Неожиданно мягким движением Йорунн коснулась его щеки – словно мать приласкала дитя неразумное:

– Предвиденье – дар богов, но ведь они способны и обманывать, – проговорила девушка. – Но речь не о том… Скажи, что погнало в опасный путь знающего?

– Я уже много лет в пути, – Сакси пожал плечами. – Просто корабль, на котором я плыл, изменил курс, и мне не понравилось то, что ожидало меня впереди. Я взял свои вещи и прыгнул за борт. Я не боюсь моря, потому что суровый Ньёрд тоже побратим моего отца, Локи. Волны принесли меня сюда, и мне здесь нравится, потому что я давно хотел поселиться под рукой сильного конунга на хорошей земле.

Воины переглянулись и захохотали – это Хьяр-то хорошая земля? Прогадал глупый мальчишка, притворившийся ведуном! Сакси лишь прищурил глаза и усмехнулся. И Йорунн вдруг поняла: он знает! Знает о том, что очень скоро они переберутся отсюда на другие земли. А может, и вернутся на Мьолль…

Тут из толпы вышел старый Хравн, и паренек, заметив ведуна, склонился перед ним в низком поклоне. Ко всеобщему удивлению старик так же низко поклонился в ответ, а потом поднял голову и еле слышно прошептал несколько слов на незнакомом наречии. Сакси уверенно отозвался – оказалось, что этот язык известен ему. Хравн только вздохнул и сказал вождю:

– Пусть пока живет в моем доме как гость, – он хотел еще что-то добавить, но раздумал, повернулся и медленно пошел прочь. Йорунн заметила, как поникли плечи старика, как он опечалился после этой встречи. И хотя она знала, что так должно быть, сердце ее наполнилось грустью.

– Приказал бы ты, конунг, прогнать колдуна, – раздался сердитый голос Ормульва. Хмельное пиво развязало ему язык, затуманило разум. – Только взгляни на него! Подобные ему Стервятнику служили… и этот, не успев ступить на остров, уже околдовал твоих людей!

– Может, сам попробуешь меня прогнать? – очень нехорошо улыбнулся Сакси. – Или боишься, что заставлю тебя, словно пса, встать на четвереньки и пустить струйку?

Дерзкий пришлец за словом в карман не лез. Ответом ему было рычание: трое воинов с трудом удержали разъяренного Ормульва.

– Пустое болтаешь, Гуннарссон, – отрезал вождь. – Оставь мальчишку.

– Он погубит нас всех, сын лживого бога! – проревел хёвдинг. – Ты же сам слышал его слова!

– Не по словам человека судят, а по делам его, – вновь подала голос Йорунн. – Я тоже храню в своем ларце ядовитые травы, но это не значит, что мыслю кого-то сгубить.

– Я знаю, кого вы зовете Стервятником, – добавил к сказанному Сакси. – И отвечу так: ни один из свейских шаманов не опускался до того, чтобы ему служить. Это все досужие сплетни и ложь, – он устало опустился на траву и вздохнул: – Поесть принесли бы лучше, чем попусту болтать…

Эйвинд конунг покачал головой, а потом неожиданно рассмеялся:

– Накормите же его, не то ноги протянет, и не будет у нашего Хравна преемника.

И ушел к сидящим у костра старшим.

Сакси поел немного сыра и хлеба, выпил горячего медового отвара и поблагодарил за угощение хозяйку, приносившую ему еду. Йорунн заметила, как поглядывали на пригожего юношу молодые девчонки. Вроде и с опаской – вдруг околдует взглядом? – и в то же время с любопытством. Пуще всех Хельга старалась привлечь к себе внимание чужака. Извертелась вся и смеялась громче обычного.

Рассвет после самой короткой ночи жители Стейнхейма встретили на поляне, все вместе. Поклонились пробудившемуся солнышку, поблагодарили щедрых богов за веселый праздник. А потом немало изумленный после разговора с побратимом Эйвинд конунг объявил сразу о двух предстоящих свадьбах вместо одной.

– Решено, что Халльдор сын Ванланда возьмет в жены Сванвид, названную дочь Ивара, а Асбьерн Эйдерссон женится на Фрейдис, дочери словенского конунга Мстилейва, ближе к осени, после того, как мы уйдем с острова Хьяр и поселимся на землях в Вийдфиорде, – проговорил вождь. Хирдманны молчали, обдумывая услышанное, только робкий женский голос из толпы спросил:

– Насовсем уйдем?

На болтливую зашикали, но конунг усмехнулся и пояснил:

– Хьяр мы покинем навсегда. А в Рикхейме, что в Вийдфиорде, не надолго задержимся. Только для того, чтобы крепко на ноги встать да силы собрать. Ждет нас родная земля на острове Мьолль!

Многоголосый радостный крик и шум оружия были ему ответом.


Глава 13


После бессонной и хмельной праздничной ночи не считалось зазорным немного вздремнуть. Йорунн же поначалу спать не хотела, оттого и в дом не пошла, а отправилась навестить свою Снежку, у клетки которой снова лежал пес конунга. Волчица скалилась на него, но уже как-то без злости. А когда огромный волкодав, зевая, отворачивался или прикрывал глаза, она нарочно начинала громко рычать и возиться в клетке. «Заигрывает», – с улыбкой подумала Йорунн.

