— Быстрее делай. Нравится?

Она не отвечает. Но стон изумлённый выдаёт её.

— Нравится. Кнопка у тебя умная, сама подскажет, как ей нравится. Ещё…

Двигает быстро-быстро. Потом она вдруг обороты сбавляет.

— Не могу… — тоненько так говорит, почти пищит, как мышь. Руку из трусов вынимает и пальцы в кулак сжимает. — Не надо больше. Хватит.

Трогаю её сам. Кнопка раскочегаренная так, что стала большой. Крупная, как пуговица. Горячая. Разнеженная. Бьётся и пульсирует. Едва пальцами по ней веду. Малая дёргается, как от удара током.

— Раздраконила себя, Малая. Доведи дело до конца. Или грош тебе цена… Нехер на полпути спотыкаться. Делай это… — обратно её руку в трусы сую. — Не щади. Она не сотрётся. В следующий раз уже знать будешь, где нажать и как потереть. Чтобы улететь от кайфа… Нравится же тебе делать это? Неужели раньше себя не мяла в трусах, а? Не пробовала? Совала пальцы в щель на пробу?

— Нет! — выдыхает.

— Значит, обучайся. Мужику в кайф смотреть на бабу, делающую себя приятно…

Я всё-таки хочу на это смотреть. Не просто угадывать, как она пальцами по кнопке елозит и теребит свою пуговку. Видеть хочу. Всё. Сожрать. Выпить до капли.

Осторожно руку вынимаю из-под её головы. Как сапёр, блять, на минном поле. Двигаюсь, словно боюсь, что мне вот-вот взрывом ногу отхреначит.

Трусы стягиваю по её стройным ногам.

— Зверь… Не надо.

— Дёргай кнопку быстрее, кому сказал.

Трусы мягкие и немного влажные. Приятно их в кулаке мять. Горячие и как будто живые.

В сторону их откладываю и на колени нажимаю. Развожу бёдра её в стороны. Как створки раздвигаю. Рай там конкретный прячется. И не надо сорок девственниц в раю, обещанных Аллахом. Одна лежит передо мной. Уже продырявленная. Но меньше её хотеть от этого не стал. Наоборот только голод раздразнил. А с голода пухнут. Болт так точно разнесло в толщину. Готов плескать семенем. Заливать её дырку. Накачивать.

Колени её под пальцами дрожат. Круглые. Белые. Кожа мягкая. Как будто масло сливочное под ладонями. Горячая. Тает. Тает же? Перед глазами её пальцы тонкие. Аккуратные короткие ногти без лака. Нежно трогает себя. Реально пробует. Как впервые? Ох, Малая… Выдрать бы тебя!

Глава 42. Зверь

— Быстрее!

Она начинает порхать пальцами. Как колибри. Я жадно смотрю на её складки розовые. Лепестки нежные звезду обрамляют. И неясно, сбрехала она, что до сих пор щель кровью течёт или нет.

Пальцы сами тянутся. Поверх её ложатся. Показываю, как надо делать это быстрее. Сам жадным и голодным зверем возле её ног сижу. Напряжение в каждой клетке. Болт дёргается. Нестерпимо хочется трахаться. Ебаться жёстко и грязно.

Одной рукой помогаю ей нужный темп поймать. Искру высекаю у неё между ног. Скоро там адов пожар начнётся, а потом потоп. Второй рукой ствол обхватываю и по всей длине пальцами. Снова и снова. Быстрее. Жадно дышу, со свистом воздух выпускаю. По позвоночнику будто кипяток течёт. Оргазм к самому концу болта подкрадывается и заставляет ожесточённо дёргать. Как одержимый.

Чуть ниже пальцы опускаю. Теперь она сама себя доводит до грани. Но я большим пальцем по влажному кругу щели скольжу. Так близко. Так далеко. Как звезда, млять, недосягаемая. Звезда её кажется самой желанной из всех. Мягкая. Зазывающая.

Воткнись концом — и вглубь. До самого упора. Она меня примет. Уверен. Тесная. Узкая. Не раздолбанная под размер. Кайфовая, одним словом. Но сейчас остаётся всего пару секунд до спуска. Тереблю лепестки и совсем немного пальцем влажность глубины её пробую. Охренеть, как сочно. Водопад. Гейзер сливочный. Мороженое подтаявшее. Обволакивает скользкая и горячая.

— Кончить хочешь? — считываю её реакцию по судорогам. Колбасит её. Жёстко и сильно. Приподнимаюсь над ней.

— Продолжай теребить кнопку, Малая. Течёшь знатно, можно и кончить тебе.

Грудь её освобождаю. Сиськи маленькие, в ладонь умещаются. Но соски чистый кайф — как малина бархатная. Торчат вперёд, как гильзы от пуль.

— Что ты делаешь? А-а-а-а… — стонет, когда я пальцами её соски выкручиваю. Потом мягко ладонью всю грудь собираю. В комок. Сладкая. Тугая. Высокая. Я бы с этой игрушкой день не расставался. Мял и пробовал. Синяки оставлял от засосов. Но сейчас я её по-другому взять хочу.

Звезду текущую трогать не буду. Дам оклематься Малой ещё пару деньков. У себя в схроне расчехлю конкретно. Распечатаю по всем фронтам. Не уйдёт от моего болта. Он на неё, как суслик, блять, встаёт. Резко и по команде вытягивается. Потом в ней долбиться похотью будет.

Но и сейчас кайфануть надо, ощущая тепло её тела под собой. Коленями по обе стороны её тела упираюсь. Концом между грудей налитых тыкаюсь. Сжимаю эти шары и двигаю членом. Не любитель трахать сиськи у баб. Но сейчас мне в кайф. Жёсткий такой кайф. Грудь её влажная от пота немного. Член по ней скользит, как надо.

