— Мой сосед, — указал я на телефон. — Да, должно быть что-то серьёзное. Они улетают сегодня. Дай мне минуту…

Лицо Ксавьера недовольно скривилось, и, засучив рукав рубашки, он несколько раз ударил по циферблату наручных часов, очевидно, буквально восприняв мою фразу «дай мне минуту».

Я перезвонил Эберту. К счастью, обошлось без пожара. Не вдаваясь в детали и развёрнутое объяснение, Йенс обескуражил новостью о какой-то сломанной двери и девушке Дэниэль, ожидающей меня перед домом. Просто замечательно. Не зная, как поступить, сел я на стоящий рядом усилитель.

— Штэф, ты идёшь? — выглянул из-за двери Майер, но оценив мой озадаченный вид, протяжно прохрипел, должно быть, готовясь услышать о возникшей проблеме. — Что случилось? Что-то с домом?

— Нет, — выдохнул я, уже приняв решение, которое он явно не поддержит. — Придётся отлучиться, — коротко ответил я, не сумев подобрать слов, способных описать причину таким образом, чтобы Майеру она показалась уважительной.

— Да без проблем, но, может, объяснишь? — с равнодушным холодом прозвучал его голос.

— Сам толком не знаю, что произошло.

— Окей, организую что-нибудь с твоими ребятами, — махнул он рукой, показав, что всё в порядке.


30


Оставить машину на внутренней парковке студии оказалось определённо правильным решением. Дождь лил как из ведра. Бушевал ветер. На дорогах творился настоящий потоп, вдобавок никакой видимости. Будто стёкла залепили мутным целлофаном, за которым — чернота и мимолётно вспыхивающие рассеянным светом фары встречных машин. Ни разметки, ни возможных пешеходов не видно. Стрелка спидометра едва пересекала цифру «сорок». Это начинало действовать на нервы, и я повернул в сторону автобана, надеясь сократить путь. Но просчитался, — впереди из-за аварии нарисовалась пробка: не развернуться, не съехать. Пришлось ждать своей очереди, чтобы протиснуться сквозь узкий зазор между перевёрнутым автомобилем и длинной фурой, перегородившей почти всю магистраль. Впрочем, застрять в пробке, безусловно, предпочтительней, нежели стать её причиной. К тому моменту, когда до меня наконец дошла очередь, медики скорой помощи успели погрузить пострадавших и уехать.

Подъехав к дому, сначала мне показалось, что звонок Йенса был своего рода розыгрышем. Ни поломанных дверей, ни Дэниэль. Лишь проливной дождь, барабанной дробью бьющий по крыше. И только когда я выкрикнул её имя, скорее для себя, чтобы убедиться в том, что это какая-то ошибка, поднявшись с порога, она показалась из-за ограды: с зонтиком в руке и по голову закутанная в нелепое оранжевое одеяло — точно потерпевшая кораблекрушение. Не успел я подойти ближе, как Дэни истерично запричитала, рассказывая о случившемся и всё без конца извиняясь.

— Ты давно тут? — попытался я прервать её сумбурный поток слов.

— Не знаю, — простучала она зубами, а из-за потемневших от холода губ, кожа лица выглядела неестественно бледной. — Одеяло и зонтик одолжили твои соседи, я говорила, что не нужно, что я лучше пойду, раз ты не отвечаешь на телефон…

— Да ты вся насквозь промокла, — поднявшись наверх, рассмотрел я её. — Что произошло?

— Мой ключ сломался, оставшись на половину в замке. Штэфан, прости, что я тебя… — почти заикалась она от приступов судороги.

— Тебе нужно согреться. — Закрыл я свой зонт и поспешил отомкнуть дверь.

— Ты был очевидно занят… Прости, я, наверное…

— Уж не собираешься ли ты сказать, что тебе лучше уйти? — сочтя подобное развитие событий вполне вероятным, усмехнулся я.

31


— Брось всё здесь, — указал я на одеяло, с которого уже успела накапать на пол приличная лужица. Зонт оказался абсолютно бессильным против ливня, которому так предательски подыгрывал ветер, то и дело меняющий направление дождевых потоков. — Пойдём, покажу, где ванная. И перестань уже извиняться, — как можно мягче произнёс я, взглянув в её, как мне показалось, готовые вот-вот разразиться слезами глаза.

Определенно, это моя недовольная физиономия заставляла Дэни чувствовать себя виноватой. Но меньше всего мне хотелось становиться причиной чьей-то очередной истерики. Однако я злился не на неё, а на обстоятельства, сложившиеся для меня столь неудачно. Сколько раз я говорил себе, что в жизни ничего не происходит «вовремя». В «то» время, когда ты этого ожидаешь. Сколько раз я говорил себе, что нужно крепко держать руки на руле, что нужно пребывать в беспрестанной готовности к крутым виражам, так как в любой момент кто-нибудь другой, не справившийся с управлением, может выскочить на встречную полосу. И с тем, другим, возможно, ничего и не случится, а вот твоё изуродованное тело служба спасения будет вытаскивать из покорёженного автомобиля. Главное, чтобы не ногами вперёд. Сколько раз я говорил себе… и в очередной раз теряю самообладание. Видимо, моему внутреннему мотору недостаёт лошадиных сил, оттого автомобиль и не слишком манёвренный.

