— Эй, Пьетро, я сделал бутерброды и для тебя.

За спиной стояла мертвая тишина. Встревоженный Ландо обернулся, чтобы посмотреть, чем занимается Беллинцона. Волосы на голове у него зашевелились. Пьетро стоял в метре от него и задумчиво смотрел на его затылок. В правой руке он сжимал огромный нож-пилу. В течение нескончаемых пяти секунд они смотрели друг другу прямо в глаза. В горле у Ландо застрял кусок.

— Что ты так на меня смотришь! — пронзительно закричал Ландо.

Беллинцона молча отвел глаза и стал резать хлеб.

* * *

Когда Габелотти ступил на твердую землю, он чуть не упал на колени и не поцеловал ее, как это делают спасшиеся после кораблекрушения. Несмотря на огромное количество проглоченных транквилизаторов, Габелотти до самого приземления сохранял ясность ума и с ужасом смотрел на приближающуюся посадочную полосу. По его лицу градом скатывался пот, и он был уверен, что самолет разобьется.

— Ну вот, не так все и страшно, — сказал доктор Мэллон.

Габелотти бросил на него зверский взгляд, отстегнул ремень безопасности и оказался у люка раньше, чем подогнали трап. Кармино Кримелло стоял позади него, но из осторожности держал рот закрытым. По бледному лицу дона Этторе он понял, что полет оказался для него мучительным испытанием.

Пройдя паспортный контроль, они увидели ожидавшего их Бадалетто.

— Здравствуйте, дон Этторе. Все прибыли…

Следуя полученным инструкциям, Карло вместе с Томасом Мертой и Анджело Барбой улетели из Нью-Йорка в Милан. Фрэнки Сабатини и Симеон Ферро приземлились во Франции, в Лионе. И те и другие прибыли в Цюрих поездом.

В Швейцарии организационными вопросами занимался Лючиано Дзулино, контролировавший сеть проституции, принадлежавшую «семье» Габелотти в Южной Европе.

Когда Анджело Барба попросил его организовать пребывание дона в Цюрихе, Лючиано Дзулино с радостью ухватился за возможность показать себя.

— Я займусь всем и все сделаю! — заверил он.

Он никогда не видел Габелотти, но моментально выделил его из толпы сопровождающих лиц. Он схватил правую руку дона Этторе и поднес ее к губам.

— Целую вам руки!

Габелотти прекрасно обошелся бы без этого проявления уважения в общественном месте. Он выдернул руку и прошел мимо Лючиано, как мимо пустого места.

Два «мерседеса» черного цвета с тонированными стеклами ждали их перед зданием аэропорта. Шоферы, одетые в черное, подобострастно распахнули дверцы машин.

— Вы с нами, доктор? — спросил дон Этторе у Мэллона.

— Нет, доберусь на такси. У вас и без меня достаточно забот. Вы знаете, где можно меня найти?

— Знаю. За несколько часов до вылета я позвоню вам. Билет для вас возьмут.

— Всегда к вашим услугам.

Мэллон поклонился и затерялся в толпе. Дон Этторе, Лючиано Дзулино и Анджело Барба сели в первый «мерседес». Бадалетто, Кримелло, Мерта, Сабатини и Ферро — во второй.

Разрабатывая план прибытия в Европу, дон Этторе решил, что его люди должны прилететь небольшими группами и в разные города. Теперь ему стало ясно, что эта предосторожность бесполезна. Зачем прятаться? Он — уважаемый бизнесмен и путешествует со своей деловой командой.

— Я зарезервировал вам несколько апартаментов в отеле «Командор», дон Этторе.

— Хорошо. Цветы?

— В багажнике машины.

Лючиано Дзулино открыл рот, собираясь что-то сказать, но так и не решился.

— Далеко туда ехать? — спросил Габелотти.

— Пятнадцать минут, — ответил Дзулино.

Дон Этторе сидел, развалившись на сиденье из мягкой кожи, и смотрел на проносившийся мимо пейзаж.

— Если вы задержитесь здесь, — сказал Лючиано, — я мог бы снять для вас виллу.

— Спасибо, — ответил Габелотти, — этого не потребуется.

Остаток пути проехали в полном молчании. Дзулино решил, что дон относится к категории «молчунов».

«Мерседес» остановился.

— Приехали, дон Этторе, — сказал Дзулино.

В ста метрах от них остановился «фольксваген» кремового цвета. За рулем сидел Фолько Мори. Моше Юдельман, которому Габелотти сообщил номер рейса, поручил ему проследить за Габелотти и доложить. Он увидел, как Габелотти вышел из машины и сразу же попал в окружение семи человек, среди которых он узнал Кримелло и Барбу. Третьим был Томас Мерта, он командовал «солдатами», устраивавшими самые крупные дела «семьи». Остальные: Бадалетто, Сабатини и Ферро — пыль… Седьмого Фолько не знал. Неожиданная мысль поразила его своей смелостью: три-четыре гранаты — и от верхушки клана соперников останутся одни воспоминания.

Служащий морга через окно видел прибытие импозантного кортежа. Роскошные машины, как и сановный вид Габелотти, произвели на него впечатление.

— Сейчас я провожу вас… Что же касается цветов… Позволю себе заметить, что в нашем учреждении они не имеют никакого смысла.

Лючиано Дзулино знал об этом уже тогда, когда получил заказ на цветы: морг — не кладбище. Но из скромности не решился об этом сказать.

Служащий провел их в холодное помещение.

Габелотти властно кивнул Бадалетто.

