От этого короткого вопроса даже у Антона мурашки по спине пробежали — от желания исповедаться, хотя и не его вовсе спрашивают. Вот такому тону, такой манере вести диалог надо обязательно выучиться! Если это в принципе возможно, конечно. И Борисыч среагировал как надо — вскинул взгляд, заторопился с ответом.

— Мы с его матерью в разводе, и она не разрешает видеться. И вообще, доктор, это все такое болезненное. Ребенок есть, а я даже подойти к нему не могу, потому что потом высказывается… дочке, что… хуже меня на свете и не сыскать человека, — тут Антону показалось, что сейчас по гладкой бледной щеке скатится скупая мужская слеза, но Евгений Борисович лишь помолчал, скорбно поджав губы, а потом тихо добавил: — Вот такая жизненная драма.

Макбет, акт второй, сцена шестая!

— Понимаю, — мягко и изумительно для него сердечно проговорил шеф. Нет, такому тону не выучиться ни в жизнь, это дар! — Но для перспектив нашего лечения это положительный момент в анамнезе, понимаете?

Евгений Борисович энергично закивал.

Пока Денис Валентинович делал пометки в карте и расписывал пациенту план лечебных мероприятий, Антон пытался срифмовать свои впечатления от Евгения Борисовича. Но не клеилось никак.

— Спасибо, доктор, — между тем уже расшаркивался пациент. — Вы даете мне шанс стать отцом во второй раз. Исправить, так сказать… ну вы понимаете…

Гамлет, акт пятый, сцена восьмая.

Но шеф лишь кивал, смотрел сочувственно и желал удачи Евгению Борисовичу. И с удачей наперевес страдалец закрыл за собой дверь.

— Какая драма, Шекспир рыдает!

Батюшко иронию не оценил. Одарил Антона взглядом — из тех, нехороших, которым он был обязан своей репутации человека черствого и бессердечного, а также циника и язвы. И голосом, которым вполне можно было местную заморозку делать, проговорил:

— А ты, надо полагать, много знаешь о том, что чувствует мужчина в его положении?

Что же все такие нервные, а? Пришлось Антону примирительно улыбаться.

— Нет, я не про это, ну… в смысле не про его проблему. Просто он лицемерный. Прямо как… этот… Тартюф!

— Ты просто сегодня блещешь интеллектом, — желчности у Батюшко в голосе не убавилось. — Так подмывает тебя, всего из себя высокоинтеллектуального, отправить в отделение. Утки выносить. Но уважение к престижу врачебной профессии не позволяет. Поэтому иди карты разбирать. А у меня еще вечерний прием в Центре семьи.

— Слушаюсь, Денис Валентинович.

А что еще оставалось сказать?

* * *

Дома Олю ждал сюрприз. Из неприятных.

Изольда Васильевна лежала на диване в гостиной, а Никита бегал вокруг нее со стаканом воды. Оказалось, давление, и привычные таблетки не действуют. Все мысли о Новом годе с галстуком разом вылетели из головы. Оля набрала номер скорой, но там честно предупредили, что раньше, чем через час, не приедут. Все машины на выездах, а в городе пробки. Предложили обратиться в частные клиники. Времени искать телефоны частных не было, поэтому она сделала то, что сразу пришло на ум, — проконсультироваться у знакомого доктора Айболита. И там ответили, хоть и после довольно продолжительных гудков.

— Слушаю.

— Денис, у Изольды Васильевны сильно подскочило давление. Что делать? Я позвонила в скорую, но там сказали, что приедут не раньше, чем через час. Лекарства не помогают. Нужны какие-то уколы? Капельницы? Что мне делать?! — она выпалила это все одной непрекращающейся очередью, почти паническим голосом, не осознавая, что назвала его Денисом.

Оля никогда не называла его по имени, отделываясь «доктором» или «Айболитом», а если и проскальзывало пару раз, то неизменно с обращением на «вы».

В трубке молчали. И она не понимала почему. А потом фоном услышала мужской голос, который что-то спрашивал, и ответ Дениса явно не ей: «Подождите минуточку». Пришло осознание, что позвонила не вовремя.

Это она после рабочего дня вернулась домой, а у него еще частная практика, где прием до девяти вечера. И кажется, именно он сейчас и идет где-то на другом конце Москвы.

— Прости, я не спросила, можешь ли ты говорить…

Но Олю прервали и начали задавать предметные вопросы: какое давление, какие препараты принимались, сколько прошло с тех пор времени, на сколько упало давление. Оля переспрашивала у Изольды, потом передавала ее еле внятные ответы в трубку. Получила рекомендации и название других лекарств, более сильного действия. И как-то потихоньку успокоилась. Исчезло чувство беспомощности. Есть кто-то, кто знает, что и как. Когда у человека на том конце такой голос — спокойный и уверенный, ему нельзя не верить. Ему ХОЧЕТСЯ верить.

— Спасибо, — проговорила Оля перед тем, как отключиться.

А потом побежала в аптеку, потому что рекомендованного лекарства дома не было. Совет доктора Батюшко помог.

