— Во вторник, между пятью и шестью часами вечера у меня окно, — пробормотал он, постукивая ручкой по столу. — Перенесите встречу с Колгановым Виктором Геннадьевичем с четверга на это время. Думаю, он не станет возражать, так как хотел увидеться со мной как можно раньше. А в четверг, с четырнадцати тридцати до пятнадцати двадцати, организуйте для меня встречу с Марковым, которая, если мне не изменяет память, назначена на конец текущего месяца…

Отбивая неизвестный энергичный ритм, мужчина, должно быть, собирался вывести меня из себя. Каждое долбаное соприкосновение маленького предмета, зажатого в его длинных напряженных пальцах, о гладкое дерево отзывалось в моей голове яростным ударом кувалды. По левому виску, затем по правому, снова по левому. Земской все говорил и говорил, я едва успевала вносить корректировки, потирая лоб, где сконцентрировалась сверлящая длительная боль.

При этом Владислав Валерьевич выглядел возмутительно флегматичным и сосредоточенным. Он разглядывал высокий навесной потолок, пялился в окно и залип на пару минут, наблюдая за дождем, потом что-то чиркал на листочке для заметок. Разочарованный собственным художеством, босс скомкал в ладони бумажку и, прицелившись, бросил в металлическую урну у высоких книжных стеллажей. Попал. Уголки пухлых губ дернулись в восхищенной улыбке. Как ребенок, честное слово. Его очерченный рот не закрывался.

Тем временем надо мной сгущались грозовые тучи.

— … Уважаемая Радова, вы хотя бы потрудитесь сделать вид, что слушаете меня, — сквозь монотонность в прозвучавшем голосе Владислава Валерьевича прорезались саркастические нотки.

Я сделала последнюю поправку в расписании и, немного отодвинув от себя блокнот, устало опустила голову.

— Да я прекрасно тебя слышу, козел.

— Простите, что? — удивленно переспросил он.

— Что? — на выдохе пролепетала я, моментально встрепенувшись.

О, нет, нет, нет! Я вслух сказала… ну это, что он козел?!

Божечки-божечки-божечки…

Да уж, Лика, ай да умница, ай да молодец!

Меня с головой накрыло штормовой волной неудержимой паники. Сердце сжалось в муках и, подскочив до горла, пустилось вскачь. Я убрала со стола трясущиеся руки и положила их на колени, собрав оледеневшими пальцами ткань черной юбки. Яростная дрожь носилась по телу.

Интересно, как я выглядела со стороны? Не то чтобы мне никогда и никому не приходилось врать, но и на почетное звание Вруньи Года я не тянула. А вот Идиотка Года — это, похоже, как раз таки обо мне.

Надеюсь, так пристально изучавший меня огнемечущим прищуренным взглядом Владислав Валерьевич не догадался, что я мысленно взвывала к высшим силам о пощаде?

Мужчина сдавленно кашлянул в кулак и отвел глаза.

— Мне показалось, будто я слышал… — вновь кратко взглянул на меня с недоверием. Громко вздохнул. — Нет. Ничего. Хотя все же уточню… Вы только что назвали меня козлом?

Так, Лика, собралась и выдала самый правдоподобный ответ!

— Я? Вас? Не-е-ет. Как вы могли такое подумать?! Ха-ха… Да я бы никогда…

— Ладно, ладно, — Земской скривился, когда я переборщила с защитой своей оскорбленной таким вопиющим обвинением чести и слегка перешла на ультразвук. — Господи, от вашего крика у меня разыгралась мигрень, — в подтверждение этой реплике он провел руками по лицу и начал массировать круговыми движениями виски, нахмурившись.

— Простите, — сконфуженно пробормотала я.

— Давайте вернемся к расписанию. На чем я остановился?

Я замешкалась.

И все? Он действительно так просто мне поверил?! Что с ним такое? Будь он в настроении, то нашел бы тысячу и одну причину, чтобы докопаться до меня. И для этого не нужно было бы в нечаянном озвучивании мыслей обратиться к нему на «ты» и назвать рогатым животным. Владислав Валерьевич не такой кретин, каким бы мне хотелось, чтобы он был.

Боже. А ведь точно! За весь день босс ни разу не довел меня до белого каления. Не считая того, что тарабанил ручкой по столу и сейчас, кстати, вернулся к оному занятию. Видимо, таким образом этот человек успокаивался, что, напротив, во мне опасно щекотало нервы.

С ним как на американских горках, черт возьми.

Чтобы скрыть подергивающуюся бровь, я вновь опустила голову так низко, что прижалась подбородком к груди.

В целом, остаток совещания прошел вполне сносно. За исключением того, что Владислав Валерьевич перед каждой моей репликой не ленился изъявлять требование, чтобы я говорила громко и четко.

— Во избежание повторения у меня слуховых галлюцинаций не мямлите себе под нос. Боюсь, что в следующий раз я могу услышать вещи и поинтереснее, чем банальное «козел».

И после этого он изящно вскинул бровь, награждая меня взглядом а-ля: «Ты у меня на крючке. Я слежу за тобой».

От силы, с которой я стискивала зубы, они могли раскрошиться.

