Через некоторое время вторая лодка вернулась, и Эйвинд конунг сошел на берег. Люди встретили его молчанием. Да и незачем было что-то говорить.

Йорунн уже не плакала, только душа и сердце ее были полны горечью. После поминального ужина она почти до рассвета сидела возле светца за рукодельем, пока, наконец, ее не сморил сон…

Маленькие носатые человечки крутились под ногами, пританцовывали и скрипели:

 «Вот и мы! Мы обещали и пришли! Напрасно ты грустишь об умершем! Вы, люди, ничего о смерти не знаете!»

– Здравствуйте, милые! – улыбнулась им девушка.

«Милые! Мы любим когда нас так называют!»

«Мы обещали тебя отблагодарить! Возьми все, что пожелаешь! Мы укажем тебе путь! Смотри же…»

Перед внутренним взором девушки начала разворачиваться картина: дорога от дома, уходящая вглубь острова, узенькая тропка, ведущая вверх, бурая каменная стена с трещиной, а рядом несколько валунов…

«Это наш подарок тебе! Нужно откатить камень, чтобы увидеть сокрытое! Позови на помощь тех, кому доверяешь! Самого сильного, самого смелого!»

«А потом уходите, ваше время пришло! След ваш исчезнет во тьме!»

– Спасибо вам, – низко поклонилась нежданным гостям Йорунн. И уже выплывая из сна, услышала:

«Помни: если не покинете остров сразу после праздника, ваши души останутся здесь навсегда!»

Земля на острове Хьяр почти ничего не рождала, но люди в Стейнхейме все равно приносили дары щедрому Фрейру, молили его об урожае. Славили и отца Фрейра, бога морей Нъёрда, в надежде, что хотя бы трески и сельди будет вдоволь. И что корабли, отправившиеся за добычей, не попадут в бурю.

Этим летом к празднику готовиться особо было некогда: Эйвинд конунг велел снаряжать корабли. Брали с собой только самое необходимое: оружие, воду, съестные припасы, одежду и кое-что из домашней утвари. Нажитого оказалось немало, и многие женщины плакали, не желая расставаться с лишними горшками и котлами. Птицу везти было не в чем, поэтому кур решили оставить на жертвенный пир. А для коз на кнарре сделали закуток – они давали и молоко, и шерсть, и наверняка пригодились бы в Рикхейме.

Накануне праздника Йорунн отыскала на берегу возле кораблей Эйвинда конунга, рассказала ему, что тролли снова приходили к ней во сне и велели людям сразу же после дня первого урожая покинуть остров. Но перед этим пообещали сделать подарок и показали ей тайное место в горах.

– Они сказали, чтобы я взяла с собой тех, кому доверяю. Самого сильного и самого смелого, – девушка смущенно улыбнулась. – Сильнее тебя, вождь, я никого не знаю. А самый смелый на острове Сакси, и он уже обещал помочь.

– Что ж, – негромко рассмеялся Эйвинд, – такая честь, что стыдно отказывать! А далеко ли идти?

Тропинка поднималась все выше и выше, мелкие камешки шелестели под ногами и скатывались вниз. Йорунн шла уверенно, не раздумывая, словно не в первый раз тут была. Вот от тропинки отошла в сторону совсем узенькая тропка, запетляла. Девушка огляделась и проговорила:

– Скоро мы увидим треснувшую скалу.

Идущие следом Эйвинд и Сакси прибавили шагу. Конунг спросил ведуна:

– Не знаешь, что нас там ждет?

– Темнота, – подумав, сказал Сакси. – Холод и тлен… ни единой живой души вокруг с давних пор. Больше не разглядеть.

Наконец, тропа привела их к нагромождению валунов, за которыми, словно спина огромного старого медведя, поднималась заросшая бурым мхом скала. В ней и правда зияла глубокая трещина, расширявшаяся возле самой земли так, что в нее мог свободно пролезть человек. Мог бы, если бы не лежащий поперек камень размером с теленка.

Эйвинд конунг обошел преграду со всех сторон, протиснулся между камнем и скалой и, упираясь в бурый медвежий бок, стал сдвигать валун в сторону. Сакси пристроился рядом, изо всех сил толкая камень руками и ногами. Йорунн тоже попыталась было помочь, но вождь сердито велел:

– Отойди!

Камешки заскрипели под тяжестью валуна, который медленно, словно нехотя подвинулся, а потом дрогнул и откатился, открывая широкий лаз, из которого пахнуло холодом и сыростью. Эйвинд высек огонь, поджег приготовленный факел и первым полез внутрь. За ним последовал Сакси, и только потом Йорунн.

Узкий проход вел в небольшую пещеру, заваленную останками сгнившего дерева, которое не скрипело под ногами, а бесшумно рассыпалось в труху. Брезгливо морщась, Сакси пошевелил ногой груду обломков – и, приглядевшись, изумленно охнул. Под слоем пыли и грязи в свете факела тускло поблескивало потемневшее от времени серебро.

– Откуда здесь это взялось? – прошептала Йорунн, разглядывая странной формы монеты, круглые и овальные, с чеканкой и отверстиями посередине.

