— Как знаешь.

Сердце колотит словно сумасшедшее от одной мысли, что вот сейчас зайду в дом и увижу Милу. Перехватывает дыхание. Сколько раз мечтал об этом, но даже подумать не мог, что мои мысли воплотятся в реальность.

Открываю калитку и прохожу во двор. Рабочие закончили здесь все в начале месяца. Прямо перед свадьбой. Мебель еще не всю заказал, но со временем обустроимся. На улице уже начало темнеть, но света в окнах нет.

В доме меня никто не встречает, хотя я еще вчера написал Решетниковой, что сегодня прилетаю. В доме холодно, тихо, как в гробу, а ещё до сих пор воняет краской. Щелкаю выключателем и хмурюсь. Ничего здесь не указывает на то, что в доме кто-то живет. Никаких вещей, ничего. Все выглядит точно так же, как когда я уезжал, а клининговая компания как раз заканчивала уборку.

Я иду в сторону кухни. Нехорошее предчувствие подкрадывается к горлу.

Я спросил ее, хорошо ли она устроилась.

Она ответила: «Да».

И она не соврала.

Я не спросил ее, хорошо ли она устроилась в нашем новом доме, и, зная Милу, понимаю, что она специально не стала развивать эту тему.

Холодильник не подключен. Внутри пусто. Все эти две недели в доме никто не жил. Злость зарождается внутри меня, хочется прибить идиотку. Неужели не может хоть что-то сделать, как я прошу? Почему Давид не сказал, что Мила не переехала? Хотя я знаю брата, он предоставил бы нам самим разбираться в своих отношениях, а не стал бы ябедничать на мою жену.

Набираю номер Милы, но никто не отвечает. Она два дня не писала мне, на вчерашнее сообщение не ответила до сих пор. Наряду со злостью поселяется страх. Страх за нее и ребенка. А вдруг что-то случилось?

Ну почему все не может идти так, как я задумал? Уверен, сейчас закатит скандал и снова скажет, что никуда не переедет.

Я набираю ее снова и снова — не знаю, после какого раза, но моя жена наконец-то поднимает трубку, и я выдыхаю с облегчением.

— Если я не отвечаю, значит, я занята, Кравцов. Хватит наяривать, я работаю, — ее голос звучит раздраженно. Она совершенно не рада слышать меня.

— Я прилетел, — ровно произношу я.

— Рада за тебя.

И видеть она тоже меня не будет рада.

Как же бесит! До чертиков! До зубного скрежета! Ну чего ей не хватает? Я же как на побегушках у нее. Клубника посреди ночи? Пожалуйста! Свадьба? Будет свадьба! Привезти в четыре утра минералки, потому что ее тошнит? Конечно, Даня уже мчит на помощь!

А сама даже не может изобразить ни капли радости, услышав меня.

— Где ты? — сквозь зубы спрашиваю я. Захотелось посмотреть в ее глаза. Сейчас же. Вытрясти из нее всю ту дурь, что внутри находится, а еще лучше объяснить, что теперь я муж и она обязана хоть немного, но прислушиваться к моему мнению. И если я сказал переехать, она должна переехать!

Черт, я же с несколькими давними знакомыми на ее счет даже пообщался, чтобы на съемки ее взяли, забочусь о ней, думаю, а она не может хотя бы притвориться, что ждала моего возвращения.

— На съемках я. Буду часов до девяти, — уже немного спокойней произносит Мила.

— Ты беременна, какие съемки? Еще и такие долгие.

— Обычные, Дань, пока живота не видно, я не собираюсь сидеть дома.

— Я заеду за тобой. Адрес дай.

— Я на машине.

— Тогда я приеду на такси и поведу твою машину. Не зли меня, Мила, нам нужно поговорить серьезно. Сегодня. Поэтому напиши чертов адрес, чтобы я мог к тебе приехать, — начинаю заводиться я.

— Греческая десять, студия «Лофт». Меня зовут уже, как освобожусь — наберу.

— Я буду ждать, и не вздумай сбежать, — произношу я и с силой пинаю стул.

Размечтался сыграть в настоящую семью, мать твою! Похоже, за двенадцать лет, что я знаю Милу, у меня так и не открылись на неё глаза. Не будет у нас долго и счастливо. Она самовлюбленная эгоистка, а я все ищу в ней идеальные черты.


Глава 21

Вспышка камеры, и я меняю позу. Я уже немного устала, но фотограф сегодня в ударе. У меня четвёртый месяц беременности, и, к счастью, животика вообще не видно. Поэтому до конца месяца я собираюсь отработать все заказы, а потом… не знаю, что буду делать потом, если честно.

Две недели прошло с дня свадьбы, и мне начинает казаться, что мне все приснилось. Если бы не редкие сообщения Дани и токсикоз, все было бы как и прежде.

— Мила, дорогая, постарайся еще немного. — Я понимаю, что задумалась, меняю позу и выражение лица. — Отлично, ещё несколько кадров…

Сегодня я работаю для каталога нижнего белья. В студии немного прохладно, и ноги уже превратились в ледышки. На мне черные кружевные трусики и бюстгальтер, на очереди несколько пеньюаров, и могу быть свободной.

— Молодой человек, сюда нельзя! Молодой человек! — слышу голос Светланы, нашего стилиста.

