— Влад, ну я же как-то передвигалась по городу, когда не была знакома с Ярославом Петровичем. Он дома, кстати?

Влад как-то подозрительно опускает глаза в землю, и мое сердце перестает биться.

— Влад…

Стараюсь не раздувать панику, но если он не ответит сейчас же, то…

— Да, он дома. Правда, немного не в настроении.

Шумно выдыхаю и бреду к главному входу. Не устану любоваться красотой этого места. Нет вычурности и пафоса, которые присущи особнякам влиятельных людей. Здесь все просто и со вкусом. Веранда, беседка, два маленьких дома для Зинаиды и парней. Куча зелени и гамак, который прицепили специально для меня. Только я так и не научилась в него забираться. Все время боюсь, что перевернусь и полечу на землю. Сердце сжимает от непонятно откуда взявшейся тоски. Под ложечкой начинает сосать. Дрожащей рукой нажимаю на ручку и захожу в прохладный коридор.

Волнение охватывает меня при одной только мысли, что мы не виделись с Ярославом неделю. Останавливаюсь в гостиной и делаю несколько глубоких вдохов. Просто чтобы успокоить бешеный ритм сердца.

Из кабинета Ярослава доносятся какие-то непонятные пока мне звуки, и я двигаюсь в том направлении. Тихо стучусь и открываю дверь. Успеваю захлопнуть рот, прежде чем моя челюсть окажется на полу. Ярослав сидит на столе и опрокидывает в себя стакан с коричневой жидкостью. Нет, я прекрасно понимаю, что это алкоголь. Но я ещё ни разу не видела, чтобы Гаврилов вот так днем сидел и напивался.

— Привет, Ярослав.

Встречаюсь с подернутыми дымкой серыми глазами и застываю на пороге.

— Ты как приехала?

Он недобро хмурится и продолжает сверлить меня взглядом.

— На такси.

Почему-то в груди зарождается беспокойство, но я заставляю себя стоять на месте. От мужчины волнами исходит негатив, и меня это пугает до чертиков.

— В смысле на такси? Почему не позвонила?

Пробиваюсь сквозь стену его враждебности и слышу в голосе тревогу.

— Не хотела беспокоить.

— И все? Причина только в этом?

— А в чем ещё?

Гаврилов делает глубокий вдох и слезает со стола. На нем серая футболка и спортивные штаны. Выглядит он очень по-домашнему и непривычно растрепанным.

— Ты знаешь, могла бы просто сказать, что не хочешь иметь со мной ничего общего. Но так-то зачем?

Мои глаза расширяются от услышанного, а внутри разрастается беспокойство.

— Ты о чем?

Ярослав громко усмехается и хватает со стола какую-то газету. Сует мне под нос и тут же отходит, словно брезгует. В последний момент подхватываю газету и продолжаю сверлить мужчину взглядом.

— Читай. Первая страница. Статья-огонь. Я сам зачитался.

Опускаю глаза на первую страницу, и по спине пробегает холодок. «Депутат-насильник. История невинной жертвы».

Сердце перестает биться, когда вижу, что запечатлено на фотографии. Момент, когда мы с Ярославом сидели в заточении. Он прижимает меня своим телом к стене, моя голова откинута назад, а он пригнулся к шее. Пытаюсь сглотнуть вязкую слюну и выдавить хоть какой-то звук. Хоть писк. Поднимаю глаза на Гаврилова. Он стоит, не двигаясь. В глазах стужа, кулаки сжаты до белых костяшек.

— Читай, читай.

Пробегаю глазами по напечатанным строкам, и ноги подкашиваются. Чуть не падаю на пол, но Ярослав подхватывает меня в последний момент и дергает вверх как тряпичную куклу.

— Что это такое?

Голос не слушается меня, и из горла вылетают лишь непонятные звуки, которые сложно распознать. Но у Ярослава это получается.

— О, я хотел услышать это от тебя. Значит, я тебя когда-то изнасиловал и когда узнал, что ты залетела, явился и силой теперь держу в доме. Хочу забрать детей, когда они родятся. Да, солнце?

Не верю своим ушам. И глазам, потому что именно это там и написано.

— Это какой-то бред, и ты это знаешь.

— Откуда я могу это знать, Ульян? Ты меня с первого дня презирала. А теперь решила вот так избавиться?

В висках стучит кровь, и мне сложно сконцентрироваться на разговоре. Растерянность не дает собрать в кучу слова, которые я потом смогу ему сказать.

Сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь к нему вплотную. Между нами сейчас живот, и не очень удобно вот так стоять. Вроде и близко, но так далеко.

— Послушай меня, — в глазах закипают слезы от одной мысли, что сейчас все может закончиться, — я этого не делала, Яр. Я…

Замолкаю, подавляю всхлип, готовый вырваться из груди. Делаю глубокий вдох.

— Я бы никогда не поступила так с тобой. Да, я психанула, когда услышала, как тебе звонит бывшая жена и с нетерпением ждет встречи. Да, я уехала в больницу без тебя. Но мне Марина все рассказала, и я поняла, что слишком быстро все себе придумала и навешала на тебя ярлыки. Обвинила в том, чего на самом деле не было. Но я не делала этого. Я бы никогда и словом не обмолвилась о тех днях и не собираюсь этого делать. Яр…

Глава 30

Речь прерывается, сложно говорить, когда душат рыдания. Замолкаю и жду его реакции. В серых глазах разливается шторм. Неожиданно ощущаю сильный толчок, а следом второй с другой стороны живота. Глаза Ярослава расширяются, и я понимаю, что он тоже это чувствует.

