И тут их обмен любезностями прервал Никита. Влетел на кухню и замер.

— Вы принесли скальпель? А то мама мне не покупает!

— Никита, так с гостями не разговаривают. Поздоровайся, — это Оля, пытаясь быть строгой.

— На стол буду накрывать через пять минут, — это Изольда.

— А вы с нами будете ужинать? — это Никита, вспомнивший, что надо поздороваться по-мужски, за руку.

У них всегда так шумно или Дэн раньше не замечал?

— Я принес кое-что получше, — на рукопожатие Денис ответил. И после восторженного вопля Никиты добавил: — Пойдем в твою комнату, я покажу, как этим пользоваться.

Уже выходя с кухни, он кивнул Оле: мол, не переживай, не скальпель. Судя по ее ответному взгляду, она в этом даже не сомневалась.

Денис Никите принес зажим. И пока мальчик, держа самыми кончиками пальцев и почти не дыша, с восторгом рассматривал подарок, Дэн оглядывался. Обыкновенная мальчишеская комната, с небольшим спортивным уголком и портретами футболистов на стенах. За наличие шведской стенки Денис поставил плюс маме Оле, а лица на плакатах не опознал, кроме одного, из какой-то рекламы: в футболе доктор Батюшко решительно ничего не смыслил.

— А для чего это? — к Никите наконец вернулся дар речи. Но голос едва заметно подрагивал от волнения и предвкушения.

Пришлось в общих чертах рассказывать про кровеносную систему. Слова Денис подбирал, как мог, доступные, и мальчик понимал. Может, не улавливал всех деталей, но общую канву схватил точно. А потом Денис показывал, как пользоваться зажимом на примере носка, а затем и сам Никита опробовал инструмент на всем содержимом бельевого ящика. Глаза у ребенка горели, и он постоянно спрашивал, правильно ли делает. Такой интерес к медицинскому инструментарию казался просто поразительным.

Впрочем, Дэн совершенно четко отдавал себе отчет, что дело не только в этом. Дело еще и в нем самом, Денисе. Мальчик тянулся к взрослому мужчине. Потому что мальчик мужского общества лишен. Не нарочно, так жизнь сложилась. На тетрадках, что веером лежали на письменном столе, значилась фамилия Зеленский. Да уж, круто тебе пришлось с самого рождения, парень. Папаша твой даже фамилию свою не соизволил сыну дать. Насколько Никита осознавал все нюансы, связанные с его семьей, Денис не мог сказать. Но парнишка сообразительный и довольно чувствительный, понимает и подмечает многое. По поведению, по тому, как тянется к Денису, это заметно очень.

Поправляя движения детских пальцев и отвечая на сопутствующие вопросы, Дэн думал о том, что они чем-то схожи с этим мальчиком. У них обоих — только по одному родителю. Хотя, с большой долей вероятности, отец Никиты где-то есть на этом свете, жив-здоров. Теоретически ребенок может с ним увидеться. А вот мама Дениса ушла туда, куда не достучаться. А с другой стороны, такая возможность у Никиты только номинальная, по факту же отцовского плеча мальчик лишен. А у Дениса есть детские воспоминания, конь с отломанным ухом и черный гранитный памятник, на котором портрет улыбающейся женщины с большими темными глазами. Если совсем припечет, можно прийти на кладбище и сказать ей то, что не скажешь никому. Такое в жизни Дэна было лишь раз, на четвертом курсе, когда только ей, маме и мог рассказать.

— Мы уже третий раз зовем, — в комнату заглянула Оля. — Чем вы тут таким страшно важным заняты?

— Мама, смотри, что я теперь умею!

Спустя десять минут они все же полным составом сидели за столом и ужинали.

Ужин оказался вкусным. Котлеты — привычного отличного качества, а на гарнир предлагались запеченные овощи. Кажется, Никита не слишком обрадовался такому обновлению меню, а Денис лишь покосился на Изольду. Стало быть, его отказ от риса в прошлый раз и слова о том, что не слишком жалует крупы, восприняты серьезно. Специально для Дениса в этом доме уже готовят. Что ждет нас дальше и куда мы катимся? Денис решил не озадачиваться пока этими вопросами. А отдать должное вкусному домашнему ужину.

На который подтянулись еще желающие. Оля и Изольда переглянулись на звук звонка. И хозяйка квартиры отправилась открывать дверь, слегка поморщившись, когда вставала, — это Денис отметил автоматически.

— А я тут мимо ехал — и дай, думаю, загляну. Узнаю, как вы, как у Изольды Васильевны давление… — послушался из прихожей знакомый голос. И ответное Олино:

— Проходи. Мы ужинаем, будешь с нами?

Через пару минут в дверях появился недавний пациент Дэна — с букетом белых хризантем и слегка растерянный тем, кого застал на кухне у дочери. Да, Геннадий Игоревич, когда мы с вами прощались и я вам говорил о встрече во внебольничной обстановке, я не имел в виду именно это. Но так вышло.

— Добрый вечер, — нарушил слегка затянувшееся молчание Зеленский.

— Добрый, — ответил Денис, вставая. Руку ему пожали, а потом произошло торжественное вручение цветов.

