Жаль, что не увидел выражения лица Решетниковой, когда она проснулась и поняла, что провела со мной ночь. От воспоминаний о ее мягких губах и жарких поцелуях на меня вновь накатывает желание. Я решил не оставаться на ночь, хотел запомнить ее такой, какой видел в тот момент. Нежной, чувственной, открытой. Не хотел портить воспоминания ее ненавистью и презрением, которые обязательно нашел бы в ее глазах поутру.

— Ничего, что я к вам присоединюсь? — спрашивает и, не дожидаясь ответа, устраивается рядом с Сережей, открывая меню. — Как ваши дела?

Мы обмениваемся несколькими ничего не значащими фразами, я замечаю, как начинают краснеть уши у друга. Не забыл все же. Так же, как и я Милку до сих пор помню.

Интересно, в какой момент ненависть превратилась в выжигающую сердце любовь? И вообще, из-за чего началась наша вражда? Кажется, первым ее задел я. Высмеял ее дурацкие туфли. Или бант на голове на линейке? Трудно уже вспомнить, но точно помню, что на самом деле Мила мне понравилась с первого взгляда, но я понимал, что такая девушка, как она, не посмотрит в мою сторону, и это злило. Чертовски. Поэтому я выражал свою симпатию, как умел. Один раз на физике, когда нас посадили вместе, защипал ее так, что остались жуткие синяки на ногах. А она терпела. И линейкой отмахивалась. Но учителю не пожаловалась на меня. Правда, с урока нас все же выгнали. Двоих.

Думал, со временем пройдёт. Встречался с девушками, пытался построить отношения, но все было не то. Наверное, если бы мы начали встречаться ещё тогда, в школе, мое увлечение ею быстро бы прошло. А так я чувствую какое-то неудовлетворение. Эффект незавершенного действия. Думал, успокоюсь, когда узнал, что она замуж выходит, а потом оказалось, что помолвка расторгнута, и вновь в голове глупые мысли начали вертеться.

На встрече увидел ее и понял, что другого шанса в этой жизни не будет. Ещё и Серый весь вечер подначивал. Знал же, что до сих пор по ней сохну. Подловил меня с этими дурацкими журналами, которые я скупал и хранил у себя дома. Потому что на обложке была она. Черт, как глупо. Веду себя словно мальчишка, а не взрослый опытный мужик. Но знаю, что вместе нам не быть, как ни крути. Наши параллели никогда не встретятся, и не стоило мне идти за ней в тот вечер. Слишком эгоистично с моей стороны.

Я делаю вид, что мне не интересен разговор Тани, разрезаю стейк, а на самом деле ловлю каждое ее слово в надежде хоть что-то узнать о Миле.

— А как там подруга твоя? Решетникова так похорошела за эти десять лет, — словно прочитав мои мысли, спрашивает Серега, подмигивая мне.

Убить его хочется. Просил ведь его не упоминать при мне о Миле.

— А что Милка? — хмурится Таня, обводя нас взглядом. Ощущение, словно она не рада, что прервали ее рассказ о том, как она отдыхала на Шри-Ланке, и теперь ей придется говорить о подруге. — Милка как всегда. Вся в шоколаде. Прошла кастинг какой-то за бугром, собирается улететь на днях. С крупной фирмой контракт заключила.

Ее слова меня почему-то расстраивают. Раньше я жил и понимал, что Мила где-то здесь. Ходит по тем же улицам, что и я, посещает те же заведения. Это была своего рода нить, связывающая нас обоих. А через два дня, получается, улетит из страны — и шанса встретить ее случайно, как Таню, уже не будет.

— Мила всегда умела добиваться того, к чему стремилась. Ни капли не изменилась, — заключаю я, а сам с трудом сдерживаюсь. В зал бы сейчас, грушу побить.

— Ага, — фыркает девушка, — и все такая же ветреная, как и раньше, — качает головой Таня.

Интересно, Решетникова призналась о нашем с ней грязном секретике? Подруги ведь всем делятся. Может, поэтому Танька так странно пожирает меня взглядом?

— Красивая, вот и ветреная. Знает, что может с легкостью мужику голову вскружить, — смеюсь я, хотя на самом деле на душе хреново. Если бы все сложилась по-другому, я бы, наверное, умолял ее не уезжать. Либо сам помчался за ней хоть на край света.

Таня демонстративно закатывает глаза, потом наклоняется ближе, не отводя от меня взгляда, и понижает голос до шепота, чтобы никто, кроме нас, не смог ее услышать:

— Ага, поэтому и залетела. На аборт вон сегодня записалась, иначе агентство разорвёт с ней контракт. Так что святая она только с виду, — ехидно улыбается, но я этого уже не замечаю.

Кажется, в это мгновенье вся кровь отхлынула от моего лица.

Мила? Беременна? Аборт? Таня шутит?

— От… от кого беременна? — стараюсь, чтобы мой голос звучал беспристрастно. Все звуки вокруг исчезают, пульс в висках с силой колотит, оглушая меня. Жгучая ревность пробирает до костей. А ещё злость на эту идиотку. Какой, к черту, аборт?

Я не отвожу взгляда от Тани. По моей реакции она понимает, что сболтнула лишнего. Пожимает плечами.