— Здесь ты можешь повесить мокрую одежду. Вот душ, вот полотенце, этот кран для… так ладно, — прервал я краткий инструктаж, — твои зубы клацают, словно ты Щелкунчик, сейчас принесу что-нибудь сухое, во что ты сможешь переодеться.

Пока я рылся в вещах, пытаясь откопать хоть что-то сносное, Майер напомнил о своём существовании телефонным звонком. Полагаю, его негласный план получил желаемую корректировку, отчего теперь в его голосе я не услышал ни нотки упрёка.

— Пойду заварю чай, — протянув свёрток одежды, прошептал я Дэни, продолжая слушать приятеля, уже с неподдельным интересом расспрашивающего меня о причинах звонка Йенса.

До совершённой несколько дней назад глупости, я никогда не посвящал его в проблемы своей личной жизни. Поэтому сейчас я солгал, выдумав иную историю, в которой также фигурировала сломанная дверь, — дверь Эбертов, якобы попросивших меня о помощи. И вот я, как совестный сосед, жду, когда приедет мастер, поменяет замок и вручит мне связку новых ключей.

— Так понимаю, на тебя можно больше не рассчитывать, — заключил он. — Впрочем, вечер подходит к концу, так что… да. Слушай, ты извини, я там…

— Да брось, всё в порядке, — оборвал я его, зная, что услышать искреннее сожаление от Майера — явление весьма редкое.

— Тебя тут ещё Тони спрашивает, что передать?

— Я обещал его подбросить. Можешь, — замешкался я, прикидывая, с кем бы он мог поехать.

— Ну, с этим мы точно разберёмся. Ладно, меня требуют какие-то малознакомые лица, созвонимся завтра.

— Что за день. — Отложил я трубку, и закрыл глаза, надеясь, открыв их вновь увидеть, как всё волшебным образом само собой разрешится.

Пока ждал, когда закипит чайник, пока ждал, когда заварится чай, пока разливал чай по чашкам, даже не услышал, как Дэниэль подошла.

— Что-то ты быстро, — невольно улыбнулся я, оценив её нелепый наряд: безразмерные мешковатые штаны, чёрный махровый халат и капюшон, наперекосяк накинутый на мокрые волосы. — Ты похожа на отъявленного рэпера, — не удержался я от комментария.

— Прости, что надела его. Но в одной футболке холодно, — подрагивая, то ли всё ещё от холода, то ли от смущения, сказала она и, очевидно, поймав мой взгляд, наглым образом разгуливающий по её груди, тотчас запахнула халат.

— Признаться честно, он выполнял функцию декора ванной. Может, принести тебе свитер? — Дэни отрицательно мотнула головой.

— Я могу позвонить от тебя? — покосилась она в сторону телефона.

— Кому? — почему-то её просьба вызвала во мне удивление.

А ответ стал полной неожиданностью, настолько нелогичной и абсурдной, что я уже оказался не в состоянии совладать с собственными эмоциями, обрушив их на неё.

— Скажи, зачем ты прибежала ко мне посреди ночи? Зачем нужно было вмешивать в это соседей? Какого чёрта, я сорвал выступление на мероприятии друга? Какого чёрта, я ехал с другого конца города к тебе? Для чего нужно было ждать меня? Промокнуть до нитки? Продрогнуть? Какого чёрта, я вообще стою с этой кружкой чая?! Чтобы услышать от тебя «я лучше поеду к Кате»? Что ж ты сразу к ней не поехала?!

— Когда я пришла к тебе, было не так поздно. Я не планировала, что я… Прости, но я же понимаю, что… Я же вижу, как ты на меня смотришь…

— Ты не планировала… Боже, кто стоит за штурвалом в твоей голове?

Естественно, за отсутствием аргументов, она пустила в ход своё баллистическое оружие — слёзы. И к чёрту расчеты — авось попадёт. А что оставалось мне? Упиваться своей неуязвимостью и превосходством?

— Так, нужно успокоиться, — развязал я галстук, из-за которого, казалось, уже было больно дышать. — Ты несёшь чушь, которую невозможно воспринимать с хладнокровной рассудительностью. Дай мне минуту на то, чтобы снять этот костюм. Уже кожа горит под ним. Потом мы выпьем по чашке чая, и ты спокойно расскажешь, что произошло.


32


— Боже, что это? — сделав глоток, Дэниэль тут же скривила лицо от отвращения.

— Добавил коньяка чуть больше нормы.

— «Чуть больше» — это сколько? — Закусила она дольку лимона, стараясь отбить жгучую горечь. — Боже, какая дрянь!

— Вот, возьми мой. — Тогда придвинув ей свою чашку, взял я бутылку и вновь добавил несколько капель спиртного. — Твои сведённые на переносице брови выражают явное недовольство, но лучшего средства я не знаю.

— Одного лимона было бы вполне достаточно, — возразила она, всё же обхватив чашку ладонями, как это делают какие-нибудь горнолыжники, для того чтобы согреться.

— Недостаточно. Раз ты до сих пор трясёшься от озноба. Нужно порыться в аптечке, может…

— Ты собираешься смешать алкоголь с таблетками? — в мгновение сузившиеся глаза сделали её взгляд таким донельзя укоризненным, отчего я, нервозно взъерошив волосы, застыл у приоткрытой дверцы висевшего над микроволновкой шкафчика, пытаясь осмыслить свои действия. — Благими намерениями вымощена дорога в ад. Слышал такое? — Мягко улыбнулась она.