Мария Тахирова - Белокурый красавец из далекой страны

– Вот так. Взял и развелся.

– Но прошло всего несколько часов с того момента, как он нас увидел. Невозможно развестись за это время.

– Разве ты не знаешь, что по шариату мужчине достаточно трижды произнести: «Ты мне не жена»?

– Я что-то слышал, но… думал, это какой-то устаревший обычай.

– Нет, все так и есть. Ахмед дал мне развод. Теперь ему надо оформить бумаги, но это тоже быстро… думаю, он справится в течение дня.

– То есть ты – свободная женщина? Послушай, но ведь ты сама хотела развода. Может, все не так плохо?

– Хотела, но не при таких обстоятельствах. Впрочем, это уже не важно.

– Мона, я должен тебе сказать… Прости меня. Я не думал, что так выйдет. Я… я правда не хотел… хотя должен был все предусмотреть. Я втянул тебя во все это, а сейчас ничем не могу тебе помочь.

– Перестань. Я виновата – не могла скрывать своих чувств, не стирала все сообщения на Вайбере. Никогда не думала, что свекровь сумеет влезть в мой телефон.

– А она смогла?

– Судя по всему, да. Ахмед не посвящал меня в подробности, а сама я, как ты понимаешь, не спрашивала. Но судя по тому, что свекровь знала, где и когда мы с тобой встречаемся, она подсмотрела или подобрала пароль к моему телефону. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.

– И что ты будешь делать?

– Пока не знаю. Мама сказала, что завтра отец собирается поговорить с Ахмедом. Конечно, этот разговор ничего не изменит, но я все же надеюсь на лучшее. Пока что я сижу в комнате и не могу даже выйти на улицу.

– Ты шутишь?

– Нет, я абсолютно серьезно.

– Заперта? В комнате? Боже, что за дикость! Ты же взрослый человек.

– Я в доме отца и не могу пойти против его воли.

– А ты не можешь сбежать?

– Наверное, могу. Но мама не советует мне злить отца еще больше, и я с ней согласна. Надеюсь, что папа смягчится, и тогда мы сможем решить все миром.

– А если ты уйдешь из дома?

– Тогда придется уходить навсегда. Я не хочу сейчас об этом думать. У меня есть немного времени – начальник дал пару дней в счет отпуска, потом выходные, но в начале следующей недели я должна быть в офисе, и к этому моменту мне нужно как-то все уладить.

– Я понял. Мона, если тебе понадобится помощь… Любая помощь: финансовая, психологическая, – можешь на меня рассчитывать. Я просто не могу позволить тебе оставаться там как в темнице.

– Спасибо. Я тебе позвоню. Только, пожалуйста, не звони сам – вдруг в этот момент в комнате будет кто-то из моих родных. Я сотру все твои сообщения и даже твой номер – все равно помню его наизусть.

– Хорошо, я понял.

Линда сняла трубку не сразу. По ее заспанному голосу Мона поняла, что разбудила подругу.

– Карим заболел, мы несколько дней почти не спали, – пояснила Линда. – У тебя что-то случилось?

– Да. Прости, что я не вовремя. Надеюсь, с Каримом все в порядке.

– Слава Аллаху, ему уже лучше. Приезжай к нам завтра.

– Я не могу приехать, Линда. Отец запретил мне выходить из комнаты.

– Отец? Ты что, у родителей? А Ахмед?

– Ахмед увидел меня с Сергеем и сразу дал мне развод. – Мона вкратце описала ситуацию.

– Кошмар, – прокомментировала Линда. – Надо же, как все неудачно сложилось. Как думаешь, Ахмед не оттает?

– Издеваешься? Он не оттает, да я и сама к нему не вернусь. Единственное, чего я хотела, – это обойтись без скандала.

– И что ты теперь будешь делать?

– Я не знаю, Линда. Не знаю. Пожалуйста, приезжай ко мне завтра, если сможешь.

– Конечно, приеду. Держись, не раскисай; мы обязательно что-нибудь придумаем. А сейчас ложись спать. Может, утром ситуация покажется тебе не такой ужасной.

– Это вряд ли, – вздохнула Мона.

Всю ночь она не могла сомкнуть глаз, раз за разом прокручивая в голове события последних месяцев и размышляя о будущем.

«Если бы не свекровь, все бы обошлось, – решила Мона. – Но что толку думать об этом? Ничего не исправишь. Осталось решить, как смягчить отца и вернуться на работу».

Дело осложнялось тем, что все накопленные деньги остались у Ахмеда, и Мона сильно сомневалась, что сможет получить их обратно. У нее была с собой зарплатная карточка и некоторая сумма в кошельке, но этих денег не хватало для того, чтобы снять квартиру и начать самостоятельную жизнь.

«Даже если отец позволит мне вернуться на работу, ездить отсюда совершенно нереально, – офис в другой части города, и мне придется тратить на дорогу в один конец часа три, не меньше, – размышляла Мона. – Попросить Ахмеда отдать мне деньги? Или взять в долг? Но у кого?»

Темнота постепенно рассеивалась, и вскоре раздались звуки утреннего азана. Мона умылась и разбудила сестру. Мать уже встала, и они втроем приступили к утренней молитве. Произнося слова «аль-Фатхи», Мона вспомнила, как эту молитву читали на ее помолвке. Сколько времени прошло – года четыре или, пожалуй, больше? Ей стало невыносимо жаль ту наивную девушку, которая тайком читала романы и мечтала о большой любви. Впрочем, в итоге она нашла то, о чем мечтала, – только не в лице собственного мужа, и в этом заключалась вся ее трагедия.