— Она сама не знает от кого. На встрече выпускников какого-то парня подцепила и даже номер телефона не взяла. Так что такие дела. — Отводит от меня взгляд и все своё внимание переключает на тарелку с едой. А у меня словно душа обрывается. Мы с Серёжей переглядываемся и понимаем друг друга без слов.



Ни с каким незнакомцем она не проводила ту ночь. Со мной она была. И от моего ребёнка сейчас собирается избавиться. Я убью ее. Точно убью.

— Адрес дай, — резко поднимаюсь я, и Таня испуганно вскидывает на меня взгляд.

— Что?

— Адрес клиники и номер Милы дай, — повторяю я сквозь зубы, желая как можно быстрее сесть в тачку. Я не позволю ей сделать это. Даже если придётся ее закрыть в своём доме на все девять месяцев.


Глава 9

Я с силой сжимаю руль и проклинаю чертовы пробки. Боюсь не успеть. Напряжение давит, вызывая головную боль. Всю дорогу раз за разом набираю номер Милы, но меня перебрасывает на автоответчик.

Чертова баба! И чем только думает?

Я все еще не могу осознать, что Решетникова носит под сердцем моего ребенка. Моего, черт возьми! Раньше я не задумывался о детях серьезно, но сейчас вдруг понял, что если оставлю после себя ребенка, то жизнь будет прожита не зря. Если успею, конечно. До клиники осталось всего каких-то жалких полквартала, но трафик не двигается с места.

Я психую. Включаю поворотник и заезжаю прямо на тротуар. Паркуюсь как вздумается, пусть хоть на штрафплощадку забирают, мне все равно. Выскакиваю из тачки и перебегаю перекресток прямо перед капотами сигналящих мне вслед машин. Не знаю, что сделаю с ней, если не успею. Как она вообще могла так обесценить человеческую жизнь, чтобы променять ее на какой-то контракт?

Наверное, в какой-то степени я все же везунчик, ведь хоть в чем-то же должна мне улыбаться удача? Потому что еще издалека я замечаю стройную фигурку Милы. Ускоряю шаг, не отрывая взгляда от девушки.

Мила идет по ступеням. Останавливается на крыльце, давая мне тем самым догнать ее.

— Куда собралась? — Хватаю ее за локоть, разворачивая к себе лицом.

Как же я ненавижу ее. Мила словно мое проклятье. Столько лет старался выбросить ее из головы, а она лезла в мысли, даже когда был с другими девушками. Разве такое реально? Я, скорее всего, свихнулся. Потому что такая любовь нездоровая. Любовь на грани жгучей ненависти.

Сколько лет мечтал о ней — и вот она передал мной, но в этот момент я чувствую к ней лишь презрение. Ехал сюда и думал: может, Таня ошиблась, что-то неправильно поняла? Но нет, вот она — женщина моей мечты. Та, которую я боготворил все это время. Стоит на пороге клиники, готовая без сожаления убить крошечную жизнь, которая чудом в ней зародилась.

На ее лице искрение удивление. Значит, подруга не успела ей рассказать о нашей внезапной встрече. Я уж подумал, поэтому телефон отключила, чтобы я не смог добраться до нее, и рванула со всех ног на аборт. Но нет, слишком уж она растеряна моим появлением.

— Отпусти. — Дергается, пытаясь вырваться, и ее лицо багровеет от злости.

Я решаю не тянуть. Задаю вопрос в лоб. Сейчас так зол, что готов взорваться.

— Это правда, что ты беременна?

Я сканирую ее тонкую фигурку, словно как-то смог бы распознать, что она в положении.

Мила рвано хватает ртом воздух. Глаза расширяются от удивления. Замирает на мгновенье, не отводя от меня взгляда.

— Допустим, — звучит тихо и неуверенно.

— От меня?

Клянусь, если она сейчас попробует соврать — убью на месте. Мила медлит, оборачивается назад, смотрит на дверь, словно высчитывая шансы на побег. Снова возвращается взглядом ко мне. В ее голосе появляется раздражение.

— Даниил, тебя совершенно не должна касаться моя жизнь. Поэтому отпусти меня, пожалуйста, мне назначено на одиннадцать, и я уже опаздываю.

— Назначено на что? Давай же, Решетникова, говори как есть. — Мне противно даже смотреть на нее. Какая же она безмозглая дура. Неужели даже мысли не допустила сообщить мне о том факте, что я стану отцом? — Аборта не будет. — Я делаю глубокий вдох, пытаюсь остудить свой пыл. Потому что еще немного — и сорвусь. Наору на неё и скажу все, что думаю о таком глупом поступке с ее стороны. — Идём, нам нужно поговорить. — Хватаю ее за руку и заставляю идти за мной.

— Никуда я с тобой не пойду, Кравцов. Сейчас же отпусти!

— Давай ты хоть раз в жизни подумаешь головой. Я понимаю, тебе, наверное, плевать на то, что внутри себя ты носишь ребёнка — моего ребёнка, на минуточку. Ты всегда была эгоисткой, думала лишь о себе, но за последствия случившегося ответственность несём мы оба. Я имею право голоса. И у меня есть предложение к тебе.

— Предложение, — фыркает она высокомерно, пока в голове я прокручиваю варианты, что могу дать ей взамен. Как уговорить родить ребёнка? Я ведь не могу круглые сутки быть рядом с ней, чтобы она не натворила глупостей. Ну, допустим, смогу закрыть в загородном доме, но что потом?