Опускаю руку на живот, пытаясь уберечь наших крох от жестокости мира, в котором они окажутся через несколько месяцев. Сейчас я могу это сделать. Пока они в утробе. «Наших», слово разрезает сердце пополам. И в этот момент ощущаю поверх своей ладони теплые руки Гаврилова.

— Ты почему не спишь, солнце?

Его шепот задевает внутри какие-то ниточки, и меня снова магнитом тянет к нему. Он прижимается обнаженной грудью к моей спине, и я растворяюсь в его тепле. В его заботе и нежности. Забываю о невзгодах.

— Телефон твой разбудил.

Тоже отвечаю тихо, будто боюсь растревожитьвсе ещё спящий город. Он раскинулся под нашими ногами. И сейчас хочется просто вот так стоять и смотреть вниз. Ни людей, малочисленные машины. Тишина и покой.

‑ Прости. Долбанная работа круглыми сутками. Нужно что-то с этим делать.

Киваю, потому что нечего сказать. Он сам прекрасно все знает, но ничего не меняет. Продолжает идти по выбранному пути, а я остаюсь за кадром.

— Пошли ещё полежим. Или, может, позавтракаем?

— А тебе никуда не надо срочно ехать, бежать, лететь, ползти? Нужное подчеркнуть.

Пытаюсь не впустить в голос обиду, но получается дерьмово, откровенно говоря. Меня разворачивают и серые глаза впиваются в мое лицо.

— Уль. — Тяжело сглатываю при звучании моего имени. — Что не так?

— Все нормально. Гормоны начинают доставать. Не придавай значения.

Он хмурит брови, и я вижу, как в бездне глаз разливается беспокойство. Ярослав берет мое лицо в ладони и продолжает вглядываться. От такого его взгляда хочется зарыдать в голос. Вцепиться пальцами в его руки и выпустить наружу свои страхи.

— Все будет хорошо. Веришь мне?

Этот вопрос дергает за очередную ниточку, и по щеке скатывается одинокая слеза. Её тут же стирают подушечкой пальца, а я замираю в его руках. Его глаза переключаются на мои губы, и я нервно их облизываю. Сердце в груди барабанит тысячу раз в секунду, или мне просто так кажется.

Вздох — и его губы нежно захватывают мои в плен. У меня вырывается рваный выдох, и пальцы против воли запутываются в его волосах. Ярослав прижимает меня к себе, углубляя ласку. Внизу живота тут же закручивается желание. Между ног становится влажно и горячо, и я непроизвольно сжимаю ноги. Меня сажают на подоконник и разводят колени, устраиваясь между ними. Ощущаю, как в промежность упирается возбужденный член. По телу прокатывается дрожь. А Ярослав продолжает покрывать мое тело поцелуями. Футболка медленно ползет вверх, оголяя грудь. Соски тут же напрягаются и призывно торчат. Горячий рот не обделяет их вниманием, и я инстинктивно выгибаю спину навстречу умелым ласкам. Его рука отодвигает в сторону шорты, и палец погружается во влажное лоно. Не вижу смысла сдерживаться, и с губ слетают стоны.

На столе снова звонит его телефон, но Ярослав не обращает на это никакого внимания, продолжая разжигать во мне пламя. После пятого или шестого звонка не выдерживаю уже я:

— Да ответь ты уже, может, что-то срочное.

Он нехотя отрывается и бережно возвращает одежду на место. Хватает телефон со столешницы и кривится:

— Да, Рус, доброе утро.

Продолжаю сидеть на подоконнике и слушать его разговор. Нет, меня не мучает совесть, потому что Гаврилов не уходит, продолжая топтаться посреди кухни со стоящим членом. Почему-то это вызывает у меня смешок. Ярослав поворачивается и вопросительно выгибает бровь. Киваю на его пах, и мужчина хмыкает. Продолжаю любоваться его красивым смуглым телом. Точеный профиль, кольцо на левой руке. Слегка вьющиеся темные волосы, сексуальные губы. Ерзаю на подоконнике и едва не пропускаю следующую фразу.

Лицо Ярослава темнеет, и он спрашивает севшим голосом, от которого становится нехорошо.

— Это точно? Ты проверил? Блин, Рус, если это снова какая-то хрень, я с тебя шкуру сдеру, ты же понимаешь.

Он кладет трубку и снова смотрит на меня.

— Собирайся! Быстро!

— Что?

Сердце ухает вниз, как только до меня доходит смысл сказанного.

— Что опять стряслось?

Глава 17

— Уль, собирай самое необходимое, через двадцать минут мы должны уехать из города. Кажется, на след Марата напали. Но я хочу убедиться, что ты уедешь до того, как я начну все проверять. У нас мало времени.

Тело покрывается потом. Ноги слабеют, и я просто не в состоянии куда-то идти. Мое лицо снова оказывается в плену ладоней Яра, и серые глаза внимательно следят за изменением моего состояния.