— А это вам, Изольда Васильевна. В честь, так сказать, удачного разрешения ситуации.

Букет был принят благосклонно, но без суеты. Геннадий Игоревич, устраиваясь за столом, развил свою мысль.

— Я озвучил вашу идею со стихотворным сборником на совещании, она получила поддержку. Деньги выделили, так что к весеннему выпуску будет прилагаться спецпроект нашего альманаха.

Они еще и стихами занимаются. Неудивительно, что парень на скальпели засматривается.

Некоторую неловкость сняла сначала открытая по такому случаю — одобрению альманаха, конечно, — бутылка неплохого красного вина, правда, полусухого. Но Денис все равно только пригубил. И еще — Никита, который на дедовом галстуке продемонстрировал, как он ловко научился обращаться с хирургическим зажимом. Геннадий Игоревич переводил слегка растерянный взгляд с внука на дочь, потом на Изольду, старательно игнорируя Дэна. Никита упражнялся с галстуком, в Оле чувствовалось некоторое напряжение, но связанное с неожиданной встречей отца с Денисом в ее доме или с явно беспокоящей спиной — непонятно. Изольда сидела во главе стола с видом наседки, присматривающей за цыплятами, и время от времени переглядывалась с Зеленским. А Денис себя чувствовал театральным критиком, которого пригласили посмотреть спектакль, а он внезапно каким-то образом очутился на сцене и в самом разгаре представления. Не зная ни пьесы, ни собственной роли.

* * *

Спина никак не отпускала. Уже поздно вечером, проводив всех гостей и уложив спать Никиту, Оля осторожно ворочалась в кровати, пытаясь найти удобное положение, которое все никак не желало находиться.

И еще не шла из головы встреча папы и Дениса — неожиданная для всех. Хотя, в общем-то, закономерная. Рано или поздно такое должно было произойти. Эта мысль ей впервые пришла в голову сейчас, и Оля открыла глаза.

Почему же не приходила раньше? А раньше… раньше все было просто: легкие, ни к чему не обязывающие отношения по пятницам. Без допуска друг друга на личную территорию. Все предельно ясно. Было еще месяц назад.

А сейчас? Никита, который вдруг увлекся медициной, Изольда, расцветающая от прихода доктора Батюшко, сама Оля, продолжающая себя убеждать, что это временно и просто удобно.

Убеждения, служившие страховкой. Ведь серьезного все равно ничего не получится. Кому нужна женщина с ребенком? Доктору Батюшко? Который женщинам пуговицы на лоб пришивает? На этой мысли Оля прикусила губу и снова закрыла глаза. Но уснуть не получилось.

Всевидящий Айболит прислал сообщение — он засек ее спину и желал заняться лечением. Согласилась, конечно.

«Ни на что не надейся», — убеждала она себя после беседы. Сейчас все хорошо — и просто радуйся и наслаждайся. Но надежд не питай. Мантра почти работала.

А все же встреча на кухне отца нет, не потрясла, однако очень удивила. Он оказался совсем не готов увидеть другого мужчину. Но держался хорошо. Воспитанно. Ее папа вообще был очень воспитанным человеком. За время их общения Оля не раз себя ловила на мысли, что ей бы хотелось перенять долю интеллигентности своего отца. И сам ужин прошел на удивление хорошо. Во всяком случае, без видимого напряжения. И тема нашлась, и поводы для тостов. А Изольда, как заправский дирижер, незримо руководила всеми присутствующими.

Во всяком случае, вопросительные взгляды отца она гасила едва заметными кивками головы «все потом объясню, Геннадий Игоревич», «да, вы совершенно правы в своих предположениях», «давайте ужинать».

Оля снова открыла глаза. Сон никак не приходил. Наверное, из-за спины. Придется все-таки искать пластырь. На то, чтобы подняться с кровати, потребовалось время. Пластырь нашелся в тумбочке. Теперь главное — не промахнуться. Это только кажется, что такой большой пластырь наклеить легко. А когда прихватило в прошлый раз, она умудрилась прикрепить его в стороне, а потом пришлось переклеивать. Но в этот раз справилась. Скоро должно отпустить.

И пора все же уснуть. Уже почти два ночи.

* * *

Что такое, когда болит спина, Дэн себе хорошо представлял. Поэтому то, как Оля морщилась, вставая и садясь, Денису не понравилось. И требовало сбора дополнительного анамнеза. Дома, после душа и уже лежа в постели, он привычно потянулся к телефону. И привычно набрал сообщение для абонента Бэмби.

«Что со спиной, давно беспокоит?»

Ответ пришел сразу. Она вечерами всегда быстро отвечала, словно ждала его сообщений.

«Неделю почти».

Стоическая женщина. Денис был готов поспорить на что угодно, что никаких лечебных процедур при этом не проводилось. Если я заболею, к врачам обращаться не стану — это просто национальный гимн. Только вот конкретно в случае с Бэмби врач есть в непосредственной близости. И на самотек дело не пустит.

«Поясничный отдел?»

«Откуда ты все знаешь?»

«Работа такая. Освободи полдня на выходных, будем лечить».