Тогда мой отец посмотрел на нее и сказал: вот эта девчонка станет моей женой, когда я вернусь. Дед усмехнулся и спросил: как же ты узнаешь ее, ведь до твоего возвращения может пройти несколько лет? А отец ответил: я узнаю ее вот по этой стеклянной бусине…

И он ушел в море, а мать стала ждать его. И через три года, когда отец со своей дружиной вернулся из похода на корабле, нагруженном рабами и серебром, он нашел мою мать и женился на ней. Они оба очень любили рассказывать эту историю нам, своим сыновьям. Хорошо, если ее запомнят те, кто продолжит наш род.

Йорунн выслушала его и негромко сказала:

– Так и будет. Но чаще всего нам придется рассказывать детям о том, как однажды на далеком, забытом богами острове встретились молодой конунг и словенская ведунья…


Глава 37


Следующий день вроде бы ничем особенным не отличался от предыдущих. На рассвете небо всплакнуло редким и теплым дождиком, а потом в светло-серых облаках появились просветы ясного неба. К полудню солнце уже вовсю сияло над зелеными вершинами холмов. И только Йорунн нынче все вокруг казалось удивительным, только для нее каждый миг отпечатывался в памяти, потому что в этот день сбывалась ее самая заветная мечта. В этот день перед людьми и богами ей предстояло стать женой конунга Эйвинда Торлейвссона, человека, которого она любила всем сердцем.

Свадебный пир на Мьолль собирали охотно и радостно. Пока готовили угощения, подруги помогали невесте причесаться и надеть нарядное платье. Гудрун подарила ей красиво вышитое очелье, Фрейдис – длинный, украшенный кистями пояс с игольничком, старая Смэйни вплела ей в косу новую шелковую ленту. Зорянка-Сванвид тоже хлопотала возле Йорунн, несмотря на то, что с самого утра ее понемногу прихватывало – приближались роды. Старшая сестра просила ее поберечь силы, но Зорянка беспечно улыбалась в ответ:

– Ничего, уж до свадьбы я дотерплю!

Столпившиеся у дверей маленькие девчушки с восхищением глядели на красавицу-невесту, то и дело выглядывали во двор – не появился ли жених. Наконец, снаружи донесся шум множества голосов, громкий стук оружия о деревянные щиты и радостные крики воинов, приветствующих вождя. Побледневшая от волнения Йорунн поднялась со своего места. Хотела что-то сказать подругам – и не смогла… Смеяна Глуздовна поклонилась ей по словенскому обычаю, а потом взяла девушку за руку и вывела во двор.

Там уже собрались все жители Мьолль, от мала до велика, и те, кого здесь считали гостями.А Йорунн видела одного лишь Эйвинда в красивой вышитой рубахе, стоявшего рядом с побратимом и хёвдингами и смотревшего на нее… Нарочно не торопясь, Смэйни подвела невесту к вождю, вложила ее руку в его ладонь и согнулась в низком поклоне.

– Будет тебе, – негромко сказал Эйвинд, обнимая за плечи старую няньку. Он наклонился и поцеловал ее в морщинистую щеку, а потом легко подхватил Йорунн на руки и понес ее к длинному дому. Старушка, улыбаясь сквозь слезы, глядела им вслед.

В доме их уже ждали накрытые столы. Жениха и невесту усадили на почетное место, над которым возвышались потемневшие от времени и копоти фигуры предков, хранителей рода Ульва. Повезло им уцелеть, как и Эйвинду – не поднялась у Стервятника рука на деревянных Богов, побоялся согнать их с места, накликать себе неудачу. И все равно это мало ему помогло…

Когда расселись все, даже рабы, поднялся Сакси, и вмиг в огромном доме повисла тишина. Молодой ведун поглядел с лукавым прищуром на Эйвинда, на Йорунн, и сказал:

– Эти двое так долго ждали дня свадьбы, что не стоит томить их долгими речами. Эйвинд сын Торлейва выполнил клятву, данную отцу, и теперь готов дать новый обет своей невесте. Говори, вождь, и да услышат тебя люди и боги.

Эйвинд повернулся к Йорунн, заглянул ей в глаза и сказал просто:

– Я буду любить и оберегать тебя так же, как предки мои любили и оберегали эту прекрасную землю.

Ведун посмотрел на девушку, и Йорунн ответила:

– А я обещаю, что буду любить тебя, как саму жизнь, и любовь моя никогда не угаснет. Да будет свидетельницей тому Великая Мать и все боги, которых почитают собравшиеся здесь люди.

Более она не добавила ничего. Да и не нужно было – все остальное сказали ее сияющие глаза и дрожащий от волнения голос.

По здешнему обычаю на голову невесте накинули легкое покрывало, а на колени ей и жениху положили символ Тора – молот. Это значило, что их клятвы услышаны и скреплены богами.

– За конунга! – громко сказал Асбьёрн, высоко поднимая наполненный пивом рог.

И начался свадебный пир. В самый разгар веселья пришло время для напутственного слова ведуна. Сакси встал, опираясь на посох, сидящие рядом хёвдинги передали ему кубок, наполненный сладким медом – после посвящения юноша хмельного не пил.

