— Ты права… Кстати, кому принадлежат эти слова про дорогу и ад? — всматриваясь в темноту окна, задумался я над собственным риторически прозвучавшим вопросом. Но размышления были прерваны отражением Дэниэль — она с любопытством рассматривала чёрные узоры татуировок, покрывающие мои руки. — Похоже, теперь пришла моя очередь звонить другу в поисках спасения от твоего томного взгляда, — засмеялся я.

— Прости, я… — тряхнула она головой, словно прогоняя непрошеные мысли. — Просто… наверное, это больно?

— No pain — no gain. Слышала такое?

— Я этого панически боюсь. — Ещё раз посмотрев на хитросплетённые узоры, Дэниэль скептически поморщилась.

— Чего именно? — громко отхлебнув, спросил я.

— Иголок, уколов…

— Ты же дочь врачей.

Дэниэль только пожала плечами и, скинув капюшон со словом «смотри», зачем-то показала мне щёку. Теперь пожал плечами я. Тогда она потянула себя за мочку уха, подкрепив странное действие объяснением: «Нет серёжек. Только от одной мысли, что что-то может меня проколоть становится страшно».

Должно быть, в аду сейчас тоже льёт дождь. И где-то с кружкой какао, усевшись на подоконнике, грустит Сатана. Должно быть, игры с людским сознанием способны поднять ему настроение, раз он вложил эти слова в уста Дэниэль. Уверен, мысль, вызвавшую столь очевидное и резкое изменение моего лица, Дэни с лёгкостью прочла.

— Расскажешь, как ты умудрилась сломать ключ? — Решил я отвлечься и приготовить очередную порцию чая.

— Обычно я бываю предусмотрительной, стараюсь предвидеть события на несколько шагов вперёд…

— Обычно всё предусмотреть невозможно. В этом я лишний раз убедился сегодня.

— …Знаю, я сглупила. День на работе выдался напряжённым. Я планировала прийти домой и как обычно отправиться на пробежку, но вместо этого свалилась с ног от усталости. Когда проснулась, на часах было начало одиннадцатого. Голова раскалывалась пополам. От вечернего сна больше вреда, чем пользы. Ты же видел, там, на противоположной стороне перекрёстка, есть аптека. Ну что там идти, — всплеснула она рукой, указывая на воображаемое расстояние, — дело пяти минут. Я даже куртку не надела, не говоря о телефоне. Не припомню и раза, когда замок хотя бы заедал… а тут такое. Герр Краус ложится спать очень рано, а в окнах соседей свет не горел. И…

— Ну что тут идти-то до меня! — улыбнулся я, вторя движению её руки.

— Прости. — Кажется, не только сёстры Майера не понимают шутливой интонации.

— Всё нормально. Мне приятно оказаться в твоём списке «страховок», — сел я рядом с ней.

— Штэф… не надо так…

— Называть вещи своими именами? — Ничего не ответив, Дэни потупила взгляд. — Займёмся твоей дверью утром, идёт? — тогда сказал я, и Дэниэль поперхнулась чаем, а её перепуганные зрачки забегали по моему лицу, словно я предложил нечто невероятно кошмарное. Затем последовал до неприличия тактичный отказ. — То есть, ты пришла ко мне, одолжить отвёртку? — переспросил я, расхохотавшись от комичности ситуации. — Думаешь, справилась бы?

— Ну, или нож.

— За ним ты бы вернулась позже, поняв, что отвёртка мало чем может помочь. — Протяжный горестный вздох. И я не смог удержаться от невольного жеста утешения, больше походившего на то, как Инес потрепала Ксавьера за макушку, пытаясь приободрить. — Не расстраивайся, завтра всё починим.

— Ты хочешь, чтобы я осталась у тебя до утра? — наконец прозвучал вопрос, давно блуждающий за нашим разговором или разговорами.

— Я хочу, чтобы и ты называла вещи своими именами.

Мне кажется, в это мгновение застыла не только Дэниэль, но и время вокруг нас обрело форму ледяного хрусталя. Прошли секунды, но ответа так и не последовало. Ей-богу, я не понимаю ни её, ни её чёртову логику.

— Мы будем спать в разных комнатах, если это единственное, что тебя гложет. — Дэниэль продолжала молчать, о чём-то сосредоточенно думая, а я, убрав чашки со стола, остановился у раковины. — Тебя было бы намного проще понять, если бы ты хоть как-то…

— Я не хочу ломать тебе жизнь, — чуть слышно произнесла она, а в моей голове щёлкнуло «поздно». То ли моя жизнь давно уже была переломана и нуждалась в гипсе, то ли это вот-вот собиралось произойти.

— Ломать жизнь? Дэни, ты единственный человек, чья нелогичность вызывает смех и искреннее умиление. Это было довольно смелое и эгоистичное заявление. Хотя что-то подобное ты как-то говорила.

— Так почему ты…

— Потому что, ты сейчас сидишь здесь со мной, а не у кого-то другого, — ответил я, предугадав её вопрос. — Назови мне того, кто никогда не ломал жизни другого. Наше рождение ломает жизни родителей. Разве многие из них ставят это детям в упрёк? Подобные страхи бессмысленны. С такими страхами человек может смело претендовать на место богов. У нас у всех хранятся скелеты в шкафу. Знаешь, что я думаю? — Подошёл я ближе. — Что спор был с самого начала бессмыслен, потому что мы оба знаем, кто выиграл. Остались только скелеты. Твои скелеты. Думаешь, если они напугали тебя, спасую и я?