— Боже… — выдыхает она, видя мой болт так близко. Близко от рта своего. Глаза закатывает и вверх смотрит.

— Мне в глаза смотри! — командую. — И дрочи быстрее. Я скоро тебя спермой помечу… Чуешь, что кончить хочется?

В светлых глазах её что-то мелькает. Натура даёт о себе знать. Природой в ней это заложено. Уверен, знает она, как себя подать мужику. Интуитивно чует, но не делает. Типа выше этого? Скоро я тебя обрадую — будешь ниже. Ниже, чем сейчас.

— Хочется? — спрашиваю. Едва сдерживаюсь, чтобы не стонать, как конченый. Чувства рвут провода терпения в ошмётки.

— Да! — выжимает из себя сквозь стиснутые зубы. — Да-а-а-а-а…

Ещё раз. Мягче. Глубже. Эротичнее. Словно всю её сущность наизнанку вывернули и в голос превратили. В стон этот глубокий. Бархатный. Низкий. Обволакивающий.

Глушит меня им, как взрывом. Ничего больше не слышно. И зрение подводит. Всё становится фрагментарным. Рваным. Губы пышные. Влажные. Волосы путаные. Белизна подушки отельной под её головой.

Толчки.

Молочные капли спермы.

Оргазм. Он вроде у меня здесь, на конце болта, а у неё между ног — пожаром. Кипятком. Но я его как одно чувствую.

Голову как будто бьют чем-то тяжёлым. Пусто там. Гулко. Её рот распахнутый в громком стоне. И я не слышу. Только вижу.

Взгляд её меня цепляет, как крюком. Больно до рези. Глаза жжёт. Но закрыть нереально. Топит меня в зелени этой. Яркой. Пронизывающей. Колкой.

Спермой её на всю грудь и на шею запачкал. Падаю на кровать рядом с ней и пальцами сразу туда, к звезде. Трогаю её. Она совсем мягкая стала. Разнеженная. Удовлетворённая. И под задницей её мокро.

Влажно. Текла. И не кровью. Соврала, да? Дрянь… Но мне сейчас слишком хорошо, чтобы её за ложь чмырить. Позже отработает. Отсосом. Горловой сделает на пятёрку — прощу за обман.

Но пока мы лежим. Оба. Шевелиться не хочется. Ничего не хочется. Только чтобы вот так — липко и сладко, кожа к коже. Она первая в себя приходит.

— Умыться и одеться можно?

— Подотрись. Утром ранним душ примешь.

Не перечит. За салфетками тянется и быстро-быстро вытирает себя. Между ног и грудь тоже. Сперму всю уничтожает.

— Мой болт тоже протри, — командую. — Учись в руках держать. Тебе с этим стволом часто придётся иметь дело.

Она делает всё быстро, стесняется. Мордаха раскрасневшаяся. Прикольная. Чётенькая она такая. Никогда бы не подумал, что буду такой, как она, любоваться. Но вот смотрю же и приятно так. Взгляд сам её ищет. Дочь врага моего. Его кровь. Ублюдская. Но она меня волнует. Видом своим невинным цепляет.

И в голове сомнения летают, как паутины в бабье лето. Вроде не мешают, а если на рожу прицепится — неприятно.

Надо разобраться. Она или нет. Вздыхаю. Крюк сделать придётся. Забрать кое-чего.

Ну, млять, Малая… Довела.

Сравнить результаты надо. Её и ублюдка этого, Пороха. Она дочь его или нет? Вроде всё сходится. Дата. Обстоятельства. Пятна родимые. Но вдруг?..

Хер её знает, короче. Но даже Ризван басить начинает и косится, будто я не Пороховскую дочку трахаю, а его жену. Надо ему срочно бабу найти. Пусть оприходует её. А то часто слишком за Малую рот свой разевать начинает.

Ревность едкой кислотой до самых кишок пронимает.

Моя она. Я — первый. Я — последний. Никто больше не тронет.

Глава 43. Арина

— Готова? — спрашивает Зверь.

Я уже не вздрагиваю от голоса его низкого и хриплого. Ворон и то приятнее каркает, должно быть. Я перестаю вскидываться всем телом на звук голоса Зверя. Привыкаю. Быть с ним или просто существовать? Не ясно.

— Готова.

Я уже одета полностью — платье длинное, платок на голове. Утро раннее. Зверь меня разбудил сам. Но сам к тому времени уже почти собран был — волосы влажные после душа, штаны низко на бёдрах сидят. И по телефону с кем-то вполголоса общался. Завтрак стоял на столе.

Мне только умыться и одеться надо было. Он за мной наблюдал. Цеплял каждый мой жест и словно хоронил в себе. Не знаю, почему такое в голову мне приходит. Но он меня словно по кусочку собирает и изучает. Берёт эмоции, выпивает и прячет глубоко. Чтобы никто и никогда не понял, что он на самом деле обо мне думает.

Никто и никогда, даже он сам.

Я с охотой поела. Аппетит проснулся.

— После траха всегда на хавку пробивает, — едва заметно усмехнулся и не стал больше меня мучить порочными словечками.

Я как могу, стараюсь не думать о том, что было. Но это настолько сладко и волнующе, что становится страшно. Хочется ещё раз заглянуть в глаза этой суки, зовущейся наслаждением. И страшно. Страшно в нём себя потерять и стать одной из… Просто ещё одной дыркой. А дырками Зверь делится.

— Скоро поедем. Планы изменились. Кое-что забрать хочу. На этот раз ты со мной поедешь, Малая.