Мария Тахирова - Белокурый красавец из далекой страны

Вечером она послала ему сообщение, в ультимативной форме потребовав прийти домой как можно раньше для серьезного разговора. Настроение у Моны было самое решительное.

«Хватит молча глотать слезы, – решила она. – Я ни в чем перед ним не виновата. Если Сергей не хочет этого ребенка – пусть хотя бы наберется мужества и скажет мне это прямо, глядя в глаза».

Сергей не стал увиливать; он вернулся домой трезвым и без опозданий. Однако разговор не клеился: Мона слишком многое хотела ему сказать, но, считая Сергея виноватым, в первую очередь ждала извинений. Он же пока не принял никакого решения и слабо представлял, что ему делать.

– Ты хотела со мной поговорить, – напомнил Сергей, когда пауза совсем затянулась.

– Да, хотела. А разве ты сам ничего не хочешь мне сказать?

– Нет.

– Жаль. Сергей, я просто хочу понять, что происходит и что с нами будет дальше. Жить так, как мы живем сейчас, невозможно. Я беременна. Мне тяжело физически и морально, а ты…

– Мы не договаривались о ребенке.

– Я тоже этого не ожидала. Но если я – твоя жена, то почему ты так странно воспринимаешь мою беременность? Разве в этом есть что-то ненормальное?

– Мона, это бессмысленный разговор. Ты сама должна понимать, что ребенок нам ни к чему, – по крайней мере, в течение ближайших нескольких лет.

– Ты просто не хочешь иметь детей.

– Да, и это тоже. Я пока не готов стать отцом.

– Но ведь мы женаты…

– И что? Брак – это одно, а ребенок – совсем другое. Может, у вас в Египте принято рожать сразу после свадьбы, но у нас все не так. Если ты вышла замуж за иностранца и согласилась на переезд в другую страну, тебе придется изменить свои взгляды.

– Но ребенок уже есть, и с этим надо считаться.

– И что ты от меня хочешь?

– Хочу знать правду. Ты… отказываешься? Отказываешься от нас?

– Я этого не говорил.

– Ты ничего не говоришь уже больше недели. Я не могу это выносить.

– Но мне пока нечего тебе сказать.

– Когда ты уезжаешь? – тихо спросила она.

– Скоро.

– Понятно. – Мона почувствовала, как из глаз капают слезы, и поспешно отвернулась. Ей не хотелось плакать в его присутствии.

Сергей смотрел на жену, и его обуревали противоречивые чувства. Он злился, хотя прекрасно понимал, что беременность стала для Моны такой же неожиданностью, как и для него. Сергей раздражался, видя, как Мона рада этому ребенку, и досадовал, что не может разделить ее чувства. С другой стороны, он помнил, как им было хорошо вместе, и отчасти жалел Мону, понимая, что ей нелегко. Временами Сергей был близок к тому, чтобы просто дать жене денег, уехать и забыть об этой ситуации, а порой, наоборот, склонялся к тому, чтобы забрать ее с собой.

Увидев слезы Моны, он хотел подойти утешить ее, но в последний момент передумал.

– Перестань, пожалуйста, – сдержанно сказал Сергей. – Я ухожу к друзьям.

– Опять? – Мона понимала, что сейчас не время начинать новую ссору, но ничего не могла с собой поделать.

– Не надо изображать ревнивую жену. Я иду с друзьями, а не с подругами.

– Я просто устала, – тихо сказала она.

– Скоро улечу, вот и отдохнешь. – Сергей с силой хлопнул дверью.

Мона опустилась на диван и наконец дала волю слезам. Ей было жаль себя, своих разбитых надежд и своего брака с Сергеем, с самого начала замешенного на обмане и грехе и в итоге оказавшегося столь недолговечным. Она вспомнила три года, проведенные с Ахмедом, и впервые за все это время подумала о том, что у них могла сложиться пусть не самая счастливая, но все-таки семья, если бы ей удалось забеременеть тогда, а не сейчас. Хотя между Моной и Ахмедом никогда не было любви, у них было одинаковое воспитание и представление о браке, и, возможно, родители не так уж ошибались, говоря, что это и есть самое главное. Вспомнив свои романтические представления, мечты и чаяния, Мона вдруг разозлилась. Она понимала, что сказка закончилась, а любовь не выдержала первого же испытания, – хотя как можно назвать испытанием еще не рожденного совместного ребенка? Бессмысленно глядя в окно, Мона жалела о своих утраченных иллюзиях, не в силах подумать о том, как будет жить дальше.

Так прошло несколько часов. Мона продолжала сидеть на диване, ей не хотелось никуда идти, не хотелось ничего делать, даже двигаться не хотелось. Она продолжала молча смотреть в окно, не заметив, что на улице совсем стемнело. Временами в ее голове мелькали какие-то обрывки мыслей, но Мона старательно гнала их от себя – думать было слишком больно.

«Завтра, я подумаю об этом завтра», – твердила она, пытаясь избавиться от назойливых и неприятных мыслей и не замечая, что повторяет фразу всемирно известной Скарлетт О’Хара.

Ночь давно вступила в свои права, но Каир и не думал засыпать. На улицах все еще было многолюдно, и Мона, очнувшись от своего странного многочасового полузабытья, вдруг с грустью подумала, что ей нет места в этом городе.

