Мама молчала, она переваривала услышанное. Оля не торопила, смотрела на лежащую рядом стопку неразобранного белья.

— Ты не хочешь познакомить меня с ним? — наконец раздалось в трубке.

— Я думаю, вам надо познакомиться, — ответила Оля.

* * *

— Если бы я не знал, какая у парня фамилия — ни на секунду бы не усомнился, что это твой сын, — Костя присел рядом с Дэном на спортивную скамейку.

Денис только пожал плечами. Что он мог сказать? О фамилии он думал. Думал много. И о разных вещах помимо фамилии размышлял тоже очень серьезно. Например, об усыновлении. Или об оформлении опекунства. Случись вдруг что — кто он Никите? Формально никто. Муж мамы. Будущий.

Реальной картины это не отражало. Но какое бы решение отразило? Фамилия — да. Фамилия не давала покоя. Что бы он отдал, чтобы сейчас по площадке с другими мальчишками бегал мальчик, которого зовут Никита Батюшко?

— Нет, ну реально — вылитый ты, — продолжал между тем рассуждать тренер. — Бег, прыжок, пластика — все твое. И даже манера подавать. И скорость реакция — твоя, молниеносная. Дуришь ты мне голову, Денис Валентинович! — Костя толкнул Дэна плечом в плечо. — Ну, сознайся, твой пацан?

— В каком-то смысле мой.

— Никита! — внезапно переключился Константин на тренировочный процесс и вскочил на ноги. — Да не ты, Зеленский! Резче, резче на подаче!

Никита Зеленский… Если бы так сложились обстоятельства, что мальчик носил сейчас фамилию отца, Денис бы не сомневался ни секунды, как надо поступить. Евгения Борисовича из жизни Никиты он выкинул без малейших угрызений совести, и, судя по всему, никто об этом обстоятельстве не печалился. А теперь… И Оля, и Никита носят фамилию своего отца и деда. Обделять, обижать и лишать Геннадия Игоревича чего-то важного Денис не хотел. Как он сам сказал Косте: «В каком-то смысле мой»? В самом главном смысле Никита — его. А фамилия, бумажки… Разберемся, время покажет. Торопиться некуда. Вся жизнь впереди. Жизнь, жена, сын.

* * *

Юбилей Изольды Васильевны прошел шумно и весело. Отмечали его в квартире Оли. Перенесли в гостиную обеденный стол, разложили, накрыли скатертью. На скатерть поставили парадный сервиз и хрустальные бокалы. Именинница пожаловала нарядная, в платье тонкой шерсти, украшенной старинной серебряной брошью. И с тортом собственной выпечки.

Денис церемонно поцеловал соседке руку, заставив ее чуть смущенно пробормотать:

— Наш уездный доктор имеет манеры дореволюционной интеллигенции.

Оля с Никитой расцеловали Изольду в щеки. Подарок преподнесли от всей семьи — настольную лампу-абажур.

— Чтобы глаза не сломать, когда вы вяжете вечерами, — прокомментировал Никита, — потому что таблеток от зрения не бывает. Я узнавал.

— Это где же это ты узнавал? — поинтересовалась Изольда Васильевна.

— В интернете.

— А надо у доктора, — наставительно произнесла именинница.

— Денис — врач не по глазам, — ответил Никита, — а других докторов я не знаю.

Если для актрисы с опытом сохранить серьезное выражение лица было нетрудно, то Оля закусила щеку с внутренней стороны, чтобы казаться невозмутимой.

Тут очень кстати раздался звонок домофона. Геннадий Игоревич пожаловал в новом вязаном джемпере и с огромным сборным букетом — гордостью флористов.

— Поздравляю вас, дорогая Изольда Васильевна, — с чувством произнес он, протягивая букет.

В глазах дорогой Изольды Васильевны зажглись лукавые искорки, она протянула навстречу руки, и Денис, Оля и Никита дружно отправились искать подходящую вазу.

— Изольде таблетки от старости не нужны, — глубокомысленно произнес мальчик, — ей дедушка нужен.

Закушенная щека не помогла, и Оля с вазой побежала в ванную, чтобы отсмеяться. К ней присоединился Денис. Они стояли, обнявшись и уткнувшись друг в друга, пока не перестали трястись плечи, а потом, коснувшись губами губ, одновременно сказали:

— Главное, чтобы он это за столом не произнес.

— Какой наблюдательный ребенок.

Из ванной вышли, торжественно неся наполненную водой вазу.

Пока Оля устанавливала в нее букет, а Изольда раскладывала салфетки, заканчивая сервировку, Никита делился с дедушкой последними новостями:

— А ты знаешь, что мы на майские праздники уезжаем за город? Там так здорово! Мы уже на Новый год туда ездили. Зимой там была горка, а сейчас выдают напрокат велосипеды и самокаты. И еще там есть спортивный зал, и мы возьмем с собой мячик, — потом подумал и исправился: — Мячики. Будем играть в волейбол, и еще я буду тренироваться в футбол. Мне отставать нельзя.

Вскоре пожаловали новые гости — Славочка с Тосей. Они преподнесли имениннице сертификат на покупку книг. Изольда была счастлива.

