Дарья Волкова - Батя, Батюшко и Бэмби

Денис тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Не сейчас. И, воспользовавшись паузой в детском монологе, спросил:

— А чего с русским не дружишь, а?

Радостная улыбка потухла, Никита горестно вздохнул и отвернулся к окну:

— Не получается.

— А как слово пацана собрался сдержать?

— Не знаю, — уныло раздалось сзади. А потом Никита просунул голову в передний салон. — Но я буду стараться!

На светофоре зажегся красный, и Денис повернулся. Два лица — взрослое и детское — оказались совсем рядом. Глаза у Никиты совершенно как у матери.

— Я в тебя верю.

— А Изольда Васильевна говорит, что бесполезно. И пьет свой корвалол, — вздохнул мальчик.

— Справишься, — Денис похлопал по лежащей на спинке его сиденья детской руке. — В медицинском институте пригодится.

Спустя пять минут машина припарковалась у торгового центра.

* * *

Оля так и не смогла успокоиться. Мысли о совершенной ошибке сводили с ума. Она поняла, что дома находиться не может, просто не может. Не помогали ни кофе, ни сигареты, ни глупые сериалы по телевизору.

Она не сомневалась, что пейнтбол пройдет удачно, что по дороге будут подниматься животрепещущие темы гноя и отрезанных конечностей. И что Денис ее ребенка не обидит.

Но что потом?

ЧТО?!

Ожидание выматывало. Оля оделась за пять минут, взяла сумку, ключи от машины и вышла из квартиры.

Куда угодно, куда-нибудь, где шум, люди, столпотворение, только чтобы не оставаться наедине со своими мыслями.

В итоге через полчаса она обнаружила себя в торговом центре на первом этаже, где располагался супермаркет. Вокруг нераспроданные новогодние шары, мишура, полотенца с заграничными Санта-Клаусами, коробки шоколадных конфет со снежинками. То, что осталось от праздника, когда праздник прошел.

Нет, ей надо в другой отдел.

Звонок Дениса застал Олю в длинном проходе, когда она катила перед собой наполненную тележку. Все самое нужное и полезное: салфетки, чистящие средства, стиральный порошок, зубная паста, упаковка мыла…

— Мы уже закончили и в пути. Едем домой.

— Нет, домой… домой не надо.

Домой — это снова ужин, это опять… по-семейному.

С размерами я не ошибаюсь.

— Я не рассчитала время, я сейчас в торговом комплексе и не успеваю добраться до дома. Сможешь подъехать сюда?

— Конечно.

Оля сказала, в каком комплексе находится, и после окончания разговора покатила тележку к кассе.

К тому моменту, когда меткие стрелки искали ее глазами на открытой площадке с кафе и фастфудом, Оля уже загрузила в машину пакеты с покупками и сидела за столиком, обнимая ладонями бумажный стаканчик с кофе и изо всех сил демонстрируя спокойствие.

Вокруг было шумно и многолюдно. Все, как она и хотела. Где-то у другой стены надрывался в микрофон массовик-затейник, привлекая к конкурсам детей, основная масса людей спешила в кинотеатр, который располагался на этом же этаже. Последние дни новогодних каникул.

Денис и Никита шли так, словно выехать куда-то вдвоем было для них обычным делом. Словно это не в первый раз. И за столик сели как-то по-деловому, и решали, кто что будет есть, тоже обыденно. Поинтересовались, что будет она. Покупать вредную еду тоже пошли вместе.

Никита был счастлив. Счастьем светились его глаза, счастьем светилась его улыбка, и от этого становилось так больно, что хотелось кричать.

Что же я наделала?

В Денисе тоже сквозило что-то такое, Оля не могла дать этому точное определение, но в какой-то момент он снова показался… В общем, показалось, что Никита ему и вправду небезразличен и интересен. Как показалось там, на турбазе. А потом: «Я не ошибаюсь с размерами».

Оля смотрела на двух мужчин, сидящих перед ней, голодных, довольных. Как бы она хотела, чтобы жизнь была хоть чуточку благосклонней, милосердней.

— Все хорошо? — спросила у Дениса.

Сын был слишком занят бургером.

— Ничья. Никита утверждает, что это круто, — доктор Айболит невозмутимо сделал глоток кофе.

И Оля задержала свой взгляд.

Кто для тебя Никита, Денис? Ты понимаешь, что заигралась не только я, но и ты? Ты понимаешь это?

Он глаза не опускал и тоже смотрел на нее, забыв про кофе.

— В следующий раз выиграем мы, — заявил Никита, наконец оторвавшись от бургера.

* * *

— Тося. Антон! Малин!!!

Тося вздрогнул, моргнул и перевел на Дениса отсутствующий взгляд светло-голубых глаз. Отреагировал, слава тебе господи.

— Где карта Смирнова, третий раз спрашиваю?

— Смирнова? Тут, — он перебрал стопку карт и вытащил нужную. — Все заполнил, как вы и просили.

Просто чудеса исполнительности.

