Разве что, если во дворце отсутствие кого-либо в спальне просто успокаивало Андрэ, потому как означало, что ему не обязательно притворяться и выдавливать из себя любезности, то на сей раз ему было просто легко.

Не отрывая головы от подушки, Андрэ стал ждать.

Перед глазами мелькали осколки чувств и обрывки образов. Руки Дезмонда, ласкающие его бёдра – снаружи, а затем изнутри. Проникающие вглубь, медленно растягивающие, но причиняющие лишь лёгкий дискомфорт, который тут же превращался в блаженство…

Сильное тело, которое он обхватывает бёдрами и сжимает изо всех сил, полностью теряя контроль от ощущения близости, защищённости, единения с тем, кто не давал ему покоя уже много недель…

Поцелуи Дезмонда на его собственном горле, расцветающие алыми цветами наслаждения, заставляющие кровь бежать быстрее и наливаться желанием тело…

И снова поцелуи, но уже на губах – сладкие, как вино, и такие же пьянящие…

И снова руки, но уже ласкающие его плоть – так естественно и легко, будто делали это всегда…

А потом долгие минуты тишины и слабости, когда не нужно двигаться, не нужно притворяться и нет желания уйти, чтобы свернуться клубком и постараться забыть.

Это было странно. Андрэ не думал, что сможет не просто получить удовольствие с другим мужчиной, но утонуть в нём до краёв, забыв полностью о том, кто он, о том, что подобные отношения неправильны, о том, что природа предназначила ему брать, а не отдаваться…

Все, что было с Дезмондом было настолько правильным, что Андрэ не хотелось думать о значении случившегося, только переживать эту ночь снова и снова – сначала вместе с герцогом, потому что после слабости вновь пришло возбуждение, и они продолжали любить друг друга, упиваться друг другом, будто путники, истосковавшиеся по воде, - а затем в одиночестве, упиваясь воспоминаниями и чувствуя, как снова просыпается едва остывшее желание.

Для Андрэ случившееся не было только лишь телесным наслаждением.

Он так же хорошо запомнил первые секунды после того, как оба они дошли до предела. Как Дезмонд перевернулся на спину и, притянув его к себе, сжал плечи – крепко, но бережно, будто опасался разбить. Он снова скользил руками по телу Андрэ, но в этих движениях уже не было желания обладать – напротив, он будто изучал свою собственность, но даже эти осторожные ласки то и дело заставляли Андрэ вздрагивать. Он и сам не знал, что его тело хранит такое количество мест, прикосновения к которым заставляют жмуриться от наслаждения.

- Вы не отпустите меня? – спрашивал он, не понимая, что говорит, и теснее прижимаясь к сильному телу герцога.

Дезмонд не отвечал, но обнимал его так, что Андрэ был уверен – не отпустит.

А когда через какое-то время Андрэ поднял взгляд, в глазах Дезмонда была грусть, и Андрэ, испугавшийся было, что эта грусть и есть настоящий ответ на его вопрос, поспешил спросить сам:

- О чём вы думаете?

Дезмонд слабо улыбнулся.

- О вас.

- О том, что король пришлёт ещё людей?

Дезмонд поднял бровь.

- Нет, это волнует меня меньше всего.

- Но мне кажется, вы всё-таки ждёте чего-то плохого.

Дезмонд замешкался с ответом, а затем сказал то, чего Андрэ не ожидал услышать:

- Я думаю не о будущем, я думаю о прошлом. Я думаю, что вас никогда не должны были касаться руки короля, а только мои. И в то же время я не могу не думать, были бы вы таким, как теперь, если бы я встретил вас раньше? Если бы я забрал вас не из дворца своего брата, а из дома барона Бомон?

Андрэ вздрогнул.

- Откуда вы знаете моего отца?

- Не спрашивайте, Андрэ. Мир не так велик, чтобы я не мог узнать, откуда вы родом.

Андрэ скатился с груди Дезмонда и отвернулся к стене.

- Я не хотел бы ничего изменить, - сказал он после долгого молчания, - вам будет неприятно это слышать, но мне нравилась моя жизнь. Она была спокойной. Я получал всё, что хотел. Только один человек в королевстве мог причинить мне вред, и с ним я всегда мог справиться… По крайней мере настолько, чтобы этот вред не был слишком большим. Я уже говорил, не жалейте меня. Быть может, если бы я был старше, когда король приехал за мной, я и сам выбрал бы такую судьбу – чем жить, как вы верно сказали, в утлом доме барона и баронессы Бомон, никто из которых не был мне на деле ни отцом, ни матерью. А теперь…

Андрэ замолчал, и после нескольких секунд ожидания Дезмонд осторожно коснулся пальцами его обнажённого плеча, будто бы напоминая о своём присутствии.

- А теперь? – повторил он. – Теперь я принуждаю вас так же, как принуждал король?

Андрэ поджал губы и ответил не сразу.

- Нет, - сказал он наконец, - вы будто вылечили меня от слепоты. Я увидел мир, о существовании которого раньше лишь читал, и вернуться снова в стены, где я стану слепым, мне будет трудно. Но лишь потому, что теперь я знаю, что значит быть зрячим. И, что ещё хуже, теперь я знаю, что значит любить.