— Я тут недавно в интернете видела подарочное издание Шекспира, — слегка покраснев, проговорила она, — с гравюрами.

— Ту би о нот ту би[50]? — поинтересовался Антон.

— Судя по всему «ту би», молодой человек, — ответила Изольда Васильевна, выразительно посмотрев на сертификат.

— Шарман, — не удержался интерн, — но Мольер все-таки лучше.

— Славочка, ты уверена, что он доктор, а не литературный критик?

— Об этом надо спросить Дениса Валентиновича, — улыбнулась девушка.

— Он будущий хирург, — вынес свой вердикт Денис Валентинович.

— А горячее уже остывает, — заволновалась Оля.

И все поспешили к столу. В тот день было сказано много теплых слов, Тося декламировал стихотворный тост собственного сочинения, Славочка приготовила театральный номер, Геннадий Игоревич рассказывал интересные случаи из своих зарубежных командировок, а Изольда изумительно пела романсы под заранее подготовленную фонограмму. Потом уже пели хором старые хорошо знакомые всем песни. Завершило вечер чаепитие с домашним тортом.

А на следующий день Денис, Оля и Никита поехали в гости.

Валентин Денисович стоял на пороге, придерживая рукой дверь.

— Здравствуйте, — сказали хором мать и сын Зеленские.

Денис молчал. Он смотрел на отца.

— Добрый день, дорогие мои, — поприветствовал гостей Батюшко-старший и сделал шаг назад, уступая дорогу, — а я уже вас заждался.

Эпилог

— Оленька, забирать меня не надо. Антон сказал, что довезет сам.

— Хорошо, Изольда Васильевна, — Оля зажала телефон между плечом и ухом и начала искать в сумке ключи от машины.

За прошедшие годы здоровье соседки заметно пошатнулось, но бодрость духа осталась прежняя, поэтому два раза в неделю она приезжала на квартиру к Денису, где теперь временно поселились Антон со Славочкой, пока решался вопрос с ипотекой.

— Молодым родителям надо давать передышку, — говорила соседка. — И потом, за женой необходимо ухаживать даже в браке.

Молодые родители с радостью бежали в кино и души не чаяли в Изольде Васильевне.

— Я по дороге заеду в магазин. Вам что-нибудь купить? — ключи наконец нашлись.

Машина приветливо мигнула фарами, и Оля открыла дверь.

— Если будет нетрудно, гранат. Наш уездный доктор в последний раз был недоволен моим анализом крови.

— Куплю, — пообещала Оля.

Значит, хлеб, молоко, пряники, лимон и гранат.

Спор на повышенных тонах она услышала, едва открыла дверь. Спорили мужчины. Ее мужчины — двумя практически теперь неразличимыми голосами. И спор стремительно набирал и обороты, и громкость.

Да что же там могло случиться?

Оля быстро разулась и пошла с сумками в эпицентр событий.

— Вот полюбуйся! — Денис первым отреагировал на ее появление на кухне. — Полюбуйся, что натворил этот крайне самостоятельный молодой человек!

Предмет возмущения мужа лежал на столе. Оля, первым делом вынувшая из сумки гранат, подошла к столу.

Это был паспорт. Вероятнее всего, тот самый паспорт, который должен был сегодня получить сын. Оля осторожно взяла красную книжицу и раскрыла. На первой странице значилось: Батюшко Никита Денисович.

Гранат был положен рядом с паспортом, а Оля медленно осела на табурет. Вот это поворот событий…

— Смотри — у матери слов нет! — Денис снова повернулся к Никите, который с независимым видом сложив руки на груди, стоял у окна. — Ну откуда такая безответственность и волюнтаризм?! Это же документ, а не филькина грамота! Тебя все знают под одной фамилией, а ты берешь — и просто вписываешь в паспорт совсем другую фамилию!

— Так, все, хватит! — пробасил Никита и в одно движение выдернул паспорт из рук матери и сунул его в нагрудный карман рубашки. — Отдайте мой документ. Это МОЙ паспорт. А я — Батюшко Никита Денисович. Или что — ты сына стесняешься, батя?

Денис молча смотрел на парня напротив. Впервые в жизни у него не было слов.

— Вот так-то! — истолковал молчание в свою пользу Никита. — Между прочим, деды мое решение одобрили, да. Оба. И обещали мне по такому поводу коньяку налить. Так что я пойду с дедами отмечать это радостное событие — раз вы только орете на меня. Мне еще надо с Валентин Денисычем вопросы кое-какие обсудить. Мечусь я между абдоминальной и торакальной[51] хирургиями…

В абсолютной тишине Никита прошел между родителями, слегка покровительственно обнял за плечи мать, коснулся плеча отца.

— Потомственный хирург Батюшко пошел пить коньяк в прекрасной компании. Маменька, накапайте папеньке капель лавровишневых от нервов, — и уже из коридора: — Люблю, целую, буду поздно!

Хлопнула дверь. Денис аккуратно сел на табурет рядом с женой. Вздохнул.

— И в кого он такой?

— В тебя, — Оля положила голову мужу на плечо. — Ты не замечаешь, как он во всем похож на тебя? Я не различаю вас по голосам, у вас одинаковая походка и жесты. А как у него волосы потемнели!