Эллен Росс - Беременная для Зверя

— Болит. В груди болит. Не от удара, а от всего, что происходит. Так сильно болит, что боюсь — сил не хватит. Разорвётся на кусочки… — тише и тише. — И тебе плевать.

Едва слышно.

Но откатная волна сильная, как цунами. Хоронит под собой. Погребает.

— Доброй ночи всем! — слышится запыхавшийся голос доктора.

— Андрей? — хмуро разворачиваюсь в сторону вошедшего.

Смеряю взглядом с ног до головы. Одет кое-как. Всклочен. Вином тянет сладким.

— Из постели, что ли?

— Да, — торопливо в угол отходит. Натягивает медицинский халат, умывает руки и натирает пальцы антисептиком, прежде чем к Малой подступить. — Позвонили, сказали, срочное дело. Не терпит отлагательств. Пришлось приехать.

Цепляю за локоть.

— Прибухнул? Сколько?

— У моей старшей дочери сегодня день рождения. Ей восемнадцать, — отзывается с улыбкой. — Бокал вина. Теперь позволите девушку осмотреть? И предупреждаю, мне нужно будет пропальпировать. То есть потрогать.

Отпускаю.

— Трогай. Осторожно.

Сам к стене отхожу. Не собираясь покидать палату. Пусть при мне смотрит.

— Доброй ночи, Арина. Как твои дела? Вижу, что вечер был бурным, да? — трогает голову. — Осторожнее с этим.

— Упала.

— Да, конечно. Каждая вторая неудачно падает. Но ты же понимаешь, что это может навредить твоему малышу. Стоит ли того?

Болтает. Зубы заговаривает. Осматривает между болтовнёй. Разложив рядом листы с показаниями, сам всё перемеряет. И только его тщательный, деликатный осмотр удерживает меня от того, чтобы не затыкать ему пасть.

— Хм… — хмурится, глядя в листы бумаги. — Наверное, ошиблись.

— В чём дело? — подскакиваю. — Ну?

— Скорее всего, Индира просто ошиблась, неверно указав некоторые показатели. В любом случае, я собираюсь перепроверить всё. Сам. Придётся задержаться, — смотрит на меня, поправляя очки в тонкой оправе.

— Делай всё, что надо. И вот это… — киваю на лист бумаги. — Потом прокомментируй.

— Обязательно. Но потом. Сейчас нужно проверить девочку и её малыша, да? — обращается к Арине. — Сними кофточку.

Челюсти до скрежета сжимаются. Зубы едва не крошатся. Когда он обнажает мою Малую. Под тонкой блузкой — лифчик. Но всё равно — кожа белая, атласная — и не только мне показывается. Кроет.

Пальцы врача пробегаются там и здесь. Следы оставляют. Отмыть Малую хочется. Вот прям сразу же. Здесь.

Минуты растягиваются. Каплями. В висках пульс стрекочет. Пот холодный выступает — таких усилий стоит держаться и не разбить здесь всё нахуй.

— Хорошо. Теперь посмотрим УЗИ. Я приглашу специалистку. Нужно будет делать УЗИ внутренним датчиком. То есть вагинально… — отходит к столу, омывая руки.

Садится изучать показания. Звонит кому-то. Врачиха появляется быстро. Мне приходится в сторону отойти, но глаз всё равно не свожу.

— Ты здесь останешься? — удивляется Малая. Задерживая пальцы на резинке трусов. — Не выйдешь?

— Чё я там не видел?

Но сам слюну сглатываю, успевая заметить, как Малая бёдрами сверкает. Потом ширмой выдвижной отгораживают её. Мне остаётся только одно — смотреть на чёрный экран.

Что-то внутри быстрее колотиться начинает и обрывается, когда на экране появляется чёрное продолговатое пятно.

Врачиха ритмично показатели диктует доктору. Тот прислушивается, кивает. Для себя подмечает что-то. Как приколотый намертво, смотрю на чёрную точку.

Это. Мой. Ребёнок.

Глаза жжёт. Перцем. Едва дышу — лёгкие горят. Как будто на клочки разрываются от наплыва эмоций.

Мой ребёнок.

— С ним всё в порядке? — нетерпеливо.

— Да. Вполне. Размеры и развитие плода соответствуют сроку… — с охотой отвечает специалистка. — Но есть небольшой тонус матки.

— Это чё такое? — мгновенно напрягаюсь.

— Осмотр окончен. Можете одеваться…

Арина появляется из-за ширмы спустя пару минут.

— Тонус матки — это как раз то, о чём я говорил в прошлый раз. Необходим половой покой. Стресс противопоказан, — советует врач. — Случайные падения, — смотрит на меня. — Тем более. Я выпишу рецепт на препарат. И посоветовал бы полежать в клинике под наблюдением врачей. В этом нет острой необходимости, таблетки можно принимать и дома, но если у вас очень неспокойная обстановка, рекомендую задержаться в клинике.

— Нет, — быстрее меня отвечает Малая. — В клинике лежать не стану.

— Давайте рецепт. Это пить? Колоть?

— Пить, — врач объясняет Арине, в какие часы принимать таблетки. Прописывает ещё что-то. — Если забираете девушку, вам придётся вызывать медсестру, чтобы ставила капельницы. Для поддержания общего состояния…

— Забираю. Это всё?

— Сейчас — да. И повторяю, беременным нежелателен стресс и физические увечья.

Подхожу к Малой, обворачивая плечи рукой.

— Что было в шприце? Индира набирала. Посмотри, чё за она вколоть хотела?

Брови врача взметаются вверх, но он отодвигает урну, заглядывая в неё.