«Каир перестал быть для меня родным, – решила она. – Мужа нет, родственники вычеркнули меня из жизни, Сергей предал… Из близких людей осталась только Линда. Мне лучше уехать туда, где никто не знает о моем прошлом и об отце этого ребенка. Надо отбросить гордость и поговорить с Сергеем по существу. Надеюсь, он не откажется хотя бы дать денег… тогда я уеду в Александрию. Это достаточно большой город, чтобы затеряться и начать новую жизнь. Сниму небольшую квартиру и буду растить ребенка, а когда он немного подрастет – найду работу. Рано или поздно моя жизнь должна наладиться. Что бы ни случилось, мне надо жить дальше, а оставаться в Каире бессмысленно и даже опасно. Вдруг отец узнает о ребенке? Маловероятно, но вдруг? Нет, нельзя этого допустить!»

Скрипнула входная дверь, и раздались шаги Сергея. Мона вздрогнула от неожиданности. Как она пропустила его появление?

Сергей щелкнул выключателем и остановился в нескольких шагах, но его лицо оставалось в тени. Мона молчала, пытаясь понять, в каком он настроении, и радовалась тому, что сегодня, по крайней мере, от мужа не пахнет алкоголем.

– Почему ты сидишь в темноте? – наконец спросил Сергей.

Мона пожала плечами и отвернулась.

– Тебе плохо?

– Какое это имеет значение? – вяло огрызнулась она. – Я хочу с тобой поговорить. Не волнуйся, на этот раз тебе не придется выслушивать мои жалобы. Нам нужно обсудить сугубо практические вопросы.

– Какие же? – поинтересовался Сергей.

– Я решила уехать в Александрию.

– В Александрию? А ты что, больше не собираешься со мной в Украину?

– Сергей, ты издеваешься? – взорвалась Мона. – Какая Украина? Ты даже смотреть на меня не хочешь!

– Не преувеличивай. Да, новость о ребенке стала для меня неожиданной, я не был к этому готов и не смог правильно среагировать. Я понимаю, что обидел тебя. Прости.

– То есть… Объясни, что ты имеешь в виду?

– Мы уедем вместе, как и планировали. Сегодня я рассказал о нас своей маме.

– И что она думает? – осторожно спросила Мона, все еще не веря в происходящее.

– Мама? – Сергей задумался, пытаясь подобрать правильные слова. – Она переваривает эту информацию.

– То есть свекровь не в восторге, – резюмировала Мона.

– Не преувеличивай. Она давно мечтала о внуках, просто не ожидала, что я женюсь на египтянке. Так или иначе, теперь мама все знает. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Я уверен, что со временем вы подружитесь.

Несколько секунд Мона молча смотрела на Сергея. У нее мелькнула мысль, что когда-то Ахмед говорил то же самое о своей матери. Но она отбросила ненужные воспоминания и бросилась ему на шею.

– Ты не представляешь, что это для меня значит.

– Ну-ну, перестань. – Он погладил жену по голове.

Мона не знала, что пару часов назад Сергей еще не знал, как поступить; он вновь пошел на встречу с друзьями, чтобы в очередной раз обсудить ситуацию. Друзья настаивали на том, чтобы откупиться деньгами, но их уговоры возымели обратный эффект: Сергей понял, что не может так поступить.

– Брат, ты сам вешаешь себе на шею камень, – твердил Дима. – Жениться на девушке такого воспитания… другой веры… Ну как твоя Мона будет жить в Украине?

– Как-нибудь справимся.

– Брат, ты сошел с ума.

– Я не могу поступить иначе, – покачал головой Сергей. В этот момент он окончательно решил забрать Мону с собой.

Через десять дней Мона провожала Сергея в аэропорт. Он хотел проститься дома, но жена была непреклонна в своем желании провести вместе с ним все оставшееся время, вплоть до последней секунды. Совсем недавно ей казалось, что их с Сергеем больше ничего не связывает, зато теперь Мона отчаянно цеплялась за каждое мгновение и втайне молилась о том, чтобы какое-то неожиданное препятствие задержало отъезд любимого. Сергей откровенно смеялся над ее страхами.

– Чем быстрее я уеду, тем быстрее ты сможешь присоединиться ко мне, – напоминал он Моне.

Та кивала, но ничего не могла с собой поделать, – возвращение Сергея в Украину представлялось Моне чем-то вроде ее персонального конца света.

Но сколько ни оттягивай момент расставания, он все равно наступит. Сергей сдал свою арендованную «Тойоту», и в аэропорт они ехали на такси. Мона сидела на заднем сиденье, вцепившись в его руку, и судорожно сглатывала слезы. За несколько дней до отъезда они обсудили все детали ее переезда: Сергей обещал сразу же заняться приглашением, по которому девушка могла поехать в Украину. Мона, в свою очередь, должна была подготовить все документы, необходимые для заключения официального брака в его стране. В офисе она дорабатывала последнюю неделю – все равно скоро уезжать, да и скрывать от коллег беременность становилось все сложнее.

За несколько дней до расставания Мона с Сергеем сходили к врачу, который подтвердил, что беременность протекает нормально и весной следующего года, ин ша Аллах, в их семье появится первенец.