Я перевожу взгляд в сторону, и глаза расширяются от удивления. Даня, словно хищник, быстрыми шагами движется ко мне. На ходу снимает с себя пальто, внимания ни на кого не обращает, кроме меня. На его лице застыл свирепый оскал. Кажется, он готов убить меня на месте, только я не понимаю за что.

— Съемка закончена, мы едем домой, — рычит он, останавливаясь передо мной, накидывает мне на плечи свое пальто и практически укутывает меня им. В нос сразу же ударяет до боли знакомый аромат туалетной воды.

— Покиньте, пожалуйста, студию, иначе я вынужден буду позвать охрану, — подходит к нам Виталий, я же пока и слова не могу произнести. Слишком обескуражена его внезапным появлением.

— Можешь даже полицию вызвать, парень, но съемки на сегодня окончены и мы с женой едем домой, — твёрдым голосом произносит он.

Даня дергает меня за руку, заставляя встать с дивана. Первый шок проходит, уступая место злости. Я вырываюсь из его захвата, смотрю на него с раздражением.

— Какого черта, Даня? Я на работе. Что за сцену ты здесь устроил?

Даня делает глубокий вдох. Пытается успокоиться, я вижу, что он на пределе.

— Что за сцену? Что за сцену, Мила? Я приехал за женой — и что я вижу? Она стоит перед левым мужиком в чем мать родила и томно улыбается на камеру. Оденься! Сейчас же! — уже не сдерживая эмоций, орет он.

— Ты с ума сошел? — завожусь я. Мне становится стыдно за то, что он здесь устроил. Все взгляды направлены на меня. Да он репутацию мою всего за минуту сможет убить.

— Это ты с ума сошла, если думаешь, что я позволю тебе и дальше разгуливать вот так вот перед мужиками.

— Знаешь что, дорогой мой муж? Ты забываешь, что брак наш фиктивный, — понижаю голос до шепота, чтобы никто не смог услышать, кроме него. — Никто из нас никому ничего не должен, и слушать я тебя не буду. Так что выметайся отсюда! Сейчас же! Я отработаю до конца, потом оденусь, сяду в машину, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.

— Черта с два!

Я не ожидаю от Дани подвоха, поэтому удивленно вскрикиваю, когда он поднимает меня на руки и, укутанную в его пальто, несет в сторону выхода.

— Отпусти, дурак! — бью его кулачками. — Может, мне кто-нибудь поможет? — выкрикиваю в сторону персонала и смотрю с надеждой на растерянные лица.

— Комплект белья можешь не возвращать, тебе он сегодня пригодится, — улыбается Светлана и качает головой.

Когда мы оказываемся на улице, я морщусь от холодного воздуха. Я без обуви. Да что там — я даже без брюк!

Даня тяжело дышит, пока несет меня к машине, открывает дверцу, усаживает меня на пассажирское сиденье, нервно дергает ремень безопасности.

— Я из-за тебя заболею, — гневно выдаю я, отворачиваюсь от него и с силой сжимаю губы.

Даня громко хлопает дверью, но в машину не садится. Идет обратно, в студию. Господи, надеюсь, этот псих не собрался там с Виталиком драться или угрожать им всем? Через пять минут Кравцов возвращается. Молча забирается на водительское кресло и бросает в меня шубку и пакет с одеждой.

— Оденься, — говорит холодно и смотрит так же. Сканирует каждый миллиметр моего тела. В его взгляде сквозит неприязнь и плохо скрываемая злость.

Я не говорю ему ни слова. Знаю, что стоит мне открыть рот — и будет громкая ссора, наши отношения испортятся окончательно. Не знаю, почему волнуюсь из-за этого, но понимаю, что лучше подождать, когда он успокоится. Сделаю вид, что обиделась. У меня есть полное право на это.

Я откидываю в сторону пальто мужчины. Знаю, что он смотрит на меня. Нарочито медленно одеваюсь, каждой клеточкой чувствуя на себе его взгляд, и замираю, когда его прохладная ладонь накрывает мой все еще обнаженный живот.

— Разве он не должен вырасти? Ты была у врача? С ребенком точно все нормально? Ты вообще ешь что-нибудь? Это ненормально, что беременность не видно.

— Он сейчас не более девяти сантиметров и весит грамм тридцать, так что все в порядке. Еще немного, и он начнет набирать вес более активно, тогда и начнет расти живот, — спокойно произношу я и застегиваю пуговицы рубашки. Пытаюсь делать вид, что его прикосновение никак не действует на меня, но на самом деле проигрываю. Вот минуту назад я была зла на Даню, убить хотела, а сейчас плавлюсь, словно сахарная вата на солнце.

— Хорошо. — Он отстраняется от меня и заводит мотор. — Где твое обручальное кольцо? — спрашивает внезапно, и я вскидываю на него взгляд. Его кольцо на безымянном пальце. Зачем надевает его, если брак ненастоящий?

— Дома.

— Постарайся не забывать о том, что оно должно быть не дома, а на твоем пальце, — чеканит он.

— У тебя что, день плохой выдался? Или ПМС настиг? — Разворачиваюсь к нему полубоком и ожидаю ответа. — Что это только что было? Только без криков, пожалуйста. Ненавижу, когда на меня кричат, а еще не забывай, что я беременна и мне нельзя нервничать. А сейчас я делаю именно это.