Дэн: У тебя медотвод, не должны были. Несправедливо.

И снова тишина в ответ. Думает? Да чего тут думать? Денис отчетливо представил, как Никита, укрывшись с головой одеялом, тихо плачет, глотая слезы.

Не реви, брат. Прорвемся.

Дэн: Переживаешь?

Никита: да. мама сказала будем тренироваться сами. а они на настоящие зборы скоро поедут.

От каждого слова фонило тоской. Уже не детской. Ты сейчас учишься понимать, что важное, а что нет, мальчик. За что стоит сражаться. И что все имеет свою цену. Это трудный урок, но без него никак.

Дэн: Не грусти. Сейчас главное — руку вернуть в рабочее состояние. А там чего-нибудь придумаем.

Придумает он. Мыслитель хренов. Сократ в белом халате и с коллекцией лингамов. Ради разнообразия Денис решил прижаться не лбом, а затылком, и не к окну, а к стене. Часы на противоположной стене показали половину одиннадцатого. Так, хорошего понемножку, а Никите давно пора спать.

Дэн: Залог скорейшего восстановления — здоровый сон. Так что марш спать и не думай о грустном. Все наладится. Обязательно.

Никита: я уже лежу. Спокойной ночи Денис.

Дэн: Спокойной ночи, герой.

Поставил чайник, сделал себе еще чашку чаю с лимоном. Полистал сегодняшнюю переписку, потом вернулся к более ранним сообщениям. А потом и до Бэмби добрался. Последнее сообщение — чуть больше месяца назад. Недолго же он продержался.

И все, чего он добился за это время, псу под хвост. Никому не стало лучше. Всем стало хуже. В виноватых числится один человек — Батюшко Денис Валентинович. И что делать будете, любезный?

Денис снова поднял взгляд на часы. Ничего себе, как поздно.

Утро вечера мудренее.

Спать.

* * *

Никита ушел из школы. Как только закончились русский язык и математика, понял: надо уходить. После школы встретит Изольда и поведет обедать, потом приедет мама, чтобы забрать на массаж. Почему все говорят, что массаж — это приятно?! Это больно! Очень больно! И врач каждый раз повторяет: «Потерпи, пацан». Он терпит, но все же не получается не плакать. Каждый раз дает себе честное слово сдержаться, а все равно плачет.

Потом мама вернет его Изольде, с которой надо делать уроки, а сама снова уедет на работу. И получается, что в аптеку сходить не удастся никак.

А Денис написал, что лекарства «могут» помочь. Если могут помочь, то, значит, могут и не помочь, так?

Никита подготовился заранее. Он сфотографировал на телефон упаковку, которую мама теперь не оставляла на виду, а хранила в ящике. Никита даже открыл коробочку, чтобы проверить, пьет или нет. Несколько гнезд на пластинке были пусты. А мама усталая все равно. Значит, не помогают.

Натягивая уже на улице шапку, он думал о том, что пропустить труд и музыку — это не так уж и страшно. Ну и чтение тоже. Дома прочитает все в учебнике.

Аптеки около школы не оказалось. Никита вспомнил, как они с Изольдой Васильевной ездили в ту, что через две станции метро находится, — она искала какие-то таблетки себе особенные от старости. Сказала, что с ними не такая дряхлая. В понимании Никиты «дряхлая» — это старуха из сказки про золотую рыбку. Изольда никогда дряхлой не была точно, но после покупки тех таблеток все же не помолодела. Наверное, они тоже «могут помочь, а могут и не помочь».

Аптеку Никита нашел почти сразу. Подождал, пока поговорят с покупателем, а потом протянул продавцу телефон с фотографией маминых таблеток:

— А вас есть такое же лекарство, но которое точно поможет? В интернете написано, что оно психотропное.

* * *

Знакомый невролог, которому Денис позвонил на следующий день, не сказал ничего толкового, только отругал.

— Батя, я тебя не узнаю! Ни конкретных симптомов, ни названия лекарства — но выдайте экспертное мнение, пожалуйста! Уважаемые ученые, каждый год у меня в подвале происходит стук. Объясните, как и отчего он происходит!

Пришлось спешно сворачивать разговор, прощаться и возвращаться к работе. Однако мыслями был все равно немного не здесь. Что Оля принимает? Это из-за него? Что у Никиты с секцией? Как помочь? И стоит ли во все это лезть или будет только хуже?

Вот он, главный вопрос. Еще вчера казалось, что в жизни все стабильно хреново. Сегодняшний день показал, что может быть и хуже. И непонятнее, и запутаннее. Многия знания — многия печали, все так. Не знал о проблемах Оли и Никиты — и жить было проще. А теперь узнал, и все стало сложнее, а остаться в стороне — ну как? Да никак.

Даже интерн заметил несвойственную шефу рассеянность — косился удивленно. Но рассеянность Дениса, как и удивление Антона, носили умеренный характер и на работе не сказывались. А в голове все крутилось и крутилось: что делать после приема? Отложить все остальное и поехать разбираться самолично с этими психотропными? Подождать вечера и еще раз поговорить с Никитой? Еще подождать и подумать?