Молчание. Опять молчание. Очевидно, я попал в цель.

— Мне не доставляет никакого удовольствия сносить защищающие тебя кирпичные стены. Все двери открыты, но зачем-то ты карабкаешься вверх. Или это своеобразный способ «плыть по течению»? В таком случае самое время обернуться и увидеть — за спиной-то белый флаг.

Тишина. Дэниэль окончательно погрязла в собственных мыслях. Мне кажется, она не услышала ни слова из моих речей.

— Дэни? — обратился я к ней.

Реакции не последовало. Закусив губу, она продолжала почёсывать запястье со стеклянным взглядом, смотрящим сквозь меня. «Сносить стены» — именно это и осталось. А пока я только бьюсь о них головой.

— Хорошо. Давай доверимся течению.

Полагаю, услышав эту фразу, подводящую черту под моим монологом, в её глазах сверкнули огоньки надежды, надежды на завершение мучительной для неё темы. Как и прежде, все мои вопросы не нашли ответов.

— Ты уверен, что я могу остаться? — вдруг спросила она.

— Уверен в чём?

Это начинает превращаться в глупое реалити-шоу.

— В том… в том что, не будет проблем. Прости, — фыркнула она, — чушь сморозила.

— Дэни, — как-то даже чуть укоризненно усмехнулся я. — Интересно, в твоей голове та же «проблема номер два»? Пойдём, покажу комнату, в которой ты будешь спать. Не думаю, что здесь можно заблудиться, но всё же, если ночью что-то понадобиться — можешь смело меня будить.

Заблудиться тут и впрямь было невозможным. Я сделал полную перепланировку сразу, как только купил дом. И теперь протянувшийся от входа длинный коридор упирался в две двери: спальню и ванную. Справа за стеной, увешанной рамками с музыкальными наградами, жили Эберты. Слева — ещё три двери: первая вела в просторную обеденную, только через которую можно было попасть в небольшую кухню. Вторая дверь — гостиная, третья — крошечный кабинет.

— Что это за проблема? — спросила Дэни, проследовав за мной.

— Ты не внимательно слушаешь лекции. Проблема перевода.

— И как это относится ко мне?

— На каком языке ты думаешь?

— На французском, — всё ещё непонимающе ответила она.

— Но говоришь ты сейчас не на нём. Хочется верить, что каждый раз, когда твои мысли не коррелируют со словами виной тому является плохо работающий переводчик. — Достав одеяло с подушкой из ящика дивана, вышел я из комнаты, добавив: — Всё же, принесу тебе свитер.


33


Простояв под душем, раздумывая над событиями, вновь и вновь прокручивая сегодняшние разговоры, я пришёл к единственно-логичному выводу — утро вечера мудренее. Будет правильным поступить так, как гласит пословица. Впрочем, иной альтернативы нет — нужно дать мозгу передышку. Но ирония опять правит балом — меня остановил гуляющий по коридору синий свет, и вместо своей комнаты я зашёл в гостиную.

— Ты не спишь? — Из-под вздымающегося небольшим бугорком одеяла торчала тонкая рука. Направив пульт в сторону телевизора, Дэниэль щёлкала с канала на канал. — Хороший фильм. — Я сел на ковре перед ней.

— Боже! Ты меня напугал! — Пульт шлёпнулся на пол.

— Хороший фильм, говорю. — Переключил я на предыдущий канал.

— Очень актуально, — всхлипнув носом, засмеялась она, — но излишне перехвален.

«Титаник» успел налететь на айсберг, а мы всё продолжали спорить, как можно было назвать его сценарий «сухим».

— Ты ничего не понимаешь! — яро настаивала на своём Дэниэль.

— Я не понимаю? Если бы я не понимал, то не стал бы спорить! Хоть большинство споров именно так и протекают, но… Не суть!

— Штэф, нет! Ты постоянно перебиваешь!

— Хорошо, объясни ещё раз.

— История корабля — драматична, история Джека — трагична, история Джека и Роуз — абсурдна! Не бывает такого, — отчеканив каждый слог, произнесла она.

— Ты не веришь в любовь?

— Разве это любовь? — пренебрежительно фыркнув, Дэниэль кивнула в сторону экрана. — Роуз влюблена в сказочную идею, а не в Джека. Ведь минуту назад она заверяла его в том, что ради него готова бросить всё, и, как только корабль причалит, она сойдёт вместе с ним. А что сейчас — преспокойно выслушивает беспочвенные обвинения в его адрес.

— Как это беспочвенные? Бриллиант нашёлся в кармане, пиджак ему не принадлежит.

— Но она-то в курсе, что это клевета!

— Но режиссёр неспроста этого не показал.

— Тебя не переубедить, — сдалась Дэни.

— Так вот что ты пыталась сделать. — Засмеялся я, и, вспомнив строки известной песни, победоносно пропел: «Love’s the funeral of hearts».