Во-первых: ну какой из меня рыбак? Я же удочку ни разу в жизни не держала, да и рыбу мне жалко.

Во-вторых: животик уже округлился, поясницу начало тянуть, в туалет хочется все чаще. А кустики… черт, в кустиках может быть все что угодно, вплоть до гадюк.

— Поверь, тебе там понравится, — настаивает Даня, и мне ничего не остается, как обуть резиновые сапоги и выйти в гараж вслед за ним.

На улице еще даже не рассвет. На часах полпятого. Несмотря на то, что днем уже достаточно тепло, утром сыро и неприятно. Я морщусь от прохлады, желая поскорее укутаться в плед, устроившись в мягком сиденье внедорожника Дани.

Кравцов возится со снастями, грузит вещи в багажник. Потом ловко запрыгивает в салон и с мальчишеской улыбкой на губах смотрит на меня,

— Что ж, поехали. — Он довольно потирает ладони и заводит двигатель. Автомобиль плавно выезжает из двора, оставляя дом позади нас.



Какое-то время мы едем молча. Тихо играет радиостанция. Меня начинает укачивать и клонить в сон.

— Подружились с Олей? — внезапно спрашивает Кравцов.

Я морщусь в ответ. Хорошо, что Даня сосредоточен на дороге и не замечает этого.

— Можно и так сказать. На самом деле она весь день занимается своими делами, а я своими. Мы почти не пересекаемся.

— Не злись на нее, — мягко просит он. — Вообще, она хорошая девушка, с ней никогда не возникало проблем. Видимо, просто у нее переходной возраст настал слишком поздно, вот и ведет себя неподобающе. А может, влюбилась. Вас же, женщин, хрен поймешь. — С его губ срывается смешок.

— Ну да, конечно-конечно. Зато вы святые. Вас можно читать как открытую книгу, все мотивы налицо, — иронизирую я.

— Ей было семь, когда родители умерли. Я, считай, отца ей заменил, — уже более серьезным тоном продолжает он, и я вся подбираюсь, внимательно слушаю каждое его слово.

Даня очень редко рассказывает что-либо из своего прошлого, на вопросы отвечает неохотно, поэтому я прекратила попытки узнать о нем больше. Жду, когда он сам будет готов рассказать о своей семье.

— Мне кажется, у Сережи есть на нее влияние, — озвучиваю свою догадку, так как девушка и в самом деле при одном его осаждающем взгляде становится тихой и шелковой.

— Она ему как сестра младшая. Оля раньше часто за нами хвостиком ходила, да и мне, как старшему брату, постоянно приходилось смотреть за ней. Так что она, можно сказать, выросла на его глазах.

Что-то очень сомневаюсь, что со стороны Оли там сестринские чувства, но решаю не озвучивать свои предположения. Это не мое дело.

— Сережа, кстати, все же согласился взять ее на стажировку. Так что в столицу ты полетишь одна. — Он поворачивает голову в мою сторону. Смотрит напряженно и проникновенно. Пальцы крепко сжимают руль — кажется, Даня нервничает. — Я бы хотел с тобой поехать, но у меня есть неотложные дела.

— Тебе нечего там делать, Кравцов. Я целыми днями буду на съемках. Поверь, я не маленькая девочка и не впервые еду работать в чужой город, — усмехаюсь.

На самом деле мне приятно, что Даня заботится обо мне. Ощущение, что мы в параллельной вселенной. Нет, мы все так же ссоримся, злим друг друга, но и в то же время между нами что-то бесповоротно изменилось.

Мы перешагнули ту грань, когда люди становятся уже не чужими друг для друга. И мне и в самом деле нравятся эти изменения в наших жизнях. Словно пазл, которого недоставало так долго, наконец-то встал на своё место.

Никто из нас не упрекает друг друга, никто никому ничего не должен. Каждый из нас абсолютно независим и волен делать выбор сам. Мы словно друзья и любовники одновременно.

— И все же ты беременна и я не могу не беспокоиться о вас с ребенком.

— Беспокойся лучше о себе, — закатываю я глаза. — Говорила же: возьми отпуск, отдохни. Но нет, ты с утра до ночи в офисе своем. Вчера у тебя снова кровь из носа шла.

— Это пустяки, Мила, — отмахивается Даня. — Когда назначен следующий визит к доктору? Мы ведь сможем пол ребенка узнать?

— Через три недели. И то если малыш захочет нам показаться.

— Конечно, захочет. Это к тебе он задницей может повернуться за то, что не хотела его, а папку он любит. Правда, карапуз? — Даня тянется ко мне, прикладывает ладонь к маленькому округлому животику и поглаживает, вызывая внутри меня тепло и нежность.

Черт, все еще не верю, что я рядом с Кравцовым и жду от него ребенка. Невероятно просто. Уже и желания убивать его нет. И не злюсь я на него за то, что воспользовался ситуацией и забыл о контрацепции. Ребёнок давно желанным стал.

— Уже почти приехали. — Оон отнимает ладонь от моего живота, и сразу же становится холодно и неуютно.

За окном начало светать. Небо невероятно красивое. Красное, с переливами розоватого. Даня сбрасывает скорость, сворачивая на проселочную дорогу. Вдалеке виднеется та самая река, о которой он говорил.