Солнце поднималось все выше, разогнало холодный туман, стало пригревать, и мало помалу девушку разморило. Молодая ведунья тихонько проскользнула в дом, стараясь не шуметь, улеглась и закуталась в одеяло. За перегородкой шумно вздыхал спящий Хравн и ворочался во сне пришлец по имени Сакси, которому постелили прямо на полу.

Йорунн хотела встать пораньше, до того, как проснется Смэйни и начнет собирать на стол – теперь уже на четверых, однако же проспала. Старушка растолкала ее к полудню, попеняла: зачем, мол, бродила по двору неприкаянная, надо было спать ложиться, как все добрые люди…

– И Эйвинд туда же, – ворчала она. – Сидел у себя в покоях, думы думал, пока голову на руки не уронил… А теперь спит беспробудно, хоть водой его отливай!

– Пожалей вождя, матушка, – улыбнулась Йорунн. – Давай я лучше травку особую заварю. Один аромат ее сон прогоняет, а отвар и бодрит, и сил придает. Я сейчас мигом приготовлю, а ты отнеси. Мне-то к нему заходить нельзя, осерчает…

– Да чтобы осерчать, ему сперва проснуться надо, – махнула рукой Смэйни. – А он, как я ни старалась, даже головы не приподнял.

Йорунн живо повесила котелок с водой на огонь, перебрала травы и бросила в кипящую воду несколько сухих стебельков. И впрямь от воды аромат пошел душистый, да такой славный, что даже старикам показалось, будто ноша прожитых лет как-то полегче стала.

Девушка нацедила отвара в кружку, и Смэйни понесла бодрящее зелье вождю. Но вскоре вернулась, ворча и сетуя пуще прежнего:

– Разбудила на свою седую голову… а он теперь серчать изволит: почему, мол, раньше не додумалась? Пошел на море, искупнуться вборзе, остатки сна прочь прогнать, а мне рубаху свою бросил – зашей, старая! Как же я зашью, когда глаза уже не те? Ох, лихо окаянное…

– А ты дай мне рубаху, матушка, – попросила Йорунн. – У меня глаза молодые, пальцы проворные, вмиг починю.

Девушка взяла иглу и нитки, вышла наружу и села возле двери, рубашку на коленях расправила. Нашла, где оторвалась узорчатая тесьма, стала аккуратно пришивать – как учили, чтобы нитку потом не видать было. Уже почти закончила, когда услышала рядом чьи-то шаги. Подняла голову – а перед ней сам вождь Эйвинд, мокрый еще после купания, босой, в одних штанах. И отчаянно зевающий.

Увидев Йорунн с его рубашкой на коленях, вождь остановился как вкопанный. Потом с собой совладал и суровым голосом окликнул няньку:

– Иди-ка сюда! Это ведь ты меня на рассвете дурманом своим опоила? Или не помнишь уже ничего?

Смэйни ахнула, мигом выскочила из дома, бухнулась в ноги вождю:

– Прости, господин, старую дуру! Запамятовала совсем! Точно: заваривала травы, думала, ты опять бессонницей маешься…

Вождь только покачал головой, рассмеялся:

– Ладно бы, травы… Но зачем же ты в мед хмельной дурману плеснула, знахарка ты недоумная? Я ж теперь шагу ступить не могу, сон меня одолевает. Вот облагодетельствовала, старая, впору кланяться!

И, повернувшись к Йорунн, уже без смеха сказал:

– Вари свое бодрящее зелье, ведунья. Побольше вари. Целый котел.

Фрейдис перестала бывать на вечерних посиделках. Теперь они с Асбьерном встречались на закате в том самом месте, где говорили друг другу о любви в праздничную ночь, и до первых звезд, а то и дольше, гуляли по берегу или сидели у воды. В первый же вечер ярл сделал невесте подарок: надел на палец тяжелое серебряное кольцо, отделанное узорной резьбой с вкраплениями темно-синей эмали. Словно дивные цветы и травы застыли в блестящем металле – такой красоты девушка за свою жизнь ни разу не видела. Почему-то подумалось ей, что именно такие кольца носили волшебники-альвы, от которых по преданию и пошел род МакГратов.

– Скоро я назову тебя своей женой, – проговорил Асбьерн, обнимая Долгождану. – Это кольцо с давних пор мужчины нашего рода дарили избранницам перед свадьбой. Оно твое по праву. Потом, через много лет, ты передашь его нашему сыну, когда он надумает посвататься.

– А если у него будут братья? – смущенно улыбнулась девушка. – Тогда как?

Асбьерн рассмеялся. У них с Фрейдис родится много детей, и сыновей будет больше, чем у Торлейва конунга. И он вспомнит секреты хьяльтландских мастеров, и каждому из мальчишек сделает по такому же кольцу. Может, даже из золота.

На следующую же ночь, едва Йорунн заснула, ей привиделись старые знакомые, тролли. Снова смеялись, пищали, скрипели:

«Ты нам помогла, и мы тебе поможем! Нам до людей дела нет, но ты не такая, как все, ты особенная! Добрая, хорошая!»

«И тот мальчик, которого принесла вода! Он веселый! Как и мы!»

– Вы знаете про Сакси? – удивилась девушка.

«Мы все знаем! Мы и тебе скажем, что нужно делать!»

«Слушайся нас! Через три дня после праздника первого урожая большая беда придет на остров! Все должны уйти!»

«Кто не уйдет, тот сгинет в пучине! Скажи им! Пусть уплывают прочь!»

– Спасибо вам, славные, – Йорунн поклонилась окружившим ее существам.