Наталья Юнина - ( Бес ) Предел

— Я дико извиняюсь, что так поздно пришла, мне позвонила мама! — тяжело дыша, восторженно произносит Олеся. — Впервые за столько времени сама взяла и позвонила! Я не могла не поговорить с ней, — новость-то какая, Господи, я сейчас расплачусь от радости, особенно-то с голой жопой. Вот вообще вовремя приперлась! А в принципе, я что должен член рукой прикрывать? А вот хрен тебе, Олеся. Нет, это как-то неоднозначно звучит даже в моей больной башке. — Вы обиделись, да? То есть ты.

— С чего бы мне обижаться. Мама-дело святое. Подай мне, пожалуйста, полотенце, опоздушечка, оно вот на той дальней полочке.

— Мне не нравится это слово.

— Опоздунья, так лучше?

— Мне никак не нравится! Просто Олеся.

— Просто Олеся-куролеся, дай полотенце, в твоих же интересах это сделать самой.

— Нет. Мне надоело слушать в свой адрес гадости!

— Ну ладно. Сама напросилась.

Не помню, чтобы я когда-нибудь страдал стеснительностью, вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, я не сильно переживаю от того, что Олеся увидит меня голым. Не стояк же, в конце концов, сама захотела, вот и получай. Впервые в жизни я пожалел, что здесь нет камер, потом бы я, наверное, сотни раз пересматривал видео, где у Олеси округляются глаза, ну открытый рот-само собой, дело уже привычное. Самое удивительное, что она не старается отвернуться или хотя бы отвести взгляд. Весь мой путь до полотенца она так и пялилась на мое хозяйство, не издав ни единого звука.

— По идее, в отместку за обсуждение твоей плоской груди и задницы, ты должна сейчас сказать что-то типа «фи, какой он маленький, дайте мне лупу», или «Боже, ну и где у вас жопонька?».

— Нннормально там все, — заикаясь произносит Олеся, впервые за последнюю минуту отводя взгляд на свои ладони с какой-то коробочкой в руках.

— Да? Смотри-ка, значит ты только что призналась, что смотрела, — оборачивая полотенце вокруг бедер, констатирую я. — Я тебя сейчас уделал, один-ноль в мою пользу.

Беру с полки массажное масло и кидаю застывшей Олесе в руки.

— Лови.

— Чччто это?

— Смазка.

— Зззачем?!

— Чччтобы не сухо шшшло, — копирую ее заикание, стараясь не заржать в ответ. Да, я полнейший урод и сейчас это признаю на сто процентов, но чего уж греха таить, меня забавляет ее реакция. — Кончай, Олеся… заикаться. Это массажное масло или ты меня хотела по сухому массажировать? Всяко лучше, когда не сухо, да?

Вместо ответа Олеся поднимает с пола продолговатую коробочку, которую выронила, когда ловила масло, и шумно выдохнув, спокойно и без заикания произносит:

— Если будет сухо, я увлажню все своей слюной.

— Мы сейчас точно о массаже говорим?

— Лично я-да. Если непонятно, я плюну на вашу спину, Игорь Александрович и разотру, чтобы было не сухо. А если будет по-прежнему сухо, то плюну снова и снова. И не бойтесь, мне хватит слюны. А вот ваша смазка, точнее массажное масло, мне не нужно, оставьте себе, увлажняться на досуге.

— Ай как красиво, Олеся. Этот раунд однозначно за тобой. Один-один. Только вернись, опоздушечка, к «ты», а не «вы». Итак, как мне ложиться на стол?

— Мордой в дырку, разве непонятно? Хотя есть еще один вариант, в дырку можно вставить причиндалы, но тогда у тебя буду свисать ноги, что будет не совсем удобно.

— Ну, массаж ведь можно начать с живота, значит я могу лечь на спинку, а не мордой в дырку.

— Чего?! Никакого живота. Совсем что ли рехнулся?

— Все, все, не буянь, Олеся Игоревна, мордой в дырку, значит мордой в дырку. Слушай, я думал мне показалось, но нет, точно. У тебя стали большие плечи, будешь так усиленно заниматься с тренером физическими нагрузками и превратишься в мужеподобную мадмуазель.

— Спасибо, буду знать, что надо делать упор на низ, я передам это своему тренеру. Уже можно ложиться на стол, — уверенно произносит Олеся, подходя к столу.

Интересно, когда я сдохну, я сразу попаду в ад без очереди или все же как все пройду через чистилище? Нет, сдается мне, что сразу, прям без очереди отправят. Вот прям за одни несуществующие большие плечи и пнут вне очереди. Ну вот зачем я это делаю? Плечи у нее не то что нормальные, они по-прежнему маленькие, как собственно и вся Олеся. Хотя надо признать, попу она и вправду накачала, вряд ли это поролоновые трусы из Китая. Наверное, в таких черных лосинах накладной попец был бы виден. Может там уже и грудь выросла, но в черной висящей майке, хрен поймешь. Трындец, о чем я думаю? Дебил. Сам себе говорю выселить ее из дома, сам же и пристаю с массажем, раздумывая об Олесиной заднице и груди. Что со мной творится?

— Все готово, — поворачивается ко мне Олеся, растирая свои ладони. — Почему еще не лежим?

— А мне стоять нравится. Так, я не понял, чем так воняет?!

— Не воняет, а пахнет. Это благовонии, они прекрасно расслабляют.

— Ну то, что вонии это точно я унюхал, а вот благо ли, как-то сомнительно. На кой черт ты притащила эту хрень?!

— Не буяньте, Игорь Александрович, так надо. Вы вот так в полотенце ляжете? — подойдя ко мне и остановившись на расстоянии шага, интересуется Олеся.

— А тебя что-то смущает?

— Меня-нет.

— Тогда так и лягу.

Через несколько минут я действительно лежал на массажном столе и ловил кайф от Олесиных рук. Не знаю, чем обладает эта малявка, но я вновь забыл обо всем. Мне хотелось мурчать от удовольствия, и я реально не хотел, чтобы это все заканчивалось. Вот только продолжалось это недолго, по моим ощущениям, несколько минут, причем даже я своим затуманенным от кайфа мозгом, понял, что она специально остановилась. Конечно, мстит мне за плечи и за все остальное. В принципе, я бы на ее месте реально бы плюнул или сделал такой массаж, от которого меня бы скрутило.

— Мне мало, Олеся, — хриплым голосом выдаю я, садясь на массажный стол. — Хочу еще.

— Руки, — уверенно выдает Олеся.

— Мне исцеловать твои руки, чтобы ты продолжила дальше?

— Нет, конечно, мне не нравятся тонкие губы.

— А у меня они тонкие, да? — усмехаюсь я.

— Ужасно тонкие, прям порой не вижу их очертания.

— Но ради тебя я их красить не буду, чтобы увеличить объем.

— Да я и не просила. Руку, — вновь повторяет она, протягивая мне свою ладонь.

— То есть ты мне будешь целовать руку?

— Мда… видать после массажа чей-то мозг отдыхает. Я говорю дай сюда руку, — сама берет мою ладонь и начинает массировать пальцы. — Я же обещала массаж рук.

— Да, точно. Свои обещания надо выполнять. Умница какая.

— Нравится?

— Очень. Почему ты всегда ходишь в черном? — вдруг выдаю я. Хотя этот вопрос меня действительно интересует.

— Потому что люблю это цвет, — не задумываясь отвечает Олеся, продолжая массировать мои пальцы.

— А мне не нравится. В гардеробе у молодой девушки должны быть другие оттенки, как и каблуки. Я не видел тебя на каблуках. Почему?

— Какие-то странные вопросы. Когда надо-хожу на каблуках, можно подумать, что мы видимся часто, чтобы знать весь мой гардероб и обувь. Можно я возьму выходной в конце недели?

— Бери. А зачем?

— Хочу съездить к маме, пять дней назад она родила мне сестру, — выдает с улыбкой Олеся. — А я вот только сегодня это узнала, и если бы она мне не позвонила, так и осталась бы не в курсе. В общем, мне надо, я в этот же день и вернусь.

— Сколько лет твоей матери?

— Тридцать восемь. Только не надо говорить, что это поздно.

— Я и не говорил. И что, родила она снова от того алкаша? Только не говори, что он не бухарик, мне твоя подружка сказала.

— Он не пьет уже год. Думаю, хватит с массажем, — резко отпускает мою руку и отходит в сторону бассейна.

— Бывших алкоголиков не бывает, — слезаю со стола и подхожу к Олесе. — Кстати, твоя мать с какой целью тебе позвонила? Чтобы типа поделиться радостью или высосать у дочери хоть сколько-нибудь бабла, потому что узнала о твоем изменившемся с некоторых пор положении?

— Хватит! — резко выдает Олеся, поворачиваясь ко мне. — Вот когда у вас будут свои дети, тогда и посмотрим с кем и как вы будет делиться радостью. Хотя какие вам дети? — с усмешкой выдает она. — Вы же слова им хорошего не скажете и вырастут таки….

Договорить я ей не даю. Толкаю маленькую стерву в бассейн, совершенно не задумываясь о последствиях.

— Зачем ты это сделал?! — резко переходит на ты, сплевывая воду.

— Мне показалось у тебя… футболка горит.

— Футболка?

— Ага. Дымок с твоей благовонии перешел на тебя и пока ты стояла и рассуждала о детях, там разродился пожар.

— Что за чушь?!

— Обычная среднестатистическая. Мне просто захотелось сбросить тебя в воду.

— Зачем?!

— Просто захотелось… люблю, когда люди… барахтаются.

— Ненормальный! — ударяет со всей силы рукой по воде.

— Что есть, то есть. Спокойной ночи.

Это все пройдет. Обязательно пройдет. Может чуть позже, но пройдет… пройдет… пройдет… пройдет. Шепчу и киваю головой, а самой хочется со все силы разбить себе эту самую голову об чертово зеркало. Нет, утро должно