— В операционной три раза спрашивать не буду, учти, — Дэн подвинул к себе карту. Тося ответил запылавшими кончиками ушей, а вот перспективу наконец-то перейти от бумаг к полевой практике никак не прокомментировал. Что с парнем творится, где привычное служебное рвение?

— Вас понял. Больше такого не повторится.

А это уже вообще ни в какие ворота не лезет.

— Здорова ли ты, душа моя?

— Денис Валентинович, а можно вам личный вопрос задать? — выпалил интерн скороговоркой.

Вот мы и подошли к сути дела.

— Ну рискни.

— Вы когда-нибудь… — Тося подергал за кончик алого уха. — Попадали в такую ситуацию… в такую… — мальчик то ли слова подбирал поточнее, то ли в принципе не мог понять, как сказать. — В общем, выглядели дураком перед женщиной, которая вам понравилась?

И выдохнул, нервным движением засунув руки в карманы халата. В глаза Денису при этом категорически не смотрел, разглядывая многострадальную карту Смирнова. Крепко, похоже, запал на рыженькую.

— Мне не приходилось. А ты излишне драматизируешь. Девочка поступает в театральный, если я ничего не путаю. Она оценила креатив экспромта.

— А с чего вы взяли, что я о ней?

— Опа. О Паулине Леонтьевне речь? Тося, нельзя расстраивать бабушку, как не стыдно!

Малин наконец соизволил поднять лицо. Укоризненный взгляд сопровождался тяжелым вздохом.

— Вы думаете, у меня правда есть шанс?

— Невозможно выиграть войну, если не вступить в сражение, — Денис ободряюще похлопал интерна по плечу. — А если пострижешься, она сама упадет к твоим ногам.

И Антон все-таки улыбнулся.

* * *

Работы после каникул было немного. Ожидаемое сезонное затишье. А через день — пятница.

Будет пятница или нет? Он не звонил. Она не знает, звонить самой или нет. Совсем запуталась. Надо брать себя в руки и снова устанавливать правила игры. Как было в самом начале — просто, ясно и понятно.

Словно услышав ее мысли, телефон огласил кабинет бодрыми звуками. Оля посмотрела на экран.

Не он. Не Денис.

— Здравствуйте, Виктор Иванович.

— Добрый день, Ольга Геннадьевна. Как начало рабочего года?

— Честно говоря, не очень. Заказов пока нет, но ведь это закономерно.

— Конечно-конечно, — скороговоркой проговорил Ларионов, а потом его голос изменился и стал командным: — Я вот по какому поводу звоню. Через месяц планируется большая конференция специалистов по рекламе, там что-то о новых средствах продвижения продуктов и оценке их эффективности. Программу конференции перешлю. Думаю, вам надо присутствовать.

— Хорошо, Виктор Иванович.

— Вот еще что… новогодние праздники прошли, но впереди 23 февраля, которое совмещается с выходными. Подумайте, что можно предложить отдыхающим. Там еще и Масленица, если не ошибаюсь.

И перед глазами опять — снег, огромная елка, кино в кровати. Сладость и боль одновременно.

— Я подумаю, Виктор Иванович.

Телефон снова на столе. А мысли — о пятнице. Хоть на ромашке гадай: пятница будет или нет?

Даже если не будет, она не расстроится. Ей есть чем заняться. Нужно самой съездить на футбольные тренировки. Первое послепраздничное занятие прошло неудачно. Закончилось дракой с тем самым новым мальчиком, про которого рассказывала Изольда.

От тренера влетело Никите, а он дома со слезами оправдывался и кричал: «Это было нечестно! Я играл по правилам! А он меня ударил! Со всей силы! А потом подножку подставил!»

Надо разбираться самой.

И снова телефонный звонок как отклик.

И снова не Денис.

— Да, Изольда Васильевна.

— Оленька, у нас тут беда случилась. Никиту увезли в больницу.

Ожидание смерти подобно самой смерти — это известно давно. Как и то, насколько мучает человеческую душу неизвестность.

Олю мучили одновременно неизвестность и ожидание. И больничный коридор. Длинный, узкий, с лавочками вдоль стены. Чистый, казенный и холодный.

Хотелось курить. Но здесь нельзя. Здесь только ожидающие родственники и время от времени появляющиеся медсестры. У каждой из них Оля пыталась поймать взгляд. Вы не меня ищете? Не маму Никиты Зеленского? Это я. Как там? Почему меня не пускают к сыну?

Когда она часом ранее влетела в этот коридор, то сразу увидела Изольду, сидящую в одиночестве на обитой дерматином лавочке. Обычно всегда отлично держащая себя и свою осанку, соседка, казалось, разом потеряла все присущие ей королевские качества. Оля увидела несчастную… старушку.

— Как это случилось? — спросила она непослушными губами.

— Я не знаю, Оленька, вот правда не знаю. Нас же в зал не пускают. Но как говорят… тот мальчик, он столкнул Никиту со шведской стенки.

Перед глазами все поплыло. И внутри стало пусто. И страшно. И рука начала искать опору, чтобы не упасть. Стоило только представить, как с высоты летит ее сын, ее мальчик…