После молитвы она осталась сидеть на ковре, глядя в одну точку. Мать ушла готовить отцу чай, а Сумайя обняла ее за плечи. Какое-то время они провели в молчании.

– Мона, ты его любила?

– Кого, Ахмеда?

– Нет, того мужчину. Папа сказал, он иноверец.

– Я его и сейчас люблю, – вздохнула Мона.

– Бедная моя сестра. Никогда не поверю, что ты сделала что-то плохое.

– Я просто влюбилась и не жалею об этом. Очень грустно прожить всю жизнь с чужим и равнодушным человеком, а Ахмед такой и есть – чужой и равнодушный.

– У тебя с этим мужчиной… неужели у вас были какие-то отношения?

– Ничего серьезного, Сумайя, ничего серьезного. Иногда он приглашал меня пообедать в каком-то кафе, иногда звонил. Я не могла вычеркнуть его из жизни, не могла отказаться от этих встреч.

– Но тебе придется заплатить за ваши отношения очень высокую цену.

– Я готова к этому. Но отец ошибается, если он думает, что сможет запереть меня дома. Я буду бороться.

– Мона, подумай о том, что ты делаешь. Мне очень жаль, что все так вышло, но… может быть, сейчас тебе лучше смириться?

– Однажды я уже смирилась – когда меня выдавали замуж за Ахмеда. Больше я такой ошибки не повторю. Лучше помолись за меня, Сумайя. А сейчас я попробую немного поспать.

Она и вправду быстро заснула, но во сне ее мучили кошмары. Мона очнулась, чувствуя ломоту во всем теле; часы показывали полдень.

– Хорошо, что ты не спишь, – сказала заглянувшая в комнату Сумайя. – Отец вернулся и хочет с тобой поговорить.

Мона глубоко вздохнула.

– Принести тебе кофе?

– Да, – с благодарностью согласилась Мона.

Сумайя кивнула и убежала. Вскоре мать принесла поднос с дымящейся чашкой.

– Не затягивай. Отец ждет. – Мона заметила, что руки матери слегка дрожали. Кивнув, она принялась пить обжигающе горячий кофе.

– Что он сказал? – спросила Мона.

– Ничего. Отец в таком настроении, что я не рискнула даже спрашивать.

– Все плохо?

– Не знаю. Но разговор предстоит серьезный. Да хранит тебя Аллах, дочка.

Отец стоял у окна. Когда он повернулся к ней лицом, Мона вдруг заметила, насколько он постарел.

– Прости меня, папа, – вырвалось у нее против воли. Она понятия не имела, что говорить, но в тот момент вдруг почувствовала себя очень виноватой.

– Я хочу услышать от тебя, что случилось, – медленно произнес отец. – Всю правду.

– Что тебе рассказал Ахмед?

– Он говорил ужасные вещи. Я не хочу этому верить. Что моя дочь связалась с каким-то иностранцем… иноверцем… бегала к нему на свидания… Нет, я не верю, что ты на такое способна!

– Папа, не суди меня строго. Часть того, что сказал Ахмед, – правда. Да, я несколько раз обедала с одним человеком… он действительно иностранец. Русский, точнее украинец. Но это не имеет никакого значения, поскольку у нас не было никаких серьезных отношений и замуж я за него никогда не собиралась.

– А ты не забыла, что уже замужем?

– Папа, а ты сам помнишь, что обещал мне, когда уговаривал выйти замуж за Ахмеда? О том, что любовь придет со временем? Что я буду счастлива? Так вот, любовь не пришла и я никогда не была счастливой с мужем. Никогда.

– Это дало тебе право ему изменять?

– Я никому не изменяла. Папа, я понимаю, как все это звучит… Но, пожалуйста, постарайся меня понять. Разве я виновата, что у нас с Ахмедом ничего не вышло? Я старалась, клянусь, старалась!

– Ахмед был несправедлив к тебе? Он плохо с тобой обращался?

– Нет. Мне не в чем его обвинить, – просто мы совсем не подходим друг другу.

– Но как… как ты могла, дочка? Как ты могла встречаться с другим мужчиной?

– Мы не встречались. В смысле, не встречались как мужчина и женщина.

– Мона… Неужели ты не понимаешь, что совершила непоправимое?

– Папа, послушай… Мне очень жаль, что все так получилось. Я не хотела, правда. Я копила деньги… Планировала поговорить с Ахмедом, как только он приедет, и убедить его подать на развод. Думаю, он бы не стал возражать.

– Ты хотела развестись из-за этого мужчины?

– Нет… Не совсем. В первую очередь я хотела развестись, чтобы стать свободной. Наш брак не удался, и я больше не собиралась поддерживать иллюзию семьи. По-твоему, это неправильно?

– И ты еще спрашиваешь! Конечно, нет! Ты должна была сделать все, чтобы сохранить свой брак. Разве ты не знаешь, что развод – самое ужасное из всего, что допускает Аллах? Разве ты не знаешь, что он допустим лишь в крайних случаях?

– У меня как раз такой крайний случай!

– Не верю! Этот иностранец вскружил тебе голову! Ахмед не сделал ничего, чего ты не смогла бы вытерпеть!

– Папа, это бесполезно. – Мона устало откинулась на спинку кресла. – Мы как будто говорим на разных языках. Вот ты твердишь: этот иностранец, этот иноверец. Только этот иностранец понимает меня куда лучше, чем ты или Ахмед.