Ладно, стоить признать, здесь красиво, и мне уже начинает нравиться. Я бы даже сказала, что рыбалка превращается в романтическое свидание. Надеюсь только, что обойдемся без крови и убийства рыбы.

К моему удивлению, мы заезжаем на небольшую обжитую территорию. Деревянный помост, уходящий в спокойную широкую реку, несколько домиков из сруба. Беседка, качели, сторожевой домик.

— Это база отдыха? — догадываюсь я. Выхожу из машины и оглядываюсь по сторонам.

— Что-то вроде того. Назовем это закрытым частным рыбацким клубом, — загадочно усмехается Даня.

— И сколько людей имеют пропуск в этот клуб?

— Эм-м-м, лишь у избранных он есть. Идем, познакомлю тебя с Джеком и Ланой.

Загадочные Джек и Лана оказываются серебристыми лабрадорами. Они безумно обрадовались появлению Дани. Завиляли хвостами и начали носиться вокруг нас, выражая свою радость.

— Джек мой пес, а Лану Давид купил.

Я удивленно смотрю на Даню.

— Почему они здесь?

— Давид часто в командировках, да и в квартире собаке некомфортно. Здесь ведь свобода. А Джека я оставил, чтобы Лане скучно не было. Кажется, у них любовь, — подмигивает мне Даня с довольной улыбкой. — Но если серьезно, я оставлял его здесь, пока был в отъезде, а когда вернулся за ним, то понял, что дома он будет словно в заключении. Здесь природа, свобода и никакого поводка. Парни за ним хорошо присматривают. Думал, заберу его, когда в дом перееду, но так руки и не дошли. К тому же как их можно разлучить?

Даня поглаживает Джека за ухом, тот довольно виляет хвостом. Лана трется рядом, желая получить свою порцию любви.

— Идем, сейчас самое лучшее время удочки раскинуть.


Глава 38

Пока Даня возится с удочками, я усаживаюсь на раскладной стул и укутываюсь в плед. Рядом маленький столик, тоже походный, Даня предусмотрительно взял с собой. Чашка с горячим чаем согревает мои руки, свежий воздух кружит голову. Высоко в небе над нами кружат одинокие птицы, солнце золотит все вокруг.

Красиво.

На другом берегу виднеются домики. Небольшая деревня в несколько улочек. Или же дачный поселок, так сразу и не сказать.

— Хорошо-то как. — Даня садится рядом со мной, вытягивая ноги вперед, и зевает, прикрывая ладонью рот.

— Да, неплохо. И когда ждать первый улов? — киваю на удочки.

— Как повезет. Следи за поплавками.

Какое-то время мы сидим в полной тишине. Просто наслаждаемся ранним летним утром. Я не отвожу взгляда от мирной глади воды. Каждый из нас думает о чем-то своем.

— Непривычно тихо здесь. После шумного города даже как-то не по себе. — Делаю несколько фотографий реки не телефон и улыбаюсь, когда рядом с нами появляются Лана и Джек.

— А мне, наоборот, в такие моменты кажется, что домой вернулся, — загадочно произносит Даня, а потом сообщает мне, что клюет. — Смотри, какой большой, — довольно лыбится он, снимая рыбу с крючка. — Уху в казане на дровах сварим. Такую вкусную, как у меня, ты в жизни нигде не пробовала.

— Ты же знаешь, я не по рыбе, — морщусь я, с жалостью разглядывая несчастного карася, что плескается в ведре рядом с нами.

Снова замолкаем. Даня вглядывается в даль. Кажется напряженным. Об удочках благополучно забывает. Что это с ним?

— Я вырос там, — вздыхает он и не отрывает взгляда от горизонта.

— Где? — не понимаю я, о чем он, с первого раза.

— В Красноселках. Так называется эта деревня, — пальцем указывает на противоположный берег реки.

— Да ладно? — Я знала, что Даня переехал из деревни, но все равно удивляюсь его словам. — Ты здесь жил? Но… тут же всего три улицы. — Жмурюсь, чтобы получше разглядеть то, что находится вдалеке.

— Четыре на самом деле. И полторы тысячи человек населения. Было. Двенадцать лет назад. А сколько сейчас, не знаю.

— Жесть, — вырывается из моего рта до того, как я успеваю подумать. — В смысле, там же ни супермаркета, ни больницы, ни доставки еды, наверное, нет, — быстро добавляю я и перевожу взгляд на Даню.

— Школы там тоже нет. Приходилось ездить каждый день в соседний поселок. В десяти километрах отсюда.

— Ясно, — растерянно произношу я, не зная, что ещё сказать. Я вдруг понимаю, что Кравцов привёз меня в своё место. Святая святых.

— А вот тот дом, третий с конца, мой. Немного видно отсюда, если присмотреться. Погоди, у меня же бинокль есть с собой, — суетится Кравцов и выуживает его из рюкзака. — Держи.

Я беру в руки вещицу и подношу к глазам. Теперь четко могу рассмотреть крыши домов и даже сохнущее постельное белье на проволоке во дворе.

— Третий справа дом без крыши и окон — кажется, ты ошибся, Кравцов.

— Не ошибся, — сдавленно произносит он. — Там много лет никто не живет, поэтому неудивительно, что люди растащили все, что смогли.