— Не вижу ампул. Только шприц. Пустой.

— И чё, что пустой. Остатки есть? Дай мне. На анализ направлю. Хочу знать, что именно она вколоть хотела.

Забираю шприц, пряча в карман. Врач говорит, что Индира неверно давление указала, пульс… Ещё что-то. Неспроста. Пелена спадает. Картина вырисовывается.

И мне она не нравится.

Сам холст изорвать на клочья хочется — не хуй из меня барана делать. Кто-то конкретно за это ответит…

Малая делает шаг в сторону выхода. Подхватываю на руки, услышав её немного возмущённый вздох. Обижается до сих пор. Губы дует.

— Слышал врача? Я же говорила, что Индира препарат в другом месте набрала и с готовым пришла! Картонку для отвода глаз на стол швырнула, — победно сверкает глазами. — Я не позволю ей…

— Понял. Я сам не позволю. Никому.

— Да? А как же сватовство? И выгодные родственные связи? — не унимается.

— Чё ты от меня услышать хочешь? Что я готов развязать вражду со своими по второму кругу? Ради тебя? — уточняю резко.

— Тебя интересую не я, а мой ребёнок.

— Мой.

Взгляды пересекаются. Надо же. Сталью режет. Пантера в ней проснулась, едва почуяв намёк на опасность ребёнку.

— Наш ребёнок, — говорит после паузы. — В нём от меня столько же, сколько от тебя. Кровь Алиева и Порохова…

Да, блять. Как и хотел. Гремучая смесь. Отравленная. Лишь бы выносила.

На мгновение задумываюсь, теперь можно ли Арину в дом вернуть?

Отношу во внедорожник, укладывая на заднем сиденье. В сторону отойти намереваюсь.

— Ты куда? — спохватывается.

— Позвоню. Уточню кое-что. Отдыхай, — пальцы тянутся погладить по щеке.

Цепляется за них. Трётся щекой, ластясь.

— Ты же не отдашь приказ убить своего друга, не поговорив с ним, так?

— Угомонись. Не о том перетирать буду…

Всё же желание потрогать хоть губами пересиливает. Наклоняюсь, смазанно цепляя губы. Отдираю себя с мясом — хочется большего.

Захлопываю дверь. Пятый расхаживает вокруг тачки.

— Куда?

— Резонно, — хмыкаю. — Куда, млять? Чё думаешь?

Разминаю шею до хруста.

— Перетереть надо с Ризваном. Вот чё, — сплёвывает в сторону. — Удачно всё так. Одно к одному и так быстро, что ни продохнуть, ни пёрнуть… — помолчав, добавляет. — Настораживает. Думаю, рано мы стукачка прикончили. Надо было его хорошенько тряхануть! — цыркает. — Млять, задним числом бы кое-что подправить… В точку били.

— Поясни.

Пятый закуривает и кивает рукой с зажжённой сигаретой в просвет между высотками. Там серая хмарь уступает место солнцу. Целая ночь пролетела.

— Пока ты с девчонкой в больничке тусил, я направил одного из своих тряхануть точку, на которую стукачок указал. Якобы Пороховский склад. И знаешь, чё? Пустота, паутина по углам. Давно он там шмаль не тарит. О-о-о-очень давно!

— Млять!

— Ага. По остальным точкам тоже направил. Но думаю, будет та же пустая хуета. Нас нагнули и без вазелина поимели… — нервно кругами расхаживает. — Как щенков.

— Немец?

Пятый плечами пожимает.

— Может, и нет. Выслужиться он хотел, да. О куске пожирнее мечтает. Но нас всех, как тупых, провели, этим куском бесполезного говна. Кинутого, как наживка.

— Им и пожертвовать не жалко, — наконец, до меня доходит. — В расход. Пушечное мясо.

— Порох мог припугнуть его. Семьёй. Ещё чем-то… В телефоне поколупался — тоже ни о чём. Ложные следы. Или мелочь, шпана, работающая на того, кого прикончили. Так, может, и на хача поклёп? Ну, если не во всём, то хоть в чём-то…

Мне тяжело к тем же выводам прийти. Разум всё расставляет по полкам. Раскидывает по сторонам весов. Но я доказательств своими глазами ещё не видел. Пока не проверю всё. Не уймусь. Точка.

— С Ризваном поговорю. Но после того, как все слова стукачка будут проверены.

— Ясен пень, — хмыкает Пятый и осекается, поймав взгляд. — Сделаю.

— На себя много не бери, Пятый. Мне в Ризвана, почти брата, не жаль было шмальнуть из-за подозрений в предательстве. В тебя — тем более.

Пятый яростно носком мокасин сигарету в асфальт втаптывает.

— Проверю. Отчитаюсь. Куда рванём? Дом или в отель какой забуриться?

— Дом, — после небольших колебаний отвечаю. — С охраны снять всех, кто с Немцем и с Ризваном близок.

— Оба пока под вопросом? — уточняет.

— Да. На карандаше. За Немцем приставь проследить. Незаметно.

— На пёрышке, — ухмыляется Пятый. — Погнали, значит. Мне ещё людей расставлять.

Малая уснула. Взглядом приказываю Пятому стартовать потише. Ехать плавнее. Чтобы не разбудил. Думал, она не уснёт. Но вымоталась. Тоненькая. Едва не светится насквозь. Сейчас, во сне — совсем девчонка. Вытягиваюсь. Она такая и есть. Хрупкая. Маленькая. Осторожно волосы снимаю, щекочущие ей нос. Откуда только нежность во мне наскребается крохами?