— Ясно, — мама окинула девушку пристальным взглядом, её глаза заблестели от восторга. — Кстати, это платье тебе очень идёт, ты восхитительна. Правда, Тёма?

— Нет, ма, — пауза, я притягиваю Мармеладку теснее к себе, обнимаю её стройную талию и, наслаждаясь тем, как по её нежной шейке от моего шепота бегут мурашки, шепчу Яне в ушко: — Она идеальна.

Эпилог

Какое счастье, мы остались вдвоём. Теперь можно выдохнуть. Отпустило. Антона увели под замок, Яна со мной, все точки над «i» расставлены. Антон, конечно же, сопротивлялся, когда его тащили в сторону дома, но быстро успокоился, получив подзатыльник от отца. Недоносок. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но я его ненавижу.

Не моргая, я смотрел на Яну и не мог оторваться от милого личика девушки. Какая заботливая. Она осторожно обрабатывала ватным тампоном мои сбитые до мяса костяшки, кривилась, дула на ранки, смешно поджимая губки, успокаивала нежным голосом: «Не больно? Так не больно? Потерпи, пожалуйста, я быстро».

Я не смог сдержаться. Поддался вперёд, обхватил малышку за затылок, рванул на себя и накрыл её сладкие губки своими. Да! Я так долго ждал этого момента! Как зек в тюрьме ждет своего освобождения. Я голодный. Неимоверно сильно хочу её слопать. Целовать. Любить. Ласкать. Связать с ней свою судьбу до самой старости. Нет, даже больше. До самой смерти.

— Артё-ё-ём, — всхлипнула моя куколка, прижимаясь ко мне губами плотнее, потерлась носом о щёки, задрожала, когда я обнял её покрепче, потянул на себя и усадил на колени.

— Люблю тебя, Мармеладка, очуметь как люблю! — целую пылко, с жадностью сминаю ее губы своими губами, как мармелад, проникаю языком в любимый ротик. Поглубже, порезче, задевая все самые чувствительные точки под её хриплые стоны и вздохи. Кругом голова. И у нее, и у меня. Яна всё так же пахнет мармеладом. Этот запах — моя слабость.

— Какая же ты красивая… Всех слов мира не хватит, чтобы описать то, что я к тебе чувствую, — зарываюсь пальцами в её волосы, притягиваю ближе к себе. Она ложится головой на мою грудь, вздыхает, пытается отдышаться после моего напора. Вот так, хорошо и спокойно. Неужели в моей бестолковой жизни настала заветная гармония?

— Подожди, твои раны, — она улыбается и задыхается. — Надо наложить мазь. Тебе больно?

— Да, очень. Больно. Но не рукам… А там, в штанах. — Девочка краснеет и хихикает, когда я начинаю ёрзать своим припухшим бугром по её попке. — Жаждешь реванша? Как тогда, в твоей квартире?

— Неимоверно. Ты мне снишься по ночам. Точнее, наша с тобой шалость. Но я устала видеть сны. Я хочу чувствовать тебя в реальности.

— Моя маленькая… — ещё один поцелуй, в висок. Я подхватываю Яну на руки, сажаю на диван, а сам резко падаю перед ней на колени. Запускаю руку в карман. Нащупываю там маленькую коробочку из бархата в виде сердца и протягиваю её девушке. Щечки Яны мгновенно розовеют, над уголками губ сияют любимые ямочки. Она закрывает рот ладошками, сдерживая крик радости, ресницы становятся влажными.

— Так что, малыш, ты выйдешь за меня? Я тоже подготовился. Давно заказал ювелиру кольцо. Хотел сделать предложение в более романтичной обстановке, но не могу ждать. А вдруг случится ещё какая-нибудь херня?

Не отдам тебя никому. Ясно! Больше всего на свете я боюсь потерять тебя. Прошу, скажи, что ты станешь моей.

— Тёма! Конечно, я… я, — она расплакалась. — Я люблю тебя. И, кажется, любила только тебя. Всегда. Как и ты, считала, что будет неправильно, если я выйду замуж за того, кто не окажется отцом малышей. Боже, моя правильность чуть не стала моей бедой.

— К чёрту бумажки. Они наши. Пусть будет так.

— Да, пусть будет так. Скажем это всем. Пусть наши родственники и друзья думают, что отец — ты.

Я надел на пальчик любимой золотое кольцо с крупным драгоценным камнем, и мы с Мармеладкой слились в долгом, страстном поцелуе.

* * *

Вечером состоялся семейный ужин. От напряжения в комнате мигал даже свет. Взявшись за руки, мы вошли в обеденный зал. Сели рядом, подальше от брата. Да, Антон тоже присутствовал на трапезе, в сопровождении Славы — папиного «секьюрити». Оскалившись, он молча пялился в тарелку. Ему сейчас, наверно, капец как стыдно чувствовать себя изгоем и полным лузером. Отец назвал его ошибкой семьи.

Через минуту в комнате появился папа. Он занял своё место, хмурым взглядом мазнул по всем присутствующим. Такой грозный, до дрожи во всем теле. Папа страшный человек, когда ему испортили настроение.

— Я долго думал и принял решение. Оно далось мне через силу, — заговорил он хриплым, строгим голосом. — Яна и Артём, — сделал паузу. — Хочу, чтобы вы поженились. В свидетельстве о рождении близнецов в графе «отец» будет стоять имя «Артём Назаров». Артём, ты возглавишь компанию семьи. Это решение неоспоримо.

Уф. У меня закружилась голова. Яна крепче сжала мою руку, налила мне воды в бокал. Я осушил его залпом. С ума сойти.

