Наталья Бочка - Барин

– Да, – протянула Люба, – не поймёшь, чего они бесятся.

У двери шарканье послышалось. Кухарки притихли, переглянулись. Отворилась дверь, вошел Митька из барского дома.

– Здоровы будьте, бабоньки.

– И ты будь здоров, – Груня презрительно глянула на мужичка. Не любила она его за хитрость в глазках затаённую.

Вошел Митька и стоит.

– Ну, говори, чего пришел. Неужто полюбоваться нами.

– И полюбоваться тоже, – заулыбался Митька. – А вообще, по поручению барыни Ольги Филимоновны. Хожу я для барина Ивана Ильича служанку подыскиваю.

Груня посмотрела на Любку и грозно на Митьку:

– У нас тут нет для него служанки. Укатывай подобру, Митька. Нечего на честных женщин зенки пялить, а то ведь и мужу могу пожаловаться.

– А я на тебя, Грунька, пялиться и не собирался. А вот Любка вполне подходит, чтобы на неё пялиться. Так ты, Любка, что называется, сбирай пожитки, барыня приказали самолично тебя привести к барину в услужение.

Люба в испуге за Груню схватилась:

– Груняша, миленькая, не отдавай, Христом богом прошу. Погибну я там, забьют меня до смерти. Не отдавай, миленькая.

– Постой-ка, – Груня отодвинула Любку и к Митьке подошла. – А ежели сказать, что не нашел Любку, чего возьмёшь?

Митька призадумался, почесал затылок, а потом с сожалением, ведь упустил возможность что-то получить, сказал:

– Должен Любку привести, барыня лично приказали.

Когда Люба уходила, Груня быстро крестила её и говорила:

– Иди, авось и пронесёт, – а в глазах жалость и тоска.

Эта игра в кота и мышей несколько затянулась, но Иван Ильич точно знал – нужная мышь всё равно попадет в ловушку. Ждал он терпеливо, оттого что надеялся, рано или поздно, ему непременно подадут нужную молодуху. Так зачем торопить события, если можно насладиться процессом.

Он играл. Подсказывал жене и матери, намекал, но прямо не указывал. Иван хорошо знал, кто ему нужен. Но хотел, чтобы окружающие не догадывались о его тайных желаниях. И потом, всё это действо со служанками ему нравилось. Прекрасная возможность развлечься, скрасить бесконечное пустое времяпровождение. Ведь до того от скуки он уже не знал, как себя занять. Вернее, знал, но хотел, чтобы поставленные цели были достигнуты не так быстро. Иначе какой в этой игре интерес.

Пока Иван Ильич устраивал все эти спектакли со служанками, надеясь на логическое их завершение, от тестя пришло письмо, что большой груз из Индии и Китая вот-вот подойдёт на губернскую ярмарку.

В таком деле нужно было поспешать. Много шустрых купчишек на Азиатские товары слетается. Кто первый появится, тому и сливки снимать. Тому – выбор огромный, почёт и уважение. Если какой купец всё лучшее забирает, то потом уже лишь в остатках ковыряться. Они, конечно, тоже в цене, товар из Азии завсегда реализуется, но если лучшее возьмёшь, то и барыш несусветный поимеешь.

Собрался Иван Ильич в одночасье. Гришка едва запрячь успел, как барин уже прощался с женой и детьми. Выдвинулись тут же.

Ненадолго обе хозяйки вздохнули с облегчением. То, что происходило в доме последний месяц, откровенно выводило уже из терпения и забирало все силы. Постоянно недовольный прислугой Иван истрепал нервы обеим, и теперь они могли немного передохнуть. Отдых этот – короткий. Скоро вернётся хозяин, и тогда всё сначала. Обе барыни понимали, отчего он бесится, но никак не могли устроить так, чтобы это его состояние хоть как-то успокоить. И немудрено, перебрать всех девок в деревне это вам не шутки.

Острая необходимость присматриваться к замужним бабам, тут тоже натолкнулась на проблему. Почти у всех замужних в деревне – целый выводок детей. А те, что барачные, и подавно не отвечали требованиям хозяина, все сплошь непривлекательные и с детьми малыми. Из дворовых замужних тоже не было достойных кандидатур.

Но тут совершенно неожиданно Ольга Филимоновна вспомнила случай с яйцами и сказала об этом Катерине.

– Припоминаешь, та, что яйца во дворе разбила, она вроде ничего себе бабёнка. Мишкина женка.

– А, эта. Вот сейчас только и я об ней вспомнила. И то верно. Она и на лицо не уродка. И телеса что надо.

– Так пусть приведут её, посмотрим. Что за дело? Может, и сгодится. Уже обыскались – сил нет. А эту бабёнку, ещё не видали в прислужницах.

На том и сговорились, послали Митьку за Любой.

Когда она в комнату вошла, барыни уставились на неё. Долго осматривали. Обе понимали, хороша деваха несказанно. Но было в ней что-то диковатое. Она не стоит, потупив взор, а на рассматривания барынь отвечает гордым взглядом. Где-то даже свысока.

– Не нравится мне этот норов, – грустно вздохнула Катерина.

– Да, тут обтёсывать и обтёсывать, – подтвердила Ольга Филимоновна.

– Может, ну её, другую поищем? А то, не дай Бог, с Иваном Ильичом хлопот не оберешься. А ну как девка начнёт коники выбрыкивать?

