— Не волнуйтесь. Мы понимаем, — успокоили гости, которыми были ни кто иные, как Теггерт и Бернс.

Почти каждых шаг в доме сопровождался скрипом, поэтому внутри гости скорее ожидали увидеть старые, обветшалые вещи, принадлежавший одинокой пожилой вдове, чем модные полосатые золотисто-красные обои. Строгий диван и кресла, резной столик, шкап со стеклянными дверцами, мерно тикающие часы на камине, развешанные на стенах даггеротипы… — вроде бы ничего особенного, но в комнате ощущалась бодрость и некая изящность, скорее склонные быть в состоятельных домах.

Пораженные мужчины расселись в креслах и с интересом изучали интерьер и хозяйку, которая хоть и была в печали, выглядела моложаво и располагала к себе выдержкой, женственностью и чем-то еще, чего Айзек объяснить не мог. Он так же уловил на себе заинтересованный взгляд миссис Грапл, но сделал вид, что не замечает этого.

Лиама женщина наградила холодным взором, но мужчина не смутился. Он уже давно привык, что детективов не слишком жалуют, особенно когда они расспрашивают о преступлениях.

— А где вы спите, миссис Грапл? — сразу взялся за расспрос Таггерт.

— Была бы я молодой леди, вы уже стояли за порогом дома, побитый моим покойным супругом. Вы всегда подобно ведете беседы? Если да, понимаю, откуда подобные отметины, — выдержано ответила хозяйка, разглядывая его отекший нос.

— Я лишь хотел узнать, можно ли выйти из дома незамеченным, — обиделся Лиам.

— Простите моего друга, миссис Грапл, — попытался сгладить ситуацию Айзек.

— Так значит, вы — друзья? Оно и понятно, — оглядев мужчин насмешливым взглядом, вдова принялась разливать чай. — Зачем вы пожаловали?

— Я — Элиас Таггерт, детектив. Это мой наниматель.

— Мистер Бернс? — с усмешкой спросила хозяйка, пронизывая Айзека взглядом. — Что вам надо, мистер Бернс в нашем Байборо?

— Мы хотим найти настоящего убийцу.

— Я тоже хочу, но зачем это вам? Насколько мне известно, завтра вы покидаете город. Желаете утолить любопытство?

— Зато я остаюсь вести расследование, — возразил серьезный Таггерт.

— Тогда с вами и следует вести беседу, — отрезала женщина.

— Позвольте узнать, откуда вы узнали, что я покидаю Байборо? — с издевкой поинтересовался мистер Гриндл.

— У меня хороший слух, несмотря на почтенный возраст, — так же с насмешкой ответила миссис Грапл, не желая выдавать, что услышала от Ханны, но собеседник догадался. Его самодовольный вид вывел Алексию из себя, и она с трудом сдерживалась, чтобы не надерзить.

— Этот вопрос еще не решен до конца, — ответил мужчина.

— У вас хоть что-то решено до конца? Кроме того, не испугаетесь ли вы бросить вызов Хоуту? — Алексия пристально посмотрела на него.

— Думаете, что он может быть причастен к произошедшему? — оживился Таггерт.

— Нет. Он знал, что Ханна отказала Саймону. Кроме того, Хоут — мужчина, не лишенный достоинств, и при желании умеет расположить женщину. Возможно, Виктор мог решиться на подобное, если бы заподозрил в неверности близкую женщину, но добиваться взаимности грубостью и силой не в его характере. Он тщеславен и тоже самоуверен, поэтому подобный шаг для него равносилен признанию поражения.

— Тогда кто это может быть? У вас есть предположения?

— А вы не пробовали об этом спросить у шерифа?

— Мне кажется, что он заинтересованное лицо.

— Отчасти. Мистеру Хоуту сложно отказать.

— Но зачем ему это?

— Очевидно, что приятно быть добрым попечителем заблудшей овечки, оказавшейся среди стаи голодных волков. Особенно если строптивая овечка молода и очаровательна. Охота привлекает мужчин.

— Вы так спокойно об этом говорите, — заметил Лиам.

— Я считаю, что в любом случае это не худший вариант, — ответила Алексия.

— Но это выходит за рамки приличий! — холодно заметил Айзек.

— Вы находите? А мне кажется: вся наша жизнь, если хорошенько рассмотреть, идет вразрез приличиям. Вам ли это не знать? Кроме того, осмелитесь ли вы прилюдно появиться с мисс Норт, если предпочитаете блюсти правила?

— Я сопровождал ее сегодня днем.

— Миссис Харрис не упустит случая, чтобы указать вам промах.

— Давайте вернемся к Хоуту, — встрял детектив. — Почему вы так уверены, что это не он?

— Если бы убийство совершил кто-то из его людей, он использовал револьвер или нанес один или два выверенных удара ножом, а не так, как было. Видели бы вы Саймона! — расплакалась женщина. — Тот, кто это сделал, был в ярости, по-иному совершенное объяснить невозможно.

— Мне жаль. Действительно жаль, — посочувствовал Таггерт. — Но мне кажется, что это совершила женщина.

— Почему вы так решили?

— Шериф описал, что ранения были в брюшине, значит, убийца имел небольшой рост. Мстительная надпись. Склоняюсь, что это была знакомая женщина, например: Сесиль.

