Эллен Росс - Беременная для Зверя

— В смысле «внучкой побыла», Михаил Валентинович? — недоумеваю я.

— Теперь, наверное, можно уже рассказать, да? — усмехается мужчина. — Неродная ты ему. У Попова сын был, женатый. К отцу своему разве что раз в год приезжал. Однажды под Новый Год решил приехать. С женой и дочкой. Но выехали неудачно. В непогоду попали. Буран. Замело сильно. На машине не проехать. Видно. Решили пешком дойти пару километров и заблудились. Мы тогда, как помню, навстречу пошли, чуть буран стих. Сын и жена его замёрзли насмерть. Девочку долго искали. Далеко от родителей нашли. Девочка едва живая была. Обмороженная сильно, но выходили. Для деда твоего словно вторая жизнь началась. До этого выпивал он хорошенько, но потом как отрубило…

— И что с этого? Я знаю эту историю о том, что родители в буране заплутали и замёрзли.

— Ага, — соглашается участковый. — Заплутали. Только девочку потом нашли. Позднее. По весне тело оттаяло. Родная внучка Попова в тот буран замёрзла насмерть.

— С чего вы взяли? — злюсь я. — Вы всё выдумали!

— Нет, Арина. Я внучку Попова всего один раз до того видел. Но только никаких пятен родимых у неё не было, — усмехается Никольский. — Я деду сразу об этом сказал. Но дед твой упёрся, что ты — его внучка. Хорошо так упёрся…

— Скажите лучше, заплатил! — догадываюсь я.

— Ну, не без этого… — не тушуется участковый. — Остальные деревенские якобы не в курсе. Но слухи, сама знаешь, бродили…

— А со второй девочкой что стало?

— Да мёртвая она была. Приписали как ещё один висяк. Сколько таких, — машет рукой участковый.

— И зачем вы мне всё это рассказываете? — не выдерживаю я.

— Ну, вроде как совесть моя теперь чиста, — оправдывается участковый.

Прощается. Оставляет меня одну. Рядом только свора головорезов. Зверя среди них нет. Он бы не разрешил мне так долго на могиле сидеть и болтать со знакомыми. Ризван разрешает.

— Попрощалась? — спрашивает кавказец. — Пошли. Зверь ждать не любит.

Казалось, время было раннее. Но понимаю, что уже за полдень, когда в деревню возвращаемся.

— Ризван! — перед нами словно из-под земли вырастает Дамир. — Зверь злится, что девки его так долго нет.

— Привёл уже. Собираетесь?

— На низком старте. И… — мужчина подходит к Ризвану и что-то тихо ему говорит.

— Хорошо.

По лицу Ризвана не понять, о чём ему сообщили. Но едва мужчина отходит, Ризван «радует» меня.

— Зверь тебя в бане ждёт. Без трусов чтоб к нему пришла. И лифчик тоже не надевай.

Без трусов.

Ком противный сглатываю. Паникую, пятясь спиной. Кавказец меня настигает и встряхивает.

— В обморок не падай только. Иди, оденься, как сказал. И шуруй в бане. Быстрее придёшь — целее будешь!

Мотаю головой.

— Нет-нет-нет!

— Да! — рычит Ризван. Заталкивает меня в дом. Грозной тенью нависает. — Надоело мне с тобой возиться. Сопли подтирать. Будешь вякать — голой у меня пойдёшь. Ясно?

Ризван швыряет мне в лицо какие-то вещи.

— Переодевайся. Или я позову парней, чтобы помогли тебе. Трогать они тебя не станут — против Зверя не попрут в открытую. Но будь уверена, станешь любимой фантазией для дрочки.

Я обмираю от его слов.

— Выйди. Прошу.

— Ещё чего. Отвернусь, припадочная. С тебя довольно! — бурчит кавказец.

Я снимаю с себя одежду. Трясущимися пальцами сорочку длинную, белую натягиваю. Потом халат сверху надеваю.

— Готова?

— Да, — шепчу еле слышно.

— Тогда пошли, пока Зверь баню не разнёс! — командует Ризван.

Каждый шаг даётся мне с трудом. Рано или поздно это бы произошло. Ведь бандиты не бросают слова на ветер. Сказал — подо мной лежать будешь, значит, так и случится.

Но страшно до жути.

Не так я себе первый раз представляла. Думала, муж у меня будет любимый. Брачная ночь после свадьбы. И детки чтобы появились в любви и согласии.

Мечты это всё. Сладкие. Девичьи. Розовые-розовые, как закатное небо иногда бывает.

В реальности меня к головорезу ведут. Как подстилку. Чтобы использовал и обрюхатил.

— Смотри, куда идёшь! — предупреждает Ризван.

Сильной рукой за воротник халата меня хватает. Потом руки не убирает. Так и доводит меня до бани, словно кобылу, держа руку на холке.

Распахивает дверь предбанника. Уже оттуда жаром пышет сильным.

— Убью, если ты пришёл один! — рявкает Зверь.

— Привёл! — отзывается Ризван.

Пояс на халате моём сам развязывает. С плеч сдёргивает. Толкает в предбанник. Я пятками в доски порога упираюсь.

— Не пойду… Пожалуйста. Лучше убейте! — змеёй изворачиваюсь, чтобы до клинка достать.

Но Ризван быстрее. Резко приближается. Почти лоб в лоб.

— Послушай, Арина! — тихо говорит он. — Тебя сюда парильщицей позвали. Ясно? Вот иди и веником маши усерднее.

