– Так что ты тут делаешь? – уже спокойно спросил он.

– Унн послала нас убирать в бане, – попыталась объяснить Долгождана. – А Лив сбежала и унесла мое платье.

– Лив? – ярл нахмурился. – Ах, вот оно что…

По его голосу девушка поняла: ничего хорошего медноволосую рабыню ждать не будет, и наказание, придуманное Унн, не сравнится с тем, что прикажет сделать с ней Асбьерн.

– Сейчас мои люди вернутся, – ярл вывел Долгождану в предбанник, бережно закутал в свой плащ. – Беги домой, Фрейдис, и постарайся, чтобы они тебя не увидели.

– Хорошо, – прошептала она. Асбьерн мягко коснулся ладонью ее щеки, улыбнулся и подтолкнул к дверям:

– Поспеши…

Никто, кроме Лив, и не заметил, что Долгождана пришла домой в одной исподней рубахе, закутанная в походный плащ Асбьерна, да еще и с какой-то особенной улыбкой на губах. Зато все видели, что ночью она укрывалась этим плащом вместо одеяла – кроме Лив, которую Унн еще до начала пира нещадно отхлестала кожаным поясом и снова засадила в душный, пропахший навозом сарай. На этот раз узел с вещами Лив отправился вслед за хозяйкой, чтобы больше никогда не вернуться в женский дом.

На пиру Асбьерн и Эйвинд сидели рядом, делясь новостями. Ярл рассказал побратиму про Вийдфиорд, про Дитвинда Жестокого и про то, как их встретила собачья стая. А еще про то, как они провели несколько дней в Рикхейме, и о чем договорились с Эйриком Тормундссоном.

– Будем переселяться, Эйвинд. Земля там хорошая, зимой никто голодать не будет. А весной подумаем и о возвращении на Мьолль.

– Радостные вести ты привез, – улыбнулся конунг. – Но и мне есть, чем ответить. Вилфред хёвдинг просил передать, что соскучился по твоим висам.

Поговорили про датчан. Асбьерн выслушал, а потом спросил:

– Мне сказали, будто сыну хёвдинга полюбилась наша ведунья. Это правда?

– Лучше спроси у тех, кто распускает сплетни, – отозвался Эйвинд. – Мне их пересказывать неохота.

Асбьерн посмотрел на него с удивлением, но больше ни о чем расспрашивать не стал.

Вот и наступило утро праздника.

Вставали рано, чтобы успеть до полудня приготовить угощение. Запекали выловленную накануне рыбу, делали лепешки с луком и сладкие медовые хлебцы. Йорунн выпросила у хозяйки немного муки, яиц, масла и меда, да затеяла с подружками месить тесто, а потом лепить из него пряники. В некоторые добавила мелко порубленную мяту, в другие – ягоды брусники. Пряники делали разные: простые круглые и особые, в виде птичек и человечков. Унн посмотрела на их стряпню, улыбнулась:

– У себя на родине мы пекли похожие хлебцы, только из овса. И называли их «овсяные мужья».

Зорянка-Сванвид вылепила из теста двух уточек – одну побольше, другую поменьше, и попросила молодую ведунью:

– Шепни словечко, Любомирушка, чтобы быть нам с Халльдором долгие годы вместе, в счастье и достатке.

Герд и Арнфрид учили Весну, как просить у богини Фригг скорого приплода. Сделали из ячменной муки пресное тесто, вылепили крошечную человеческую фигурку. Тонкой палочкой начертили глаза, нос, рот, а когда тесто застыло – запеленали в чистую тряпицу и сказали отнести на капище. И велели оставить щедрой богине дары: цветную ленту и пару сладких лепешек.

– Перед тем, как обнять мужа, забери ячменное дитя и положи его в изголовье кровати, но чтобы никто не видел и не знал, – наставляли они Весну. – И тогда, по милости Фригг, в тебе зародится ребенок. Счастлива будешь!

Весна недоверчиво поглядела на них – мол, сами-то почему бездетные? Тогда Арнфрид объяснила:

– Я вышла замуж совсем недавно, накануне весеннего праздника Сумарблот. А Герд прошлой осенью родила мальчика, но он прожил всего два дня. Если бы боги раньше послали нам Йорунн, она бы наверняка его выходила.


У мужчин были свои заботы: готовили дрова, чтобы всю ночь горели костры; доставали из сундуков нарядную одежду, проверяли оружие перед праздничной потехой. Мидсуммар всегда был днем состязаний в ловкости и силе, праздником, на котором можно было похвалиться воинской выучкой, показать свою удаль и мастерство. Говорили, что подобные забавы нравились богам.

В полдень все жители Стейнхейма собрались за домами на большой поляне возле капища, где жили их боги. И вождь Эйвинд в вышитой красной рубахе повернулся лицом к северу, начертил в воздухе знак Тора и попросил рыжебородого бога освятить поляну своим молотом. А потом сказал:

– Как бог Хеймдалль охраняет Мост Бивpёст, так и это место защищено от нечестивцев и дурных мыслей.

Тогда вперед вышел старый Хравн и проговорил:

– В полдень дня летнего солнцеворота мы собрались все вместе, как в дpевние времена, чтобы приветствовать Отца-Солнце и почтить всех богов и богинь, живущих в Асгарде. Один, Господин Рун, мы славим тебя! Фригг, госпожа среди богов и богинь, мы славим тебя! Тюр, доблестный воин, хранитель справедливости, мы славим тебя! Тор-громовержец, мы славим тебя!