– Тролль его знает, откуда, – отозвался Сакси. Встав на колени, он пошарил рукой под обломками, нащупал и вытащил железную ручку, посмотрел на нее и сказал:

– Когда-то давно это был сундук… Тут их стояло несколько, и все они рассыпались в прах. А серебро осталось. Много серебра. Вряд ли мы втроем сумеем забрать все.

– Духи гор сказали, что я могу взять то, что пожелаю. И они знают, как нужно нам серебро, – проговорила девушка, глядя на Эйвинда. – Но боги не любят неблагодарных и алчных… Давайте возьмем ровно столько, сколько сможем за раз унести. А прочее пусть останется здесь.

На следующий день Йорунн снова пришла к бурой скале, на этот раз одна, без провожатых. Принесла большой кувшин молока, наполнила несколько глиняных кружек и поставила их возле трещины. А потом низко поклонилась и проговорила:

– Спасибо вам, славный маленький народец, за доброту и щедрость! Живите отныне спокойно и привольно, люди больше не потревожат вас. И не побрезгуйте угощением – праздник сегодня.

Может, ей показалось, но возле камней промелькнули чьи-то быстрые тени.

Наступил день прощания с островом Хьяр. Еще с вечера небо затянуло, стал усиливаться ветер. По морю побежали белые барашки. На рассвете жители Стейнхейма погрузили на корабли все, что собирались забрать, вынесли из сарая и просунули в гребные люки длинные сосновые весла. Проверили паруса и боковые рули, насадили на форштевень драккара оскаленную голову деревянного чудовища – отпугивать недругов и злобных морских духов. Женщины с детьми поднялись на кнарр, на палубе которого отдавали приказы Лодин и Халльдор. С ними осталось еще четверо воинов, прочие хирдманны отправились на драккар. Разговаривали мало, если только по делу. Хоть и не была им здешняя земля родной, тяжесть на душе лежала у всех.

Последним по сходням поднялся Эйвинд. Он подождал, пока старшие хирдманны внесут на корабль вынутых из святилища богов, окинул взглядом берег, камни, деревья, оставленные дома и склон, на котором стояли памятные камни умерших. Потом конунг опустился на колени, постоял так и медленно поднялся:

– Благодарим тебя, остров Хьяр, за то, что в трудный час принял нас и не дал роду бесславно погибнуть. За то, что кормил нас, как мог, защищал от ветра и холода. За бесценные дары твои спасибо… и прощай!

Когда Эйвинд взошел на драккар, корабли тронулись в путь.

– Смотрите! – крикнул Лейдольв, показывая на горизонт. Там над беснующимися волнами поднимался и тянулся в сторону острова непроглядный мрак…

Боги благоволили Эйвинду. Поднявшийся ветер так быстро погнал корабли прочь от острова, что ураган, сметающий все на своем пути, совсем не задел их. Зато обрушился со всей свирепостью на опустевший Хьяр, разнося в щепки двери домов и сметая земляные насыпи с крыш. Поднявшиеся волны ворочали на берегу огромные валуны, смывали следы человеческого жилья, превращая Каменный Дом в мертвый камень. В горах случился страшный обвал, и вход в пещеру вновь оказался засыпан. Только если когда-нибудь ступит на землю острова девушка, подобная Йорунн, тролли откроют для нее свои богатства...


Часть вторая. Вийдфиорд – Мьолль


Глава 20


Два дня море хмурилось и поднимало волны. На третий день успокоилось. Выглянуло солнце, и на сердце у многих стало светлее. А смирно сидевшая в своей клетке Снежка завозилась, заскулила, пугая запертых в трюме коз. Верный Вард остался со своим хозяином на драккаре, и волчица снова чувствовала себя потерянной, одинокой. Правда, молодая ведунья была рядом, да что толку?

Йорунн сама который день все задумчиво посматривала на идущий впереди драккар и вздыхала. Не потому, что теперь реже видела Эйвинда, а оттого, что вождь к ней в одночасье переменился. Она заметила это в первый же вечер, когда корабли пристали к берегу на ночлег. После ужина девушка решилась подойти к конунгу, поговорить о подарке троллей. Сидевший у костра Эйвинд, услышав ее голос, нехотя поднял голову:

– Что тебе нужно?

– Я хотела сказать про клад, что мы из пещеры вынесли, – проговорила Йорунн. – Мне-то одно богатство дорого – благословенный дар Великой Матери, способность исцелять. Потому хочу, чтобы вы с Асбьерном взяли себе серебро, оно вам сейчас нужнее.

Эйвинд кивнул, глядя в огонь. Потом негромко сказал:

– Все-то не раздаривай, оставь себе хоть немного. Замуж пойдешь – приданое будет.

Показалось ей или нет, но голос у него был усталый и безрадостный.

– Как скажешь, вождь, – тихо ответила девушка, понимая, что конунгу сейчас не до разговоров. Всем нелегко далось расставание с островом, а вождю и подавно… Но на следующий вечер отношение к ней Эйвинда осталось прежним. Ни слова не сказал, ни взглянул ни разу, ни прямо, ни исподволь. Йорунн недоумевала, и все пыталась уверить себя, что ей примерещилось, что конунг просто не хочет ее и себя понапрасну мучить, да людям повод для пересудов давать. А сердцем чувствовала – все не так! Растянулась и вот-вот порвется невидимая нить, связавшая их. Отвернулся от нее конунг, охладел душой. Почему? Что она сказала или сделала не так? Чем его обидела?