Смеюсь. Почти до икоты. Кавказец что-то бормочет себе под нос. Потом резко к кадке с ледяной водой подходит и окатывает меня из ковша.

— Не медли, тебе же хуже будет!

Ризван отирает пот со лба.

— Кто придумал эти адовы бани? — ругается и выходит, запирая меня.

Мечусь к двери и стучу по ней кулаками. Бесполезно.

— Малая, не дури! — раздаётся рык Зверя. — Иди сюда. Если целой остаться хочешь.

Его окрик действует словно удар кнутом. Я разуваюсь.

Дверь в баню распахиваю и на пороге застываю. Глаза привыкают к полутьме. Сквозь пар мало что видно.

— Двигай булками живее. Парить умеешь?

— Да, — выдыхаю облегчённо.

Может быть, меня только за этим и позвали. А трусы и лифчик заставили снять просто так, чтобы больше страху нагнать.

Может быть, Зверь страхом кормится? И ему отраднее всего видеть, как дрожат перед ним и едва не умирают от паники.

— Чего ждёшь? — рычит гневно.

Шаг за шагом. На эшафот. Как будто на смертную казнь иду. К нему. К амбалу этому.

В бане душно и влажно. Сорочка липнет к телу мгновенно. Теперь понятен запрет про трусы и лифчик.

Ткань не скрывает ничего. Я будто голая.

Ему хочется именно этого — увидеть меня.

О большем даже подумать страшно.

Зверь усмехается. Его улыбка белозубая опасно сверкает.

— Поработай, как следует! — чеканит отрывисто.

Растягивается на лавке. Во весь исполинский рост.

— Приступай! — рычит нетерпеливо.

Смуглая, бронзовая кожа. Литые мышцы. Видно каждую. Они лоснятся от пота. Он мощный и огромный, как великан.

Зверь подкладывает руки под голову. Плечи бугрятся бицепсами. Спину перетягивают канаты мышц. Ниже находятся упругие, накачанные ягодицы.

Я отвожу взгляд в сторону. Даже вид обнажённой мужской задницы подстёгивает нервы.

Заставляет дрожать.

Мощные, крепкие бёдра. Накачанные икры. Зверь лежит расслабленно. Но я чувствую в нём силу. Жестокость. Изворотливый ум.

Во рту пересыхает от увиденного.

Как будто подглядываю. Но это не так. Он уже был раздет и позволяет смотреть.

— Чего застыла? Мужика голого не видела? Работай! — приказывает. — И жару поддай.

Плескаю ковшиком на раскалённые камни. Поднимается густой, ароматный пар.

Сквозь клубы пара замечаю, как Зверь смотрит на меня, повернув голову. Алчно. Жадно. Пронизывая до нутра.

— Подойди, — командует. — Ошпаришь меня кипятком — заставлю об этом пожалеть. Ясно?

Киваю. Яснее некуда. Зверь прикрывает глаза и ведёт плечами.

— Начинай.

Я подхожу близко к мужчине. Веник давно размочен. Сейчас мне предстоит поработать парильщицей для этого громилы.

Я не могу оторвать взгляд от его тела. Я смотрю на мучителя, обводя его тело от макушки до пяток. Его тело устрашает меня. Мощью. Яростью. Клокочущей энергетикой.

Но я замечаю и шрамы. Не только на спине. На всём теле. Некоторые из них очень глубокие.

Как на левой ноге. Сбоку. Чуть выше колена и до бедра. Или на плече. Как будто кусок кожи выдрали с мясом.

Я усердно хлопаю веником по коже. Плечи. Спина. Ягодицы. Ноги до самых пяток.

Поднимаюсь обратно. Не делаю ничего постыдного. Но горю как в аду. Уши и щёки поджариваются на открытом огне.

— Ещё! — хрипит Зверь. — Не жалей! Сильнее!

Я снова обрабатываю здоровяка веником. Взмокаю ещё больше. Меня можно выжимать. Как мочалку.

— Достаточно… — раздаётся его голос спустя время. Я отбрасываю веник. Руки гудят. В голове хаос.

— Массаж делать умеешь?

Что? Это он ко мне обращается? Для массажа ему нужна не я, а кто-то посильнее.

— Разомни кожу хотя бы, блоха! — цедит сквозь зубы Зверь.

Дотрагиваюсь до плеча. Разгорячённая кожа. Потная. Вибрирующая под моими пальцами.

Обвожу шрам.

— Сядь на меня сверху! — грохочет приказ.

Цепенею от звука этого голоса. От хриплого раскатистого баритона нутро начинает дрожать. Поджилки трясутся.

Я понимаю, что нельзя медлить. Нужно исполнять приказы. Быстро. Чётко. Не раздумывая. Но сесть на его спину сверху?

Я же обнажена под сорочкой.

Мои ноги будут расставлены. Широко. Беспредельно откровенно.

Кожа к коже. И даже слишком.

— Давай забирайся. Разомни плечи.

Перед глазами всё плывёт.

— Или будешь обслуживать не только меня, — рычит Зверь. — Хочу тебя при себе оставить. Не заставляй меня передумывать.

— Хорошо, — выдыхаю еле слышно.

Мне почти не за что уцепиться. Он мокрый и скользкий от пота. Хватаюсь за скамью. Перекидываю ногу. Медлю.

— Живее! Или перевернусь и придётся кое-чем другим заняться, — подгоняет Зверь.