— Сесиль? Вполне может быть. Саймон был зол на нее, очень зол, а в гневе он мог наговорить грубые слова…

— А куда Сесиль могла уйти?

— Не знаю. Достаточно покинуть штат — и она недосягаема для Холла. Она появилась в Байборо внезпно, и так же может исчезнуть.

— А Кристина? Мисс Норт что-то говорила про Кристину.

— Сесиль утверждала, что дочь от Саймона, но только Господь знает истину. Когда грозит виселица, человек готов на крайний шаг, лишь бы избежать ее. Допускаю, что одна из подруг должна заботиться о девочке, пока Сесиль не даст знак.

— Но мы говорим о врагах Саймона, а были ли враги у мисс Норт?

— А вы не допускаете, что у них могли быть общие враги? — намекнула хозяйка.

— Например, Зильберы?

— И не только. Если хотите узнать все сплетни и с головой окунуться в ненависть и злобу, подайте в газету объявление о вознаграждении за полезную информацию.

— Отличный совет, спасибо! У меня тоже была такая мысль, — обрадовался Таггерт. — Скажите, если у вас отличный слух, попытка покинуть дом скрытно осталась бы незамеченной?

— На ночь я запираю дверь на ключ и уношу его с собой. Вам достаточно оглядеть двор, чтобы убедиться самому, что при всем желании леди в нескольких пышных юбках не может выбраться из окна второго этажа. А если бы попробовала, ветками разорвала платье. Я не утверждаю, что вылезть в окно невозможно, но это требует отменной сноровки, ловкости и более подходящей одежды. Дерево растет несколько поодаль от дома, и обязательно требуется лестница, которую я бы обязательно заметила.

— Могу я оглядеть сад?

— Конечно.

Когда детектив ушел, Айзек приготовился к неприятной беседе. Приняв расслабленную позу, он невозмутимо посмотрел на Алексию.

— Зачем вы приехали? — женщина пронизывала его взглядом.

— Почему вас это интересует?

— Одинокие люди имеют свойство привязываться. Я волнуюсь за мисс Норт.

— Я тоже волновался.

Вдова Грапл растянула губы в улыбке, но радости в ней не было. Она не поверила ни единому слову.

— Я больше склонна думать, что была задета ваша гордость, поэтому вы приехали.

— Думаете, мне чужды человеческие добродетели?

- Лицемер — человек, который убил обоих родителей и просит о снисхождении, ссылаясь на то, что он сирота. Так сказал Линкольн. От вас сбежала любовница, и вы разыскивали ее из-за добродетели? Не смешите меня. Кроме того, вы всем своим видом демонстрируете важность, и мне это претит, потому что я не признаю иных признаков превосходства, кроме доброты.

— Вам нравится обличать? — скривил кислую улыбку собеседник.

— Кто я такая, чтобы обличать? Я лишь задала вопрос: «зачем вы приехали», но в ответ услышала ложь.

— Почему вы отвергаете возможность, что я испытывал тревогу и волнение. Я же небездушная статуя.

— Вполне допускаю, но вы забыли уточнить, что волновались о себе. И именно ваше задетое самолюбие стало причиной вашей поездки.

— Вы вольны думать, как вам угодно.

— Хорошо. Но тогда я не вижу причин для вашей встречи с Ханной.

— Это не вам решать!

— Мне! Это мой дом! Это я была рядом и Саймон, когда ей было плохо!

— Не моя вина, что она уехала!

— Но отчасти она это совершила ради вас!

— Вы заблуждаетесь!

— Нет, это вы не замечаете очевидного. Ханна не настолько наивна, чтобы верить Лидии, зато она была уверена, что грязные слухи не коснутся вас. И теперь вы сидите в моей гостиной и ведете себя как победитель!

— Она должна была рассказать мне!

— Она предпочла выгородить вас и уйти сама, не дожидаясь вашего каприза!

— Нужно было сидеть дома, а не разгуливать по городу!

— Сидеть в клетке? Чтобы вам было спокойнее, и вас не терзали сомнения? Мудрое решение, — задела его миссис Грапл.

— Я не вижу причин продолжать наш разговор.

— Ведите себя по-мужски: не стоит изображать лицемерную добродетель. Лучше будьте подлецом, но умейте держать удар. Это хотя бы вызывает уважение.

— Ваш почтенный возраст не дает вам право советовать непристойности.

— Зато я никогда не боялась выражать чувства, как и Саймон! Он не был идеальным, у него было много недостатков, но он делал все возможное, чтобы к мисс Норт относились с уважением.

— А обратил бы ваш мистер Вуд на нее внимание, если бы встретил ее в растрепанном рабочем платье и замызганном переднике? И стал ли он изображать джентльмена перед горничной? Или обрюхатил бы и вышвырнул вон?

— Если вы сами сделали из нее леди, не стоит продолжать относиться к Ханне как к служанке. О ее грязном замызганном переднике помните лишь вы, а не другие. И если кто-то видит в ней леди, почему она должна тянуться к вам, если для вас всего лишь служанка?

— Да, служанка. Да, я помню ее такой. Я, как Пигмалион, вылепил из нее ту, которую хотел видеть рядом. Однако Галатея сбежала и снова оказалась среди грязи и глины. И это мое право, и только мое желание: браться ли мне за дело вновь или плюнуть!