Громко сглотнув, я уставилась на Владислава Валерьевича и растеряно ловила ставший сухим и колючий воздух широко раскрытым ртом.

— Что у вас там такое? — повысившимся тоненьким голоском уточнила я.

Земской смерил меня тягучим вкрадчивым взглядом.

— Флешка, — бесхитростно промолвил он.

— Флешка… — бессознательно вторила я, мысленно отмечая про себя, что нечто там внизу было гораздо больше и немного мягче штуки, о которой шла речь.

Бог мой, у него встал на меня!

В смысле, не то чтобы я никогда не вызывала у мужчин эрекцию, да и вполне вероятно, что с Земским субботней ночью мы все-таки переспали… Тем не менее, это ни в коем случае не знаменовало то, что я была бы не прочь повторить гипотетически случившееся.

— Не могли бы вы потрудиться сдерживать свои животные инстинкты и, наконец, встать с меня, — за конфронтацией в голосе я спрятала бешеное томление, поглотившее мое естество без остатка.

— Почему вы так удивляетесь? — Владислав Валерьевич вновь благополучно пропустил мимо ушей вторую часть моей просьбы.

Затем наклонился вперед, приблизившись ртом к мочке. Ненавязчиво прикоснувшись к ней, директор вогнал меня в краску следующим изречением:

— Это естественная реакция здорового мужского организма на присутствие вблизи красивой девушки. Тем более мы находимся в столь пикантной позе, что, наоборот, было бы странно, если бы мое тело и дальше оставалось… кхм, равнодушным к вам, Анжелика, — коварная улыбка растянула его пухлые губы, от которых исходил едва уловимый аромат карамели.

Слова, сказанные Владиславом Валерьевичем в елейной манере, отозвались во мне феерией безудержных и пламенных эмоций. Пульсирующая в опасной близости к эрогенной зоне горячая плоть подобно змею искусителю ворвалась в мои девственно чистые (не всегда) мысли и осквернила вожделением.

Я собрала по крупицам самообладание, чтобы продемонстрировать достойную вербальную контратаку.

— Как насчет того, чтобы узнать, какая у меня реакция на ваше нахальство?

— Я более чем уверен, что вы смутились этому, — он совершил толчок бедрами, и я непроизвольно испустила полу-вздох полу-стон.

Я мечтала оказаться где угодно — хоть в котле с лавой, лишь бы не здесь, не под своим боссом, у которого, кажется, прогрессировало раздвоение личности. С восьми утра до шести вечера — тиран и деспот. С шести и до восхода солнца — плейбой и Казанова во плоти…

Когда ко мне вернулась способность к речи, я с горем пополам выдавила из себя ответ.

— Да будет вам известно, я не смутилась. Мне просто противно.

Ложь. Ложь. Ложь.

Я едва сдерживала трепет и кипучее рвение запустить пальцы в мягкие непослушные волосы мужчины, чтобы утянуть в обескураживающий поцелуй. Изо всех сил запрещала себе развивать пылкие фантазии о сплетающихся конечностях наших обнаженных тел…

— С трудом верится, — не удивительно, что Земской очень быстро меня раскусил.

— Плевать, — с фальшивой бесстрастностью отразила я.

Владислав Валерьевич немного отодвинулся, приподнявшись на ладонях.

— По-моему, я абсолютно несправедливо выставлен вами подонком. Спешу напомнить, что не моей инициативой было забросить идею оставить в покое прошлое и грубо растормошить события нашего недавнего совместного времяпрепровождения в корыстных целях.

— Мои намерения прозрачны, как горный хрусталь, — съязвила я.

— Я размышлял о неожиданном ультиматуме на протяжении всего дня, но так и не пришел к пониманию.

Сдвинув брови на переносице, я красноречиво фыркнула.

— Вам и не обязательно.

— Нет, мне интересно. Что так сильно заставляет вас недолюбливать меня?

Хах! Он еще спрашивал!

Земской ослабил бдительность и немного привстал с меня, тем самым подарив шанс воспользоваться руками, согнуть их в локтях и толкнуть его от себя в каменную на ощупь грудь.

Я возликовала, но лишь на мгновение.

Владислав Валерьевич ухватился за мои кисти, не допустив того, чтобы мы полностью разъединились. Я опомниться не успела, как оказалась сверху, а босс — подо мной.

— Отпустите, — попросила я.

— Нет. Вы, кажется, вошли во вкус — дерзите мне при каждом удобном случае.

— Давайте продолжим разговор в вертикальном положении…

— У меня к вам прямо противоположное предложение.

Земской рывком притянул меня к себе, и его губы жадно впились в мои.

Долгие мгновения терпкого поцелуя с боссом открывали все более и более отчаянные перспективы прекратить спонтанно начатое им и вынырнуть на поверхность из захлестнувшей дикой волны лихорадочного влечения. Сладостная дрожь тянулась шлейфом по моему телу щекочущими мурашками за проворно блуждающими руками мужчины. Задурманенным сознанием я пыталась внять голосу разума, но под давлением сексуального рычания Земского и его напряженных твердых мышц, жар которых я ощущала предельно явственно, будто не было между нами слоев одежды, но это оказалось занятием из разряда безнадежно тщетных.