– Начнёт выбрыкивать – прогонит Иван, и дело с концом. А попробовать нужно, чего отказываться. Может, и подойдёт, кто знает. Ивана Ильича нашего не поймёшь, чего ему надобно.

Они разговаривали так, будто не было в комнате никого кроме них. И совсем не обращали внимания ни на Любку, ни на Митьку, что возле стенки притулился. И только когда он вежливо кашлянул и проговорил из-за Любиной спины: «Дозвольте сказать, хозяйка», – его заметили.

– Говори, только по делу. Не видишь, некогда нам, – Ольга Филимоновна недовольно глянула на Митьку.

– По делу, матушка, конечно, по делу. Я вот чего хотел предложить, по мужскому, так сказать взгляду. Надо бы Любку уму разуму поучить, пока барина нет. Всё, что нужно, в голову ей втемяшить. Да ещё я бы непременно сарафан с неё снял, а юбку да блузу одел. Как-то посурьёзней будет. Такая вот моя мнения.

Барыни переглянулись.

– Дело говоришь, Митька, продолжай, – кивнула мать.

Тот сразу осмелел и раззадорился, из-за Любиной спины полностью показался.

– Значится так, волосы ейные прибрать, по-новому, не по-крестьянски. Ну и чего да как в поведении – научить. А ну девка дворовая, при доме никогда не служила, оно и ясно, поперву не всё гладко будет. Что барин уехали, как раз на руку. Время драгоценное нам открылось.

– Верно, – Катерина тоже довольна была. – Мы за это время из неё то, что нужно, сделаем. Иван Ильич вернётся, придраться не к чему будет.

Все дружно обрадовались и решили Любку приукрасить и перевоспитать. Чтобы вид её и хорошие манеры барину по душе пришлись.

Стылое утро уже не окутывало прохладой приятной, а заставляло подрагивать и кутаться. В воздухе чувствовалось приближение осенних холодов. Лето доживало последние деньки.

В сентябре, пожелтевшие безвозвратно, но не опавшие ещё листья клёна буйно шумели под порывами ветра, предсказывая свой скорый полёт в неизвестность. Дорожки, что положили на барском дворе, теперь блестели после дождя глянцевым камнем, и чистотой своей зазывали по ним пройтись.

Всё менялось под неизбежным влиянием природы, менялась и Люба. Лето она провела в барском доме. Все, кто должен и не должен, прилагали усилия в воспитании новой служанки для барина. Ольга Филимоновна строго, но по-домашнему, поучала этикету. Перечисляла бесконечно, что не должна позволять себе служанка, и как обращаться к хозяевам, чтобы не выглядеть в глазах их гостей необразованной дворовой дурой. Катерина учила всяческим мелочам, что касались мужа, его привычкам и предпочтениям. Иногда заводила разговор и на другие, более потаённые темы. Старалась так сразу всё не выкладывать, а то ещё сбежит деваха, чего доброго, а новую служанку искать все уже замучались. Поэтому и лелеяли надежды на то, что Люба понравится Ивану Ильичу и больше хлопот в этом вопросе не возникнет.

Митька учил столовым манерам, как подавать кушанья, да у стола прислуживать. Даже старая экономка Фёкла, что каким-то чудесным образом ещё околачивалась в доме и имела прямые обязанности, пыталась шпынять, мол, то не так, это не эдак. Она хмурила на Любку и без того хмурое в морщинках лицо и повторяла всё, что затея пустая. Не получится из Любки хорошей служанки. Что барин переборчивый, и Любка совсем не в его вкусе.

Люба, на удивление, училась, нехитрые домашние науки схватывала налету. Редко ошибалась и к концу второго месяца уже даже говорила по-иному. Много чего успели втемяшить в не слишком развитые её мозги. Всеобщая надежда с каждым днём увеличивалась. Оттого как понимали домочадцы, что хорошее настроение барина напрямую будет зависеть от его служанки.

Катерина достала одежды, что носила до замужества, когда была стройная. А там не абы что, юбки из лучших отрезов шитые, жакеты портнихами городскими покроены и подогнаны. Теперь в срочном порядке всё это на Любу перешивалось. Чтобы была она не замараха какая, а самая что ни есть красавица. Чтобы барин глаза не мог отвести. И уж точно не имел желания выгнать.

Смотрела Катеринина на Любу и большой завистью завидовала красивой этой девке. Но к грусти своей понимала, что ничего поменять не может. Время-то вспять не повернётся, и не сделается она сама уже никогда такой, как была – красавицей.

Поначалу Михаил не слишком беспокоился, но чем больше Люба менялась, тем сильнее брала его тоска. Чувствовал, не к добру Любкино преображение. Всё не к добру. Пока старался он не думать о том. А как барин приедет, глядишь, некогда будет тому на Любку смотреть. Думал Михаил, но понимал – так не получится. Очень хорошо знал он Ивана Ильича, не станет тот мимо Любки взглядом водить. Ой не станет.

И страшно становилось и худо на душе. И начинали мысли по разным сторонам бегать, в другие города и деревни заглядывать. Ежели чего, думал, убежит он с Любкой куда-то, авось и не найдут.

Сама же Люба – спокойна совсем. Сначала хотела сопротивляться, но когда одели её и расчесали, глянула в зеркало и поняла – именно теперь жизнь её настоящая начинается. Только-только начинает происходить то, чего она даже в мыслях допускать не смела.