— Теперь насчёт тебя, Антон, — голос Назарова-старшего стал грознее. — На следующей неделе ты уезжаешь в Европу. В закрытую военную академию. Там из тебя сделают настоящего мужика. Выбьют весь навоз из твоей непутёвой башки. Это решение тоже не оспаривается.

— Ч-что? Отец! Ты тронулся?

Мы все разом открыли рты от удивления.

— Молчать, — грохот кулака по столешнице. — На четыре года. Я уже обо всём договорился. Если ты против, тогда скатертью дорожка из нашей семьи. Или принимаешь моё решение и подчиняешься, или валишь на все четыре стороны, и я лишаю тебя наследства и фамилии.

— У тебя нет сердца.

Психанув, Антон пнул стул и выскочил вон из комнаты. Даже мама не рискнула вмешиваться. Она расплакалась молча. Утёрла нос салфеткой и притихла, как мышь.

Ну и ну. Честно, я не ожидал такого поворота. Но отец прав. Антона надо воспитывать. Другая среда должна его изменить. Там не будет ни крутых тачек, ни сиськастых тёлочек. Всё равно что тюрьма.


Антон


Ну и пошли вы все нахер! Лучше в армии гнить, чем буду пялиться на вас, как вы все, такие смазливые и улыбчивые, зажимаетесь друг с другом. Совет вам да любовь. Да наплевать! Пусть всё себе забирает Артём. Её, детей, компанию. Пусть подавится. Я лучше заграницу свалю, лишь бы никто из них мне глаза не мозолил. Да, было пиздец как трудно признать себя проигравшим. В тот день, когда охранник швырнул меня в комнату, как подростка, и запер там в четырех стенах, я разворотил всё. Разбросал все свои вещи, устроил погром. Не мог смириться с тем, что меня выставили лузером, опустили на глазах у всей семьи и, того хуже, прислуги. Я забил на их свадьбу. Не пришёл, не поздравил. Даже не простился с малышами. Тошно. Ничего не хочу. Сдохнуть охота. Нажраться и шлюх выдрать, чтобы забыться. Я собрал свои вещи и смиренно ждал, когда за мной приедут. Ушёл молча. Ни с кем не прощался. Проигравший тюфяк. Как же это больно — принять поражение. Но кто знает, быть может, однажды я отыграюсь? Вернусь и возьму реванш. По крайней мере, я сделаю всё, чтобы отец не лишил меня денег. Как жаль, что я не знал, какой ад на самом деле ждёт меня в академии. Лучше бы стал бомжом, чем стоял по стойке смирно, выполняя чьи-то приказы.


Яна


Шок и боль. Это всё, что я чувствовала, когда узнала правду. Антон… Подлец, негодяй, недоносок! Злости на него не хватает! Он меня шокировал, он будто ударил меня ножом в сердце. Как он мог? Так грязно подставить брата! Я рыдаю. Униженная, ослеплённая яростью, когда я посмотрела то проклятое видео, я едва не совершила ошибку. Артём молодец, вовремя спохватился, не растерялся, добился своего. А я его обругала, ещё и ударила. Стыдно. Больно за свой поступок. Представляю, как он волосы на себе рвал, когда мы с Антоном объявили о помолвке. Бедный. Мне так жаль. Я счастлива, что всё обошлось. Что всё быстро вернулось на свои места. Теперь мы с Темой муж и жена. Близнецы наши. У них официально есть папа и мама. Теперь никто не будет сплетничать за спиной. Я стала Яной Назаровой. Светской леди. Упасть и не встать. Я — та самая ожившая героиня сказки про Золушку. Теперь у меня есть настоящая семья. Любящая, крепкая. Они приняли меня, даже Анфиса Григорьевна. Мы подружились. Былые обиды забылись. Она призналась, что была неправа. Что я достойная жена её сына, которая подарила их семье не одного, а сразу двух наследников.


Артём


Свадьбу мы сыграли в кругу семьи, в нашем имении. Украсили сад, организовали праздничный фуршет. Даже нарядили малышей в смешные костюмчики-смокинги. Я не мог нарадоваться своему счастью. Обнимал сынишек, целовал их, каждую свободную минуту уделял им и моей невесте. Радовался каждому дню. Теперь я в полной мере почувствовал себя счастливым. Проблем больше нет. Тишь и гармония. У нас впереди целая жизнь, насыщенная новыми впечатлениями и открытиями. Скоро я займу пост главы нашей семейной компании. Когда малыши подрастут, мы отправимся путешествовать по миру. Наша жизнь уже расписана на десять лет вперёд. В эти минуты я впервые по настоящему понял, что такое счастье.


Радует и то, что Яна поладила с мамой. А мама, извинившись, полностью поменяла своё отношение к Яне. Слухи, как вирус, ползут очень быстро. Как же она догадалась, что Мармеладка носит малышей от нас с братом? Оказалось, что эту шокирующую сплетню ей просто наболтали подружки, которые увидели нас втроём в городе, а потом ещё и фото прислали, как доказательство. В принципе, я ожидал, что так оно и будет. Посёлок маленький, скрыть что-то проблематично.

Я не вышел провожать брата в ссылку. Я был слишком занят. С утра до ночи лакомился своей женой. Мы три дня не вылезали из постели. Слишком долго голодали. Оба. Странно, что Антон принял волю отца. Конечно, иначе он просто был бы изгнан из семьи и лишился денежек. Пришлось плясать под дудку батюшки. Я лишь наблюдал из окна, как он, волоча чемодан, забрасывает его в машину. Садится в тачку, не оборачивается — ненавидит, наверно, меня, как и всех остальных членов семьи. Машина срывается с места, он уезжает. Надолго. Без понятия, когда мы увидимся снова и увидимся ли вообще. Я намерен построить свой дом, забрать туда Яну, возглавить фирму отца. Может быть, мы переедем за границу — как пожелает моя принцесса.