Я его ненавижу! Убью недоноска! Сумасшедшая ярость — она бушевала внутри меня как смерч и делала из меня неуправляемого психа. Тогда я понял: Антон настроил Яну против меня. Что-то сделал поганое, чтобы она перестала меня замечать, чтобы в её глазах поселились грусть и ненависть, когда она смотрела на меня. Как я раньше не догадался? Как раньше не раскусил гада? Был слишком шокирован новостью. Если я не вмешаюсь, этот самолюбивый петух разобьёт девочке сердце. Он использует её, а у меня к ней реальные чувства.

Нафиг вообще я пытался до него достучаться? Я ведь тогда не знал, что у однояйцевых близнецов отцовство определить практически нереально. Теперь вот, когда получил результаты теста, начал рвать на себе волосы. Надо было забрать девочку себе. И не носится за братом, как помешанная на своём сыночке мамочка, пресекая его пофигизм. Но я хотел как лучше. Считал, что будет правильно, если на девушке женится именно законный отец ее сыновей. Я ошибался. Только усложнил жизнь и ей, и себе. Переполненный бешенством, я взял достоверные результаты теста и ворвался в комнату Мармеладки. Обомлел. Застыл, как неживой, когда увидел её, стоящую напротив зеркала в роскошном белом платье с длинной фатой, расшитой кружевом и камнями. Когда я её увидел, у меня пропал дар речи.

— Выйдите, — рявкнул на ошарашенных моим появлением стилистов.

Прислуга послушно удалилась. Яна резко обернулась, сжала кулачки, набрала побольше воздуха в легкие, чтобы огреть меня парой ласковых слов, но я молниеносно среагировал на ситуацию. Два широких шага. Я схватил её за затылок, рванул на себя и заглушил девичий крик властным поцелуем. Как зверь, жадно сожрал этот вопль, почувствовав приятную сытость в желудке и каменный стояк в паху. Её дыхание такое сладкое, губы — нежнее цветка, я соскучился по нашим жарким ласкам. Мне каждую ночь снится наша шалость во время «репетиторства». Я мечтаю взять реванш. Я мечтаю о «безлимитном проездном», чтобы каждый день брать её тело, делить с ней не только постель, но и жизнь. Боже, Мармеладка, мне так запредельно сильно тебя не хватает! Прошу, не отвергай меня, откажись от своего решения, пока еще не поздно.

Она дёргалась в моих руках, извивалась и мычала. Я немного замечтался. Её теплый язычок щекотал моё нёбо, я забыл обо всем на свете, провалился в нирвану, сдался, дав слабину. Она вырвалась из тисков и зарядила мне по лицу хлесткую пощечину.

— Отстань! Мерзавец! Подлец! Ненавижу тебя! — шипела Яна и дрожала, будто в припадке. Я схватил её за плечи, рывком прижал к груди, пытался успокоить, но она будто превратилась в дикую рысь, даже начала царапаться. Пришлось схватить её за запястья, отрезвить своим криком. Честно, такой вспыльчивой я видел Яну впервые в жизни. Это меня пугало. Малышку будто подменили. Что же могло так сильно разозлить нежный цветок?

— Остынь! Давай поговорим! Что я тебе сделал?

— А-а, ты не знаешь?! — задохнулась Яна от гнева. — Я видела видео, слышала ваш разговор с братом и знаю всю правду! — она подняла на меня глаза, я увидел в них слёзы. От этого взгляда, от той боли, что застыла на её милом личике, мне самому захотелось разрыдаться.

— О чем ты?

— Антон показал мне видео. Ты там сказал, что любишь Раду, а со мной был из жалости и из-за наследства. Не подходи ко мне больше, не прикасайся! Видеть тебя не могу! Подлец…

Ох-ре-неть. Какое ещё, нахрен, видео? Что за бред?

— Что? Что за…? Это ложь! Где это видео? — я отпустил Яну, оттолкнул от себя. Не знаю, как так получилось, но, сгорев в гневе окончательно, я с размаху пнул кровать. До вмятины.

— К тому же дети… близнецы — это дети Антона.

— Это ложь! Сукин сын! Он все подделал! Я убью его! Вот! Три! Три теста! Один мне прислали из-за границы.

Я бросил ей в руки бумажки, а сам начал расхаживать по комнате, кусая кулаки, чтобы хоть как-то успокоиться и не разнести к хренам все имеющиеся здесь предметы.

— И что? — она опустилась на кровать. В глазах растерянность.

— Невозможно.

— Что?

— Невозможно определить, кто отец. У нас одинаковая ДНК. Можно попробовать ещё несколько вариантов… но это требует времени и денег.

Яна внимательно изучила бумажки. У неё затряслись губы.

— Он солгал… — шёпотом, с надрывом, с болью в потухших зрачках.

— И не только в этом.

Я не договорил, выскочил вон из комнаты.

— Артём! Стой! Куда ты? — жалобно крикнула девушка, бросившись следом.

— Убью его. Убью-ю-ю-ю-ю!

* * *

Я поймал его во дворе, где он, лёжа в шезлонге возле бассейна, грел свою задницу на солнце. Схватил за волосы и без единого слова зарядил кулаком в глаз.

— Ты настолько тупой, что решил, будто я не додумаюсь перепроверить информацию?

— Да пошёл ты!

Мы упали на газон и прокатились по нему, как змеи, переплетясь клубком. Молотили друг друга кулаками, по лицу, печени, коленям. Пока к нам не выбежали охранники, а потом и обалдевший отец с мамой.