Андрэ повернулся на спину и добавил, уже глядя Дезмонду в глаза:

- Надеюсь только, что и вы так же пострадали от своей прихоти.

Дезмонд притянул его к себе и вместо ответа поцеловал, но, оторвавшись, всё же ответил:

- Узнал. И я понимаю, о чём вы. Но вы никогда больше не будете с королём. Чего бы мне это ни стоило.

***

Андрэ задумался так крепко, что когда дверь приоткрылась, не сразу понял, кто стоит на пороге.

Вместо мальчика, который обычно приносил воду, там появился Кормак. Казалось, он никогда не снимал походной одежды, и теперь так же, как и всегда, на нём был походный коричневый кафтан, только волосы вопреки обыкновению были рассыпаны по плечам. И Андрэ вдруг подумал, что племянник Дезмонда мог бы показаться симпатичным, если бы на лице его не было написано вечное мрачное презрение ко всем, на кого был обращён его взгляд.

Андрэ напрягся, становясь серьёзным под стать незваному гостю. Визит Кормака портил утро куда больше, чем отсутствие герцога.

- Что вам нужно? – спросил Андрэ, усаживаясь на кровати.

Губы Кормака дрогнули.

- Вы. Я хочу с вами поговорить.

- Вы выбрали неудачное время. Если вы рассчитывали смутить меня, то у вас этого не вышло.

- Простите. Я как раз вовсе не собирался ставить вас в неудобное положение. Я просто боялся, что кто-то или что-то займёт ваше время раньше меня. Если вы не против, мы могли бы переговорить после завтрака.

- Где Дезмонд?

- Дезмонд… - повторил Кормак тихо, странно растягивая гласные, - милорд уехал на охоту и пока не вернулся.

Андрэ неуверенно кивнул.

- Хорошо. Давайте встретимся после завтрака в библиотеке. Так вас устроит?

Кормак кивнул и исчез.

Мальчик появился через минуту, явно с его разрешения. Андрэ спешно умылся и спустился вниз, но кусок не лез ему в горло, и в конце концов он только выпил чашку кофе и стал подниматься в библиотеку.

Кормак уже ждал его, стоя у окна. Услышав скрип двери, он обернулся и кивнул непривычно мягко.

- Чего вы хотели? – спросил Андрэ, с трудом скрывая напряжение.

- Мы плохо начали наше знакомство. Для начала мне хотелось бы, чтобы между нами больше не было недопонимания.

Андрэ осторожно кивнул.

- У меня нет повода вас ненавидеть. Если я был груб – простите меня. К тому располагала обстановка, но не ваше поведение, - сказал он деликатно.

Кормак кивнул и протянул руку.

- Вы тоже простите меня. Если я и хотел когда-то вас оскорбить, то в этом не было вашей вины, только мои собственные… проблемы.

Андрэ кивнул и пожал протянутую руку.

- Я, наверное, должен рассказать вам об этих проблемах, - продолжил Кормак, - но начать я должен буду издалека. Прошу вас, дайте мне договорить, а затем уже решайте, насколько наши с вами обстоятельства схожи.

Андрэ растерянно кивнул.

- Хорошо, не в моих привычках прерывать собеседника.

- Тогда садитесь. Попросить слуг что-нибудь принести?

- Нет, благодарю. – Андрэ опустился в одно из кресел, - давайте перейдём к делу.

- Что ж, - Кормак сел в кресло по другую сторону стола от него, - прежде всего, моё первое имя, имя которое мне дали при рождении, звучало несколько иначе. Родители назвали меня именем Пьер. Пьер Бомон.

Андрэ побледнел, и тут же губы его надломила улыбка.

- Не может быть. Вы подслушивали у меня под окном.

- Вы обещали, что дадите мне договорить. Так сдержите слово. А ваше недоверие… Я могу понять. Нет, я не подслушивал у вас под окном, как не делал этого и никто из людей герцога. Свои же слова я могу подтвердить.

Пьер наклонился, открыл один из ящиков стола и, достав оттуда шкатулку, протянул её Андрэ.

Андрэ осторожно принял безделушку в свои руки и покрутил в пальцах.

- Открывайте, не бойтесь. Даю слово, шкатулка не причинит вам вреда. По крайней мере, телесного.

Андрэ отщёлкнул замок и достал сложенные вдвое листки. Перебрал их.

- Не может быть, - повторил он. Стоило ему увидеть письма, как он узнал почерк своей матери, а если бы и не узнал – её подпись стояла в самом конце последнего листка.

- Прочитайте.

- Они адресованы не мне.

- Перестаньте. Они адресованы мне, а я прошу вас прочитать.

Андрэ облизнул губы и, разложив страницы по порядку, стал читать, тихонько проговаривая слова одними губами.

«Мой дорогой Пьер!

Ты никогда не увидишь меня, и я безмерно страдаю, понимая, что ты будешь расти без матери и отца. Но так было нужно, и я уверена, что это единственный способ спасти твою жизнь.