Звонок телефона решил все за Дениса. Он почему-то отошел к окну, прежде чем принять вызов.

— Здравствуй, Никита.

— Здравствуй, Денис.

Разговор на приветствиях и застопорился. Денис смотрел в окно и слушал детское дыхание в трубке. Которое сменил эпичный по своей силе вопрос:

— А ты можешь выписать рецепт на другое психотропное?

Доконают они его этими психотропными! Что там ему сегодня невролог говорил? Объясните, как и отчего он происходит? Поди объясни это десятилетнему ребенку.

— Психотропное выписывает врач другой специальности, — Денис старался говорить спокойно. — А что случилось?

— Меня из аптеки выгнали. Сказали, что такие лекарства продают только взрослым и по рецепту, ну которые точно помогут. А ты взрослый и врач. Я подумал, что можешь выписать рецепт и купить вместе со мной.

Ну и как тут остаться в стороне, уйти, не лезть? Когда у пацана в одном месте шило невероятного размера и остроты?

— Почему ты в аптеке, а не в школе?

В трубке послышалось фирменное зеленское сопение.

— Больше времени нет. Потому что потом на массаж ехать заставят. Пришлось уйти, но ты не думай, я на русском и математике был.

Какой ответственный ребенок, весь в мать! Денис уже отработанным до автоматизма жестом прижался лбом к стеклу, не видя, в силу естественных причин, как удивление во взгляде интерна усилилось, перестав укладываться в категорию «легкое».

— Что на русском был — это радует. Аптека рядом с домом?

— Нет, я на метро поехал, туда, где Изольда покупает свои лекарства от старости.

Денис поперхнулся и закашлялся. Уже лекарство от старости изобрели, а он не в курсе. Да что же там, в конце концов, происходит?!

— Станция какая? И название аптеки?

После ответа Дэн просто схватился за голову. Лягушка-путешественница, а не ребенок. Никита никогда не уезжал один, без взрослых, так далеко от дома — это Денис знал точно, вопрос о том, кто привезет-увезет Никиту из секции, не раз обсуждался в его присутствии. А теперь…

Дэн обернулся. Тося тут же принялся со страшно деловым видом шуршать бумагами, едва не спихнув при этом со стола Николая.

— Никита, стой на месте, никуда не уходи. Я за тобой выезжаю.

— Только ты обязательно приезжай! А то у меня телефон садится.

И откуда они только взялись на его голову оба — и мать, и сын?! Взялись, влезли под кожу, туда, внутрь, совсем глубоко, не вытащить. И не хочется.

— Закончишь тут и закроешь, — Денис принялся стягивать с плеч халат. Малин лишь растерянно кивнул.

В аптеке ребенка не было, лишь одна старушка придирчиво выбирала тонометр. Денис вышел на улицу — может быть, он торопился и не заметил, что Никита стоит рядом с аптекой? Но и рядом его не было. Набрал номер — абонент не отвечает. Мальчик говорил, что телефон садится, наверное, в этом причина. Но что-то нехорошее, липкое, похожее на панику, начало подкатывать, вызывая учащенное сердцебиение. И тут он увидел Никиту, выходящего из соседнего магазина. И Никита его тоже увидел. Звонкое «Денис!» прозвучало на всю улицу. Дэн охнуть не успел, как в него врезались с разбегу, неуклюже обняли, а полосатая шапка с большим зеленым помпоном уткнулась в живот.

И они замерла оба. Да и время вокруг тоже, кажется, встало.

Обнимали ли его когда-нибудь дети? Кажется, нет. Не мог же он такое забыть? Каково это — когда тебя обнимает ребенок, для которого ты что-то значишь. Может быть даже, не что-то, а много? Может быть, даже очень много. Может быть даже…

Почему-то стало трудно дышать. Колючий морозный воздух застревал в горле. Денис поднял руку и осторожно погладил смешной зеленый помпон. И почувствовал, как мальчик еще сильнее прижался к нему. В голове Никитиным голосом зазвучало: «Папа. Папочка…»

Что ты творишь, малыш?

Вадик, у меня точно сердце как у космонавта? Болит невыносимо там, слева.

Его кто-то толкнул в плечо, проходя мимо. И время снова потекло, и Никита разжал руки. А Денис присел на корточки.

Нос и щеки красные. Глава подозрительно блестят. Руки — невесть откуда взявшимся уверенным движением Денис сунул пальцы в варежку — холодные. Тем же движением неизвестной этиологии поправил Никите шапку, встал и взял мальчика за руку.

— Пошли в машину, ты замерз. С рецептом потом разберемся.

Никита вцепился в его ладонь намертво. И включил Nikita FM. Про все на свете, будто молчал три года, а теперь наверстывал — пока шли к машине, пока ехали.

— А чего ты к нам так долго не приходил? Мама тебе звонить не разрешала, говорила, что ты очень занят и тебе нельзя мешать. Много операций, да?

— А массаж очень больной, я его боюсь. Но футболисты травмы получают иногда и хуже. Надо тренировать силу воли. Пока у меня не очень получается.