— Угомонитесь! Артем, Антон! Вы что творите?!

— Не дети, а два дьявола, — буркнул отец. — Нет на вас управы!

Оба с разбитыми кулаками и губами, мы всё ещё брыкались в руках охранников, пытались дотянуться друг до друга, плевались гадостями, пока, кажется, окончательно не довели отца до срыва.

Сначала он подошел к Антону, с маху вмазал ему отрезвительного леща в ухо, а потом и я разделил участь брата.

— Совсем охренели? — отец распсиховался. — Что? Что опять не поделили?

— Пусть этот ублюдок тебе расскажет! Антон! Что ты сделал? Что ты, мать твою, Яне наговорил, за что она меня ненавидит?! Покажи видео!

Появилась Яна. Выбежала прямо в свадебном платье. Какая же она красивая! Нежная принцесса. Я едва не ослеп от её нового образа. Сказочная. Нереальная. Я чуть не потерял свою крошку, своё счастье. Отдал бы на растерзание этому невменяемому упырю. Знаю, что он брат мне, нельзя его ненавидеть, свою кровь, свою копию… Но так, как поступил этот слизняк, поступают лишь уроды, слабаки, трусы.

Теперь все присутствующие уставились на невесту.

— Он показал мне видео… — запыхавшись, Яна подобрала с газона телефон Антона, который он выронил в момент потасовки. Клацнула что-то на экране. Нашла видео. Включила.

Показала отцу и мне. Нас по-прежнему держали в тисках охранники. Назаров-старший смотрел видеозапись молча. Но изменился в лице за считанные секунды. Его густые брови поползли вверх, губы задрожали, обнажая оскал:

— Антон! Что это?

— Это ложь. Видео смонтировано. Этого разговора не было.

— Правда? — настойчивей спросил отец.

Антон молчит.

— На войне все средства хороши, — сплевывает сгусток крови на пол. — Сука!

Отец теряет контроль. Шаг, он замахивается и отвешивает брату оплеуху.

— Миша, — мама воет, закрывая рот ладонями.

— Мне стыдно, что ты мой сын! Уберите это существо с глаз моих! Заприте в комнате, телефон, компьютер, все гаджеты изъять. Пусть посидит и подумает над своим поведением! А я буду думать над его наказанием. Ты поступил низко, сынок, не только по отношению к своему брату, но и по отношению ко всей семье. Как подросток. С низким уровнем развития. Мы, Назаровы, добиваемся целей честным путём. Это — главное правило семьи.

Черт, мне даже стало жаль брата. Но совсем чуть-чуть. От него отвернулись все. Даже мать. Она не пришла к нему в комнату, чтобы позаботиться о ранах после драки.

Охранник уводит Антона в дом, он рычит, как бешеный пес, очередные гадости, но я его не слушаю. Меня отпускают. Утырок получил своё. Вне себя, я хватаю телефон брата и швыряю его бассейн. Подлый, жалкий кусок грязи. Выставил меня полным урод перед любимой. Это ж надо было до такого додуматься? Провернуть целое дело! Стащить мои вещи, нанять оператора и монтажиста. Писец. У меня нет слов.

— Артём, — Яна жалобно хнычет. Я чувствую, как маленькие и тёплые ручки девушки обвиваются вокруг моей талии. Она стоит позади меня. Кладёт голову мне на спину, вздрагивает.

— Прости меня. Прости, что поверила этому недоноску. На самом деле это он относился ко мне, как пофигист? Нет у него никаких чувств? Правда?

Я молчу. Киваю, сжимаю её ручки на своём животе. Её тепло, её сладкий голос успокаивают. Не хочется признаваться, но её вопросы — вовсе не вопросы, они звучат как утверждения. Моя вина. Не надо было взывать его к совести, заставлять, угрожать. Сам бы заботился о малышке. Своей правильностью сделал только хуже.

— Поверить не могу. Он такой негодяй… Я потрясена. Артист, блин! Но да, он ведь в последнее время стал намного реже со мной видеться. Изменял, наверно. Противно. Почему я раньше не догадалась? Просто была слишком счастлива. Антон играл очень убедительно.

— Да, он очень хитрый и подлый человек. Я всегда его жалел и прощал все его выходки, потому что он мой брат. Близнец. Мы даже больше, чем братья. Мы ведь копии, так я себя убеждал. Но на деле — копии лишь снаружи. А внутри — небо и земля. Золото и навоз, млять, — хмыкаю. — Хотел быть правильным. Ничего ведь важнее семьи нет на свете. Семья — это всё. Но не в этот раз. Не знаю, смогу ли я его простить. Может быть. Когда-нибудь. Когда пройдёт время, пролетят года. Даже не знаю, что должно измениться, чтобы я его простил.

— Артём, Господи боже! Ты ранен. Идём, я позабочусь о твоих ранах, — внезапно рядом с нами выросла маман.

— Анфиса Григорьевна, давайте я об этом позабочусь, — Яна взяла меня за руку, повела в сторону дома.

— Хорошо. Я не против. Нам всем нужно выпить чаю и успокоиться, — она похлопала нас по плечам. — Я распоряжусь, чтобы накрыли стол на летней веранде. Кстати, Яночка, как там малыши? Не пора бы их кормить?

— Они с няней, гуляют в саду, спят. Я жду её звонка, когда они проснутся.