До того как Бадалетто стал одним из «лейтенантов» Габелотти, он долгие годы состоял на службе у Дженцо. И если кто мог узнать эту посиневшую плоть, то только он. Он наклонился над металлическим ящиком и беспомощно пожал плечами.

Карло согласился на это опознание потому, что не хотел лишний раз злить своего падроне. Но смешно было даже предположить, что Дженцо Вольпоне показывал свои ноги ему, в то время простому «солдату»! Зачем, по какому поводу?

Постояв минуту с опущенной головой, Дон Этторе расписался в журнале посетителей, протянутом ему служащим морга.

— Наш несчастный родственник был очень уважаемым человеком. Думаю, что многие друзья приходят сюда отдать ему последние почести…

— Несколько человек приходили, — ответил служащий.

Габелотти кивнул и направился к выходу. В Цюрихе он узнал не более того, что знал в Нью-Йорке. Кроме утверждения Итало, ничто не доказывало, что нога принадлежит Дженцо. И где доказательства, что Дженцо мертв? Пока он летел в Швейцарию, оба Вольпоне, возможно, уже испарились в неизвестном направлении вместе с деньгами.

ГЛАВА 19

Сообщить об этом было невероятно трудно, потому что жизненно касалось всех… Но молчать дальше Мелвин Бост не мог. Глаза членов административного совета смотрели на него вопрошающе и обеспокоенно. Он прочистил горло и помахал недавно полученным телексом.

— Плохая новость! Сейчас я зачитаю вам то, что прислал президент.

Он нацепил на нос очки и развернул лист бумаги, содержание которой знал наизусть.

— Адресовано Мелвину Босту, генеральному директору, «Континентл мотокарз» и т. д.

«Немедленно предупредить всеми возможными средствами владельцев «Бьюти гоуст Р9». Производственный брак колонки управления. Опасно! Дефектная деталь заменяется за счет фирмы».

Подпись: Хомер Клоппе.

Бост положил телекс на стол, словно он весил тонну. Воцарилась зловещая тишина.

— Это — самоубийство! — раздался чей-то голос. — Если мы сделаем такой шаг, мы разоримся. Продано более четырехсот тысяч «Р9». Каждая замена нам обойдется в триста долларов. Посчитайте!

— Вы же нам сами сказали, — закричал директор научно-исследовательского центра, — что президент готов рискнуть… Все сидящие здесь знают прогноз компьютера!

— Мы сами лезем головой в петлю! — бросил административный директор. — Ни одна фирма не сможет выжить после такой пункции. Это — саботаж!

Под градом слов Мелвин Бост опустил голову. Он совсем не хотел говорить им то, о чем узнал десять минут назад из телефонного разговора с Гарнхаймом, правой рукой Клоппе в «Трейд Цюрих бэнк». Но раз дело принимало такой оборот, он решил не оставлять им ни малейшей иллюзии. Он поднял руку, требуя тишины.

— Господа! Господа! Когда шесть дней назад я встретился с президентом в Швейцарии, он уже тогда не хотел брать на свою совесть невинные человеческие жизни. Чтобы убедить его, чтобы спасти нас, я предложил ему следующий компромисс: если в течение трех месяцев не произойдет ни одной аварии, мы все оставляем, как есть…

— И что? Уже что-то случилось?

— Когда президент отсылал этот телекс, все было нормально. Это еще раз подтверждает, что он все-таки изменил свое первоначальное мнение… Как-то повлиять на него сейчас невозможно! Несколько минут назад я узнал, что на нашу голову обрушилась очередная неприятность. В восьмой раз отказало рулевое управление «Р9».

— Где?

— В Цюрихе.

— Тяжелая авария?

— Смертельная! За рулем нашей модели сидела дочь Хомера Клоппе.

* * *

— Все собрались?

— Все. Габелотти прибыл со всей своей штаб-квартирой.

— Кого ты видел?

— Кармино Кримелло, Анджело Барбу, Томаса Мерту, Карло Бадалетто, Симеона Ферро и Фрэнки Сабатини. Плюс еще один тип, которого я не знаю. Он встречал их в аэропорту. Догадайтесь, куда они сразу поехали?

— В отгадки не играю.

— В морг. С букетами цветов…

— Хорошо. Возвращайся.

Такой телефонный разговор состоялся между Моше Юдельманом и Фолько Мори. Моше отреагировал молниеносно, позвонив в Нью-Йорк Витторио Пиццу.

— Витторио? Захвати с собой Алдо, Винченце, Джозефа — и не тяни, первым же рейсом вылетай в Цюрих. Давай! Ты знаешь, где меня найти?

Получив положительный ответ, он положил трубку.

Приезд Пиццу, Амальфи, Брутторе и Джозефа Дотто восстановит равновесие между «семьей» Вольпоне и «семьей» Габелотти.

Оставалось выяснить, для каких целей дон Этторе привез в своем багаже этих костоломов… Слушая Фолько Мори, Моше мгновенно понял, что остановка в морге, цветы и посещение останков Дженцо не что иное, как показное проявление мирных намерений дона Этторе. Сделал Моше и еще один вывод: если Габелотти демонстративно предлагает мир человеку, которого ни во что не ставит, значит, в данный момент он, по неизвестным Моше причинам, чувствует себя слабее его. С одной стороны, эта неопределенность отношений волновала Моше, с другой — он мог быть спокоен: ни один из донов не имел доступа к деньгам. Единственный человек, который мог разрешить проблему, был банкир. К сожалению, после того как его обработал Итало, стало маловероятным, чтобы Клоппе принес им комбинацию на блюдечке.