После стали говорить хвалебные речи про асов и ванов . Эйвинд конунг сказал:

– Светлый Бальдр, пусть твой ум и отвага ведут нас! Фригг, да хранит нас твоя мудрость! Фрейя, веселье твое даровало нам волю! Фрейр, благодаря тебе мы соберем богатый урожай! Придите к нам, в этот полдень, когда год достиг своего расцвета, а Солнце – высшей точки в небе!

Асбьерн, стоящий справа от вождя, протянул ему рог с золотистым пивом. Эйвинд высоко поднял его и проговорил:

– Мы подносим вам дар наших трудов, смешанный с мощью и крепостью меда. Год вошел в свою полную силу, орел взирает с вершины Мирового Древа – пусть он увидит, что мы не обделены мудростью!

Конунг сделал первый глоток, а потом передал рог Асбьерну. После ярла освященный напиток пошел вкруговую – сначала от хёвдинга к хёвдингу, затем от хирдманна к хирдманну. Когда пиво закончилось, рог наполнили снова – следом за мужчинами по глотку сделали женщины, только потом рог перешел к рабам. Остатки напитка вылили на землю: чтобы урожай был хорошим. Затем Эйвинд сказал:

– Веселитесь! Пусть будут сердца ваши открыты добрым делам и мудрым словам! И помните, что вожди всегда останутся верны клятвам, данным себе и нашему народу!

После приветствия богов на поляну принесли арфу, а к ней еще рожки, бубны и маленькие деревянные свистки для тех, кто умел играть задорные плясовые мелодии. После шумной воинской пляски начались состязания. Спорили, кто дальше метнет топор или копье, кто лучше владеет мечом или секирой, кто самый меткий в стрельбе из лука. В поднятии тяжестей не было равных рыжеволосому Ормульву Гуннарссону – хёвдинг сумел оторвать от земли большущий камень-крепыш и даже пронес его несколько шагов под радостные крики воинов. Зато в битве на мешках его победил Асбьерн. Правду сказать, нелегко далась ему победа – Ормульв был сильнее, только ловкость ярла и выручила.

– Покажи нам летающие мечи, Асбьерн! – попросил Эйвинд.

Ярл вышел на середину поляны, снял с пояса ножны, достал свой меч. Взмахнул им, выписав несколько замысловатых фигур, перекинул в левую руку, опять в правую… С каждым разом он подбрасывал меч все выше, переворачивая его в воздухе, и ловил точно за рукоять. Немного погодя Халльдор принес ему другие мечи, и к небу взлетели сначала два сверкающих лезвия, а потом сразу три. Все смотрели, затаив дыхание: три меча по очереди падали вниз, ложились рукоятью в ладони ярла и снова летели вверх. Асбьерн ни разу не промахнулся, не уронил оружия и не порезался.

Когда он закончил и вернул мечи Халльдору, восхищенные крики оглушили собравшихся. Хирдманны обнимали ярла, хлопали его по спине и говорили одобрительные слова. А Асбьерн смеялся и все оборачивался к толпе, искал взглядом среди женщин одну-единственную – смотрит ли?

Долгождана смотрела. И улыбалась ему.

– Ты не передумала еще состязаться? – спросил насмешливый Лейдольв Ольву. – Может, сразу согласишься моей стать?

Он вышел вперед и стал проверять тетиву на своем луке.

– Ты уже сказал своему хёвдингу, что я пойду с вами на корабле? – невозмутимо отозвалась девушка, становясь рядом. Слышавшие это хирдманны рассмеялись, а Лейдольв пожал плечами:

– Зачем говорить о том, чему никогда не бывать?

Днем ветер почти не мешал лучникам, и они быстро выпустили по несколько стрел в сторону деревянной мишени. Лейдольв оказался проворнее, но зато Ольва попала прямо в цель. После испытания быстроты, стали испытывать меткость – и тут оба показали себя равными в мастерстве. А потом принесли бревно и положили поперек него узкую качающуюся доску – нужно было встать на нее так, чтобы края не коснулись земли, и пустить в цель единственную стрелу. Ольва слегка растерялась, и Лейдольв после своего удачного выстрела сказал:

– Нечего делать на корабле лучнику, который не умеет стрелять во время качки!

Девушка сердито глянула на него и вдруг запрыгнула на доску, быстрым движением выхватила стрелу, прицелилась… Звонко тренькнула тетива, а следом раздался одобрительный гул голосов – попала!

Позвали вождя и хёвдингов, чтобы рассудить, кто из спорщиков оказался лучшим в состязании. Эйвинд конунг выслушал всех, подумал и сказал так:

– Они стоят друг друга, потому пусть оба выполняют свою часть уговора. Или не выполняют вообще.

Лейдольв повернулся к Ольве, глянул с надеждой и волнением. Но девушка упрямо сжала губы и ответила:

– Кто знал про наш уговор – забудьте. Словно его и не было.

Лейдольв только вздохнул. В этот раз почему-то ни одной язвительной строчки на ум не пришло…

Состязания завершились поединками воинов. Выходили один на один, а самые опытные и храбрые выбирали себе сразу несколько противников. В праздник не годилось проливать кровь, но все равно сражались не ради потехи, а в полную силу, чтобы показать свои умения перед богами и людьми. Кто мог отразить любой из ударов, выйти из боя без единой царапины, и победить врага, не убив его и не поранив, тот считался великим воином и достойным сыном Бога богов.