— Это девочки?

Говорит на грани слышимости и опускает глаза. Ощущаю на животе его дрожащие руки и закусываю нижнюю губу до пронзающей боли. Сердце переполняет любовь и к детям, и к Гаврилову.

— Яр…

Горло сдавливает. Я с трудом могу дышать, но продолжаю неподвижно стоять. Боюсь разрушить этот момент. Боюсь, что стоит мне просто сделать полшага назад, и между нами тут же вырастет стена.

Ярослав опускается передо мной на колени и прижимается лбом к животу. А мое сердце рвется на части. Почему я думаю, что сейчас все может закончится и он отвернется от меня? Даже страшно представить, как я это переживу.

— Привет, крошки. Как вы там?

Очередной удар — и у меня вырывается рваный выдох. Ярослав вскидывает голову, и я тону в омуте его глаз. Грустно усмехается, поднимается на ноги и пристально смотрит на меня.

— Кому это нужно было, если не тебе?

Обвинение как пощечина. Я пытаюсь держать свои обиды при себе, но все равно в сердце вонзается нож.

— Понятия не имею, но точно не мне. Подожди…

— Да я и не тороплюсь. Я наконец высвободился из политической западни.

Эта фраза отвлекает меня от перерывания сумки. Всматриваюсь в лицо Гаврилова, но с облегчением понимаю, что Ярослав не жалеет о своем решении.

— Тебя можно поздравить?

— Наверное, можно. Даже получилось не налажать и не нажить себе врагов среди сильнейших в нашей области.

Только криво улыбаюсь и снова лезу в сумку. Да чертов телефон. Куда он завалился? Нащупываю аппарат и снимаю блокировку. Нахожу последнее сообщение от неизвестного номера и протягиваю сотовый Ярославу. Он читает — и брови сходятся на переносице.

Достает телефон и набирает кому-то.

— Рус, ты далеко? Ага, в кабинет зайди.

Отключается и снова впивается в меня взглядом.

— Что-то ещё присылали?

Мотаю головой. В кабинет заходит Рус, как всегда, кивает мне.

— Нужно номер пробить. Не уверен, что он ещё работает, но чем черт не шутит.

Рус забирает мой телефон и уходит. Мы снова остаемся наедине. Но мне больше нечего сказать. Если он мне не верит, какой смысл упираться и биться головой о стену. Это ни к чему не приведет.

— Иди сюда, солнце.

Его хриплый голос поднимает во мне шквал эмоций. Не думая, погружаюсь в его объятия и чувствую короткие поцелуи на виске.

— Что теперь делать? Яр, это не я. Да и когда бы мне это делать, если я в больнице лежала.

— Кстати об этом, — его голос становится серьезным, — какого черта ты скрывалась и запретила меня пропускать?

— Я спросонок не поняла, что звонит твой телефон, и ответила. Услышала, как твоя бывшая с нетерпением ждет вашей встречи, ну и…

— Твоя фантазия все додумала за тебя? Ты решила, что я тебя обманываю и тайно встречаюсь с Мариной?

Шмыгаю носом и киваю. Ярослав сокрушенно качает головой.

— Она просто искала меня, чтобы я помог.

— Я знаю, она приходила ко мне и все рассказала. Прости.

Мое лицо поднимают, и я встречаюсь с его глазами. Боюсь снова увидеть в них холод.

— Да, она, когда звонила, я на эмоциях чуть её нахрен не послал и сказал, что ты в больницу загремела. Тогда вообще не соображал, что несу.

— Вот она и рассказала.

Замолкаем. Слышу, как за окном поют птицы, парни переговариваются. А мне хочется, чтобы весь мир замер. Чтобы Ярослав не переставал меня обнимать и прижимать к себе.

— Дурочка такая. Неужели не поняла ещё, что я вас больше жизни люблю?

Сердце ухает вниз. А возвращается на место переполненное до краев счастьем.

— Ты веришь, что не я статью сделала?

— Верю, солнце. Я-то верю, в отличие от тебя.

Смущенно опускаю глаза.

— Я больше не буду, — чтобы хоть как-то сгладить острый угол, целую его в губы, — я тебя тоже люблю, Яр.

Вижу, что он пытается сдержать улыбку, но у него не получается. Глаза блестят от радости.

— Это хорошо. Я уж думал, не услышу это никогда.

Наклоняется ко мне и целует. Его нежность затапливает, и я с головой погружаюсь в пучину его и своих чувств. После этих слов мне становится безумно легко. Тело словно парит, и я понимаю, что, наконец, счастлива. Мужчина с неохотой отрывается от меня.

— Солнце, если мы не остановимся, я за себя не отвечаю.

— А я не против.

Ярослав выгибает бровь.

— Я все узнал у Карины Аркадьевны, так что, солнце, теперь ты под колпаком. Никакого секса, пока не родишь!