– Что сказать вам, нареченные, чтобы не соврать? – усмехнулся он и коснулся того места на шее, где остался след от стрелы. – Жизнь ваша будет светлой, но не безоблачной. А у вождей и их жен иначе не бывает. Но ваша любовь согреет в разлуке, исцелит и подарит новую жизнь. И помните: смерти нет. Есть бесконечная жизнь в бесконечных мирах, где любящие души встречаются вновь и вновь, чтобы разделить одну судьбу на двоих…

Молодой ведун подмигнул Йорунн и отпил из кубка. Последние его слова мало кто понял, но все одобрительно загудели – предсказание было добрым. Девушка опустила глаза. И снова ей показалось, что сказано было не просто так. Но думать о его словах сегодня не хотелось. Голова слегка кружилась, сердце замирало… Йорунн настолько была не в себе, что и не заметила, как вскоре Халльдор и Гудрун под руки вывели из-за стола Зорянку, судорожно сжимавшую широкий подол платья. Две женщины постарше вышли за ними следом – помочь принять младенца, который вот-вот должен был появиться на свет.

А праздник шел своим чередом. Вставали со своих мест славные хёвдинги, поднимали над священным огнем кубки с вином и пивом, говорили хвалебные речи о вожде. Не забывали и о невесте: Лейдольв сказал красивую вису о том, что люди на острове Хьяр и в Рикхейме любили молодую ведунью не только за красоту и ум, но и за доброе сердце; Инрик Вилфредссон припомнил, как вылечила Йорунн одного из людей его отца. Датчанин пил и веселился вместе со всеми, лишь иногда пристально поглядывая в сторону невесты и жениха. И тогда сквозь хмельное веселье проступала в его взгляде неодолимая тоска… Впрочем, чем чаще поднимали кубки, тем реже он искал глазами Йорунн. А потом усадил к себе на колени хорошенькую рабыню и вообще забыл обо всем.

Его побратим тоже пил много, но не хватал красивых девчонок за руки, не тянулся поцеловать, не просил сесть с ним рядом и попробовать сладкого меда. А когда пришла его очередь пожелать удачи Эйвинду конунгу и его нареченной, Харальд поднялся и сказал:

– Пусть вам никогда не придется терять самое дорогое.

А потом сел и, не глядя ни на кого, осушил свой рог.

Как и полагалось, Йорунн первой проводили в покои вождя. Прислуживавшие ей девушки помогли невесте раздеться и снять украшения, расплели косу и расчесали ее длинные волосы, а потом поклонились и ушли. Йорунн села на край постели, огляделась, прислушалась. Скоро за дверью раздадутся знакомые шаги, и Эйвинд войдет к ней уже не как жених, а как муж… Обо всем остальном трудно было даже подумать без волнения и трепета. Девушка поправила прядь волос и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Ох, Матушка, скорее бы это случилось… а лучше не сейчас, потом, потом…

Тихо скрипнула дверь, и в покои вошел Эйвинд. Молодая ведунья медленно поднялась, и конунг приблизился к ней, обнял и крепко прижал к себе.

– Моя Йорунн, – негромко сказал он. – С этого дня – и до самой смерти…

Он хотел что-то еще сказать, но передумал, просто наклонился и приник к ее губам нетерпеливым поцелуем. Его ладони заскользили по спине девушки, пальцы запутались в ее волосах. Йорунн обвила его шею руками, и Эйвинд чувствовал, как постепенно девичья застенчивость уступает место страсти.

…Они еще слышали доносящийся издалека шум праздника, но с каждым мгновением им все больше и больше становилось не до него. Но неожиданно шаги и тревожные голоса послышались совсем рядом, и Эйвинд поднял голову, напряженно вглядываясь в полумрак. Мысль пронеслась как удар ледяного ветра: дозорные заметили корабли…

Йорунн увидела, как изменилось его лицо.

– Что там? – еле слышно спросила она.

Эйвинд зашарил рукой по постели, нашел рубаху и стал ее надевать. За дверью робкий женский голос тихонько позвал:

– Йорунн…

Девушка сразу узнала подругу. Тот, кто пришел вместе с Фрейдис, громко кашлянул, и чужим от смущения голосом проговорил:

– Брат… тут такое дело…

Эйвинд поднялся, в одно мгновение превратившись из ласкового мужа в рассерженного вождя, подошел к двери, отодвинул засов. Йорунн поправила рубашку и села, прислушиваясь. Асбьерн рассказывал торопливо, словно он сам был виноват в том, что случилось:

– Жена Халльдора только что родила сына. Роды были трудными: мальчишка оказался слишком большим для своей матери. Да еще пуповина туго обвилась вокруг шеи… Халльдор принес щедрую жертву богам, но они отказались его услышать.

– А я-то чем помогу? – нахмурился вождь.

– Не ты… Сванвид просила позвать Йорунн.

Эйвинд медленно закрыл дверь. Обернулся к жене – та уже соскочила с постели и принялась живо связывать в узел волосы. А потом на мгновение приникла к нему, заглянула в глаза, прошептала:

– Прости, желанный мой. Не своей я волей живу. Потерпи немного, я скоро...

Он сжал ее в объятиях, потом отпустил. Йорунн метнулась было к дверям, но строгий голос мужа заставил ее замереть:

– Стой! Куда?

Девушка растерянно обернулась. Неужели оставит, не позволит помочь?.. Эйвинд смотрел на нее, сдвинув брови, но глаза его улыбались: