В прихожей ещё темнее, чем на кухне — сюда не пробивается даже лунный свет. Я шарю руками по пустоте, пытаясь найти злополучный шкаф, куда сунула сумку, но тщетно. Он словно растворился в темноте. Сердце ухает в грудной клетке, когда я слышу за дверью отчётливые шаги. Здесь кто-то есть! И этот кто-то стоит прямо за моей дверью. Когда во входную дверь стучат, мои нервы не выдерживают, и я громко кричу. Так громко, что закладывает уши. Надеюсь на то, что пришедший решит, что в доме живёт сумасшедшая и по-быстрому свалит отсюда.

— Альбина, открой, это я, — слышится требовательный голос Ильи за дверью.

Я перестаю орать и громко выдыхаю. Дрожащими руками открываю все замки, дергаю дверь и, заметив при лунном свете знакомый силуэт, бросаюсь к Громову на шею. Слёзы катятся по щекам, нервы накалены до предела. Я боюсь только, что мой страх мог передаться ребёнку и навредить ему.

— Я так испугалась, Илья, — всхлипываю и тут же ощущаю, как теплая ладонь нежно гладит мои волосы. — Господи, если бы ты только знал, как сильно я испугалась.

— Тихо-тихо, не плачь, — слышу совсем близко его низкий бархатный голос. — Я знаю, Кудряш. Я знаю.

Глава 11.

Илья.

— Как думаешь это надолго? — спрашивает Альбина, принимая у меня из рук чашку с горячим чаем.

Мой дом, точно, как и особняк Игнашевых, обесточен. Весь наш посёлок и два соседних не имеют доступа к электричеству из-за разбушевавшейся непогоды с сильным порывистым ветром и снегопадом.

— Охрана сказала, что минимум до утра, — сажусь рядом с Кудряшовой на диван в гостиной и даже в полумраке, при свете аккумуляторного фонаря и свечей, замечаю, как резко она вздрагивает.

Вообще Альбина достаточно гармонично смотрится в моей гостиной. Нежная, хрупкая и немного испуганная. Укрытая теплым пледом и то и дело оглядывающаяся по сторонам, словно у неё за спиной могут находиться чудовища. Меня до сих пор умиляет её страх перед темнотой — тут же хочется прижать её к себе, укрыть и защитить перед всем миром.

— Надо было мне ослушаться Романа и сразу же остаться ночевать в городе, — вздыхает Кудряшова.

— Он тебя вынудил? — удивляюсь я.

— Попросил, — поправляет с легким укором.

Альбина скидывает с себя плед и поднимается с места, отставив чашку на журнальный столик. Подходит к окну, отодвигает штору и выглядывает на улицу.

— Я вернусь в город. Уверена, что там всё в норме, — произносит, стоя ко мне спиной. — Осталось только ключи от машины найти и мобильный.

Когда я пришёл к ней в дом, она была так напугана, что выскочила из особняка абсолютно без вещей. Я только и смог, что накинуть на неё свою куртку, уговорив завернуть ко мне. Куда она собиралась бежать в снегопад осталось для меня загадкой.

— Альбин, даже не думай — я не отпущу тебя одну. Сегодня вечером объявляли штормовое предупреждение.

— Чёрт, — тихо ругается она, возвращаясь на место и вновь укрываясь пледом. — Тогда отвези меня ты, Илья. Пожалуйста.

— Вожу я, конечно, хорошо, но не стану рисковать твоей жизнью, — отрицательно мотаю головой. — Ты же видела, что творится на улице.

— Хорошо, давай подождём, пока всё наладится, — соглашается Альбина, глядя мне в глаза. — И ты тут же меня отвезешь, ладно?

Я киваю в знак согласия и откидываюсь на спинку дивана. Мне приятно рядом с ней находиться. Настолько, что хочется, чтобы непогода за окном никогда не заканчивалась.

— Расскажи мне о себе, Илья, — просит Альбина, удобнее располагаясь на диване. — Чем ты жил эти годы?

— Работой, — отвечаю, не задумываясь. — После моего отъезда из Москвы я возглавил «Наш алюминий», через три года выкупил половину процентов акций, а в прошлом году стал единственным владельцем объединенной компании «NYSE».

— Это я знаю, — произносит Альбина и тут же смущается. — В смысле не подумай, я не следила за тобой. Твоя мама мне всё рассказала.

Она замолкает и слегка улыбается.

— У тебя были серьезные отношения, Громов?

Её вопрос ни капли меня не смущает. Мне даже нравится, что мы свободно разговариваем как взрослые адекватные люди, у которых не осталось друг к другу обид. Жаль только, что пять лет назад мы так и не смогли нормально поговорить.

— Были, но недостаточно серьезные, чтобы связать себя узами брака, — отвечаю уклончиво.

— Почему вы разошлись? — не унимается Альбина.

— Ты уверена, что готова услышать все ответы на поставленные вопросы?

— Не знаю, — пожимает плечами Кудряшова. — Но мне правда было интересно как ты жил всё это время.

— Единственное, что я понял за эти пять лет — лучше тебя у меня никого не было, — произношу, глядя ей в глаза. — Если бы об этом.

Наверное, мой ответ её полностью удовлетворяет, потому что Альбина неожиданно перестает напрягаться каждый раз, когда смотрит в мою сторону. Она расслабляется, откидывается на мягкие подушки и накрывается пледом по самую шею. Выглядит уставшей, по крайней мере глаза, потому что на работе она, как обычно, отдает всю себя.

— Расскажи мне ещё что-нибудь, Громов. В каких городах ты бывал за это время? — она неожиданно пододвигается ко мне ближе и в ноздри тут же проникает сладкий запах её парфюма.

— Гамбург, Вильнюс, Рига, Женева, Лондон, Нью-Йорк…

— Ммм, я бы хотела побывать в Нью-Йорке, — произносит тихим голосом. — Моя мечта.

— Ещё побываешь, Кудряшова, — отвечаю я.

— Пока мы ждём окончания непогоды… — Альбина на секунду прерывается и бросает короткий взгляд в сторону окна, — … расскажи, как тебе Большое Яблоко? Наверное, там здорово?

— Прости, мне нечем тебя удивить, — произношу в ответ. — Я был там по работе на два дня — ничего кроме Статуи Свободы, Таймс-Сквер и аэропорта имени Кеннеди не видел. В такси обычно ехал уткнувшись в планшет. Знал, что ещё вернусь туда, но только в качестве туриста.

Я заканчиваю разговор и замолкаю, потому что слышу размеренное дыхание Альбины и наблюдаю за тем, как её веки плавно закрываются. Она определенно засыпает. Я сижу так ещё несколько минут, а затем поднимаюсь с места, подхватываю её на руки и несу на второй этаж в спальню для гостей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Её тело почти невесомое. Она спит, уткнувшись лицом в мою грудь и не просыпается ровно до того момента, пока я не опускаю её на кровать. Накрываю её одеялом, разворачиваюсь, чтобы уйти, но вдруг слышу тихий сонный голос:

— Не уходи, пожалуйста, — произносит, не раскрывая глаз.

— Хорошо, я останусь, — подхожу к кровати, снимаю с себя футболку и ложусь на пустующую половину кровати.

— Разбуди, когда закончится непогода, — медленно растягивая слова и зевая произносит Альбина.

— Окей. Если сам не усну.

Откидываюсь на подушку, закрываю глаза и пытаюсь так же беззаботно, как и Кудряшова, провалиться в глубокий сон, но у меня нихрена не получается. Воображение рисует красочные картины того, что могло бы сейчас происходить между нами, если бы она только была моей.

Глава 12.

Альбина.

Приоткрываю глаза и тут же жмурюсь, потому что комната залита ярким солнечным светом. Когда глаза постепенно привыкают и перестают слезиться, я оглядываюсь вокруг и рассматриваю незнакомую обстановку.

Дом у Ильи красивый. Современный дизайн комнат, светлая мебель и большие панорамные окна в пол. Сажусь на кровати и радуюсь тому, что его самого нет рядом — половина кровати на которой он спал сейчас пустует.

Осторожно ступаю по полу и интуитивно иду по направлению к ванной комнате. Чувства вины перед Ромкой как ни странно не испытываю, даже несмотря на то, что этой ночью я спала в одной постели со своим бывшим мужем. Его другом, между прочим. Если бы Роман не противился тому, чтобы я ночевала в городской квартире, всего этого бы не было. Панических атак и пугающих мыслей, которые вчера ночью атаковали мою голову.

Мой страх родом из детства. В возрасте шести лет мать привезла меня на всё лето к бабушке — папиной маме. Бабуля была суровой женщиной, не терпела мои капризы и считала, что баловать детей это грех. Помню комнату, которую она выделила для меня — крохотную, угловую, находящуюся в самом конце дома. Там я подолгу не могла уснуть порой до самого утра. Мне всё время мерещились странные звуки и виделись кошмары. Бабуля на всё это махала рукой — мол, ничего страшного, перерастет. В мою последнюю ночь там, в наш дом вломился пьяный сосед через окно моей комнаты. Он, правда, тут же рухнул на пол и захрапел мёртвым сном, а я до самого утра боялась пошевелиться и рассказать обо всем произошедшем бабушке. Больше в деревню я не ездила, но страх темноты и чего-то ужасного во мраке преследует меня до сих пор, даже в мои тридцать три года.

Оказавшись в ванной комнате тут же смотрюсь на себя в зеркало — под глазами темные круги от туши, а волосы спутались и больше похожи на мочалку. Наспех умываюсь, смывая из себя вчерашнюю косметику, собираю волосы в высокий хвост и спускаюсь на первый этаж.

Смущения нет, когда я вижу Громова в гостиной. Даже несмотря на то, что, кажется, я обнимала его во сне. Рядом с ним было тепло и уютно и это всё, что я помню прошедшей ночью. Есть только щемящее чувство ностальгии по отношению к нему, к нам, которое отдается острой болью в области грудной клетки.

Илья сидит за барной стойкой и что-то щёлкает на ноутбуке. На нем серые спортивные трико и чёрная футболка, которая обтягивает его мощную фигуру, выразительные бицепсы и широкие плечи. Я вновь отмечаю про себя, что он стал ещё красивее с возрастом. Лицо Громова сосредоточено и серьезно, и кажется, что лучше бы к нему вообще не подходить. Но я всё же рискую.