Я запустила руку в мягкие, словно флер, волосы начальника, нежно проредила гладкие пряди пальцами, подушечками поглаживая кожу и, двигаясь в обратном направлении, легонько царапала ногтями. Грезила об этом, наверное, с первого дня нашего знакомства. Что ж, сбылась маленькая мечта взрослой идиотки.

Вообще, изначально моя цель заключилась в том, чтобы оттянуть голову Владислава Валерьевича назад и отлепить свои болезненно опухшие горячие губ от его губ. Но что-то пошло не так.

Испытав прилив яркого блаженства — этакий мини-оргазм, я невольно и тихо застонала, огорчаясь бурно разгорающемуся жару между бедер.

Мне крайне не нравилось то, как реагировало мое тело на прикосновения и поцелуи мужчины, с которым у нас складывались откровенно паршивые взаимоотношения. Мы ведь на дух друг друга не переносили! Таких взаимных и идущих от сердца чувств я ни с кем и никогда не испытывала.

Но Земского все очень даже устраивало. Он уверенно лапал меня за задницу, тесно прижимая к своему железному торсу за талию, и тем самым позволяя в полной мере «ознакомиться» с эрекцией, упиравшейся мне в промежность. Моя ладонь, теребившая короткие локоны на затылке, переместилась на плечо, чтобы оттолкнуть. Но стоило Владиславу Валерьевичу едва приподняться и увеличить напор своего внушительного инструмента на заветную точку моего тела, и я тут же стиснула руку в кулак, смяв островок плотной ткани пиджака.

— Остановитесь, — чудом вырвавшись из плена вишневых сочных губ мужчины, промямлила я.

Он, разумеется, не планировал исполнять мою просьбу.

— Вам это по душе, признайте, — с ухмылкой произнес Владислав Валерьевич, вновь потянувшись к моему лицу, чтобы заняться дальнейшим исследованием моего рта.

— Ничего подобного! — слабо воскликнула я.

— Правда? Сами вынуждаете меня доказать вам обратное, Анжелика.

Довольно странно, что, страстно целуясь на полу в моем кабинете, мы до сих пор обращались друг к другу на «вы». Хотя это, конечно, самое последнее из списка того, что должно волновать сейчас.

Не сводя с меня взгляда, Земской скользнул рукой по моему бедру до согнутого колена, и не внушающие доверия быстрые ухватистые пальцы скрылись под подолом моей юбки.

Что он…

— Аааах! — я с шумом сделала резкий вдох, ощутив неожиданное ласковое прикосновение к своему клитору.

Понятно, черт подери, куда следовала его рука!

— Влажная, — притянув меня ближе, удовлетворенно промурлыкал босс. — Как я и сказал. Или дальше будете отрицать?

Земской совершил круговое движение указательным пальцем, отчего я стиснула зубы и уронила голову ему на плечо, уткнувшись лбом в шею.

— Я жду ответа, Радова, — мягко и певуче потребовал он, подключив к процессу лишения меня рассудка большой палец.

С его помощью босс сдвинул кружево моих трусиков в сторону и коснулся пылающей кожи, указательным пальцем размазал теплую влагу по складкам.

— Ответьте, — раздался его грудной вибрирующий голос. — Вы по-прежнему желаете настаивать, что равнодушны к моим прикосновениям?

Я стремительно теряла связь с реальностью. Прикусив нижнюю губу, невольно дернулась навстречу его руке, желая почувствовать прохладные пальцы внутри себя, ощутить, как ловко орудуя ими, Земской растягивает мою киску.

— Расценю это признание вами собственной неправоты, — грудь мужчины затряслась от недолгого воздушного смеха.

Я бы сказала ему парочку ласковых, да только то, что вытворял этот негодник, лишило мои голосовые связки работоспособности.

— Боже, — шептала я, не в состоянии насытиться воздухом. Как бы часто и глубоко не дышала, легкие горели в страшной агонии.

Нужно все прекратить. Немедленно. И больше не предпринимать ничего из того, что имело бы косвенный потенциал последствий, способных вылиться в аналогичный инцидент вновь.

Мы поступили неосторожно и оказались на грани, разделяющей правильные и неправильные вещи. То, что я ощущала влечение к Земскому, не было для меня секретом. Но я тщательно оберегала себя от разрушающих мыслей. Я четко понимала, что могу испытывать желание, но ни за что не позволю перерасти несерьезным фантазиям во что-то весомое. Настоящее.

В этом, конечно, оказывал хорошую поддержку невыносимый характер Владислава Валерьевича. Будь он вежливым и добрым джентльменом, я бы бросила свое сердце ему в ноги незамедлительно и безвозвратно. И, наверное, позволила бы себе завести какой-нибудь дурацкий личный дневник, куда вклеивала бы его фотографии из новостных вырезок, обрисовывая их сердечками, и заполняла пустые страницы бесконечной писаниной о том, какой он распрекрасный, и так замечательно, что я влюблена в такого великолепного мужчину, как он.