Звонок домофона залился трелью ровно в тот момент, когда Изольда Васильевна, с трудом поднявшись с дивана, засобиралась домой под протестующие возгласы Оли. Спор прекратился. Женщины обменялись удивленными взглядами: кого в такое время несет в гости?

Оказалось, самого настоящего врача, который тщательно вымыл руки в ванной, прошел в комнату и, сев на край дивана со словами: «Если не побрезгуете андрологом…» — взял Изольдино запястье и стал отсчитывать пульс.

Оля остановилась в дверях комнаты, наблюдая за происходящим. Он был совсем-совсем врачом на вызове. От него даже пахло больницей и немного ноябрьским уличным холодом. Ни одного лишнего жеста: внимательный взгляд, четкие движения, краткие вопросы. И как лихо он справился со строптивой соседкой, которая снова легла на диван, правда, предварительно сделав замечание:

— Опять вы, молодой человек, не подготовились.

— Отчего же? — тут же поинтересовался Денис и поправил на шее тонометр.

Изольда жест оценила, но капитулировать отказалась. Внимательно посмотрев на прибор, она произнесла:

— Я с удовольствием посмотрю, как вы им будете завязывать виндзорский узел.

— Я привык, что виндзорский и прочие узлы мне завязывают женщины, — спокойно парировал он, надевая манжетку на руку Изольды.

И она промолчала, с интересом разглядывая сидящего рядом мужчину, пока сам мужчина был сосредоточен на показаниях тонометра. Когда же процедура была закончена и цифры гостя вполне удовлетворили, Изольда Васильевна хорошо поставленным голосом с нескрываемым удовольствием проговорила:

— Оленька, надо сделать чаю нашему уездному доктору.

— А скальпель вы не принесли? — из-под Олиной руки вылезла голова Никиты.

Мальчик терпеливо ждал, когда закончится осмотр, и, как только понял, что уже можно поговорить, задал животрепещущий вопрос.

Денис посмотрел на мальчугана, улыбнулся, а потом повернулся к Изольде:

— Случай пока не настолько острый, — проговорил он.

Никита разочарованно вздохнул. Наверное, решил терпеливо подождать следующего визита. А вдруг повезет и врач придет со скальпелем?

Соседка снова села на диван, начала ногами искать тапочки.

— Вы заслужили пряник, — сказала она гостю. — Никита, я надеюсь, ты не все пряники съел?

Гость пододвинул тапочки прямо к немолодым, чуть распухшим ступням.

— Должен признаться, что между кнутом и пряником я скорее выберу первое.

— Могу вас успокоить, — не осталась в долгу Изольда, — у нас только пряник!

Сказала и победно посмотрела на доктора. Последнее слово осталось за ней. С ума сойти. Оля молча окинула взглядом дуэлянтов и отправилась на кухню — ставить чайник и искать остатки обещанных пряников.

Они так не перемолвились и словом в этот поздний вечер, потому что дальше настала очередь Никиты. Отсутствие скальпеля сын пережил стойко, решив восполнить пробелы в вопросах наркоза. Отличная тема для чаепития, во всяком случае, диалог велся активно. Даже Изольда молчала, с удовольствием отпивая из своей чашки чуть подкрашенный заваркой кипяток. Но делала она это так царственно и невозмутимо, словно пила ароматный хорошо заваренный цейлонский, а не имитацию его.

И лишь в коридоре, уже провожая Дениса, Оля шепнула:

— Спасибо, доктор Айболит.

И поцеловала в щеку. И почувствовала, что он уже не пахнет больницей. А еще вдруг почувствовала его усталость. Представила, как сядет он сейчас в машину и поедет к себе домой, доберется почти к полуночи, а завтра рано вставать. Раньше, чем ей. И захотелось обнять. Но не решилась. Он поймет не так, и она все испортит. Поэтому просто подняла глаза, поймав его кивок, прежде чем Денис повернулся и вышел.

Изольде постелили в гостиной.

А забытый тонометр доктора Батюшко положили на стол.

* * *

Пропажа тонометра обнаружилась спустя день. И оказалось, что без него как без рук. Причем буквально: и непривычно, и понадобился срочно. Обошелся чужим, но с Ольгой по телефону договорился, что заедет и заберет вечером. Потому что без тонометра как без рук и он нужен срочно. Именно поэтому.

Открывшая ему Оля была в домашней одежде: серые штаны и бежевая футболка, под которой нет белья. Другая, уютная, такая, какой он ее не видел раньше. Тонометр предусмотрительно положен на тумбочку у двери. Забирайте свой аксессуар, доктор, и проваливайте.

— Ужинать будешь?

Денис позорно моргнул от неожиданности. От несоответствия ее слов своим мыслям.

— Пряниками?

— Котлетами.

Голос тихий, взгляд — непонятный. Или?..

Словно что-то прочитав в его глазах, она сделала шаг назад. Только не в сторону кухни, где были пряники, котлеты и прочие радости желудка. А в сторону двери, которая методом исключения могла вести только в спальню. Ее спальню. А там — радости совсем других частей организма.

— Никита на тренировке? — только тут Дэн осознал, что в квартире тихо, а его самого никто не спрашивает про скальпели и наркоз.