— Уль, послушай. Ты уедешь туда, где вы будете в безопасности. Никто не знает о том месте, и с тобой будут самые надежные люди. Я клянусь, за эту неделю я найду его и искореню опасность, которая сейчас может нам грозить. Нужно было сразу его за решетку посадить, а не в рыцаря играть. Слишком много предателей оказалось в моем окружении. Слишком многим я неугоден. Но я не думаю, что Марат может навредить вам. Он просто пытается выбить меня из колеи, и мне нужно узнать зачем. Ну и заодно вытрясти из него имена тех, кто переметнулся на сторону зла. Но я решу эти проблемы, Уль. Обещаю. Мне просто нужно знать, что ты в безопасности и мои люди тебя охраняют. Он ждет неверного шага, а мне будет легче, если ты поедешь за город. Там есть все условия для проживания.

Он придерживает меня за руку, пока я плетусь в комнату и пытаюсь накидать в голове хоть какой-то список необходимых вещей. Виски начинает нестерпимо ломить от боли и переживаний. Хочется спрятаться под кровать, как в детстве, чтобы никто не видел и не слышал.

Захожу в спальню и достаю свою сумку. Скидываю все подряд, что попадается под руку. Мне уже плевать, что там окажется. Важнее безопасность. В груди разрастается воронка из раздражения, неверия и беспомощности. Пытаюсь разогнать надвигающуюся бурю и делаю несколько глубоких вдохов.

Укладываюсь в отведенное время и надеваю теплый свитер и темные джинсы. На ноги простые балетки. Сколько мне придется пробыть там, за городом, не имею понятия.

— А что делать с приемами?

Этот вопрос волнует до ломоты в костях. Я прекрасно понимаю, что без хорошей медицинской помощи могут возникнуть проблемы.

— Когда следующий?

— Через неделю.

— Отлично. Тебя доставят в город. Если вдруг что-то будет беспокоить, я договорюсь с Кариной Аркадьевной о внеплановых консультациях. Не переживай насчет этого.

В комнате воцаряется тишина. Слышу только тяжелое дыхание Ярослава.

— А может, мне к родителям поехать?

Надежда слабая, но попробовать стоит.

— Исключено. Ну как это будет смотреться, если у дверей квартиры твоих родителей будет круглосуточно стоять два амбала и следить за каждым, кто зайдет или выйдет. Так себе перспектива. Да и пока ты будешь в городе, вероятность того, что Марат узнает о том, что мы вместе и у нас будут дети, возрастает в несколько сотен раз. А я не могу так рисковать. Вы для меня многое значите.

В сердце впиваются шипы, но я не поддаюсь накатившим эмоциям. Хочется лечь и уснуть, а в следующее пробуждение оказаться в спокойном месте, где нет этих бесконечных проблем и интриг.

Мы выходим на темную улицу, и я сразу ныряю в прогретый салон. Впереди Петр и незнакомец.

— Это Влад, он с Петром будет следить за твоей безопасностью.

Просто киваю и отворачиваюсь, утыкаясь взглядом в вид за окном. Мы молча трогаемся с места. Всю дорогу молчим. Между нами пролегает пропасть, которая в один момент может превратиться в раскол. И это нельзя будет исправить.

Нет сил даже рассматривать дом, в который меня привезли. Обхватываю себя руками и медленно плетусь в темное здание. Внутри прохладно и пусто. Безжизненно. По коже ползут мурашки, и меня передергивает. Прячу взгляд, боясь посмотреть в сторону Гаврилова. Он остается стоять в коридоре, а я медленно сбрасываю балетки и шагаю внутрь.

— Сейчас ребята включат отопление, и через десять минут станет уютнее и теплее.

Пожимаю плечами, не ощущая никаких эмоций. Я кончаюсь. Все, что держит меня на плаву, — это две крохи в животе.

— Посмотри на меня.

Нехотя поднимаю голову и натыкаюсь на взгляд, полный горечи.

— Мне очень жаль, что все так выходит. Но я не могу пока ничего изменить, могу лишь оградить тебя от всего этого дерьма.

Внезапно Ярослав разворачивается и со всей силы бьет кулаком в стену. Я подскакиваю от неожиданности и снова ощущаю, как живот наливается тяжестью. На автомате прикрываю его рукой и смотрю на Яра во все глаза. Он упирается ладонями в стену и опускает голову. Я не вижу его лица, но на уровне подсознания понимаю, как ему тяжело.

— Ульян, мне очень жаль, что все так вышло. Черт, я пытаюсь исправить ситуацию, но не все сейчас зависит только от меня. Пожалуйста, перетерпи этот момент.

— А потом?

Мое сердце рвется на части от неизвестности, которая маячит впереди. Все так зыбко, что под кожей распространяется холод.

— Что потом?

— Вот и я спрашиваю, Яр. Что потом? Безоблачное небо над нашими головами? Или твое окружение резко поменяется, и предатели просто растворятся в воздухе?

— Я надеюсь на безоблачное небо. По крайней мере, готов сделать для этого все.

Мотаю головой, прикрывая уставшие глаза. Головная боль уже нестерпима, но мне плевать. В груди начинается пожар. Боль проникает в каждую клеточку, а сердце колотится с такой скоростью, что приходится сложить руки на груди, только бы не лишиться чувств. Следующие слова окончательно разрывают сердце на части.

— Зачем ты только появился в моей жизни? Зачем…

Едва они слетают с языка, как я понимаю, что именно сказала. Сердце ухает вниз, и я прикрываю рот ладонью. Но уже вижу, как в серых глазах разливается стужа. И мне больно видеть такое. Ярослав закусывает губу, погружаясь в размышления.