— Хорошо, директор, — прошипела с улыбкой.

Он гораздо хуже козла. Дотошный и противный… Боженька отлично потрудился над внешностью подонка, но вот с заносчивостью явно перестарался. Я внезапно вспомнила, когда, устраиваясь на работу, разговаривала с секретаршей Земского. Она сказала, что Владислав Валерьевич очень милый и порядочный мужчина. Я обрадовалась и раскатала губу, размечтавшись, как полажу с начальником, и все у меня будет замечательно. Высокооплачиваемая работа на душку-босса. Просто сказка!

Мои неоправданные ожидания разбились очень громко.

— Ах да. Вы подготовили документы для встречи с исполнительным директором холдинга «Grant Corporation»? — спросил Земской. На это его «ах да», брошенное преднамеренно небрежно, я хотела закатить глаза. Он метнул в мою сторону острый взгляд, будто надеялся, что я растеряюсь и отвечу отрицательно. — Я же не должен вам напоминать, Радова, о важности предстоящей сделки? И мы с вами неоднократно обсуждали, хоть и не вносили деловые переговоры с Ахметовым в мое расписание…

— У меня все готово, — не выдержав, перебила я, похлопав ладонью по черной папке со всем необходимым материалом внутри.

— О, — кратко и бесстрастно отозвался мужчина.

На протяжении всей недели я кропотливо и усердно занималась подготовкой бумаг, брала работу на дом, потому что не всегда успевала уделить этому время в компании из-за того, что Владислав Валерьевич вечно дергал меня с места. Само собой, я помнила обо всем, что он поручал мне. Неважно, как бы свирепо ненавидела его, я всегда выполняла свои обязанности. И меня злило, что Земской ждал, как я оплошаю. Первые недели мне пришлось вдоволь наслушаться колких замечаний, я неоднократно терпела термин «дилетант» в свой адрес, тем не менее, продолжала вкладывать себя без остатка в работу.

Я утешалась тем, что доверие и уважение начальника необходимо заслужить, и только решительность, упорство и внушительный труд помогут с тем, чтобы босс стал более снисходителен ко мне.

Я искренне верила в это.

Но мы так и не сдвинулись с мертвой точки.

Как выяснилось, со временем Земской стал куда несноснее, чем был до этого.

— Пожалуйста, ознакомьтесь, — я поднялась со стула и подошла к нему, положив перед ним на стол черную папку.

Земской поджал губы, перед этим быстро облизав их, задел пальцами узел галстука и принялся изучать документ. Я собиралась вернуться туда, где сидела, но босс попросил меня перечитать третий параграф на первой же странице.

Понеслась, родная…

Я сдержала стон, подумав, что, похоже, мы тут задержимся до рассвета, разбирая каждое слово.

Поскольку у меня имелось не самое лучшее зрение, я терпеть не могла линзы и не захватила с собой очки, мне пришлось наклониться, чтобы прочесть то, что вызвало подозрения у босса, и дать ему дальнейшее разъяснение.

— Что именно вам не понятно, Владислав Валерьевич? — уточнила я после внимательного трехразового изучения абзаца и не обнаружила каких-либо неточностей.

Земской оставил без ответа мой вопрос, и я совершила грубую ошибку, когда дернула подбородком в сторону, где находилось его лицо.

Слова застряли непроходимым комом в горле.

С моих губ слетел сдавленный рваный вздох.

Лучше бы я этого не делала.

Лучше бы не смотрела в глаза дьяволу, потому что потребовалось какое-то жалкое мгновение, чтобы мерцающая сладкая греховность в них наполнила меня изнутри пламенной истомой. Это обжигающее чувство сконцентрировалось внизу живота, и я плотнее свела ноги вместе, непроизвольно закусив нижнюю губу. Пульсация между бедер была страшной, и я чувствовала отдачу нахлынувшего возбуждения покалыванием в кончиках пальцев.

Какой стыд! Мое тело полыхало в огне, стоило этому бесподобно красивому мужчине наградить меня одним проникновенным взглядом…

Мой здравый рассудок куда-то запропастился. Вместо того чтобы отстраниться и притвориться, будто во мне не разгорелось желание впиться в порочные губы, зарыться пальцами в мягких русых волосах, а затем резко притянуть за них к себе своего босса, я продолжала, раскрыв рот, пялиться на него. Между прочим, и Земской не предпринимал попыток отдалиться, отвести глаза и в откровенной манере разглядывать меня в ответ.

Пока в мою опустевшую голову просачивались пошлые мысли о том, как дерзко я бы орудовала своим языком у него во рту, послав к черту на куличики все формальности, кое-что произошло.

Кое-что из разряда большая теплая ладонь на моей заднице.

Какого. Хрена.

С шумом втянув в себя раскаленный воздух, я округлила глаза и громко проглотила шок. Меня с ног до головы обдало лихорадочным жаром. Я словно перенеслась из кабинета с включенным кондиционером в самое сердце пустыни, где нещадно пекло полуденное солнце.

По позвонкам скатывались бисеринки пота, и я отчетливо ощущала каждую капельку. Как и то, что рука Владислава Валерьевича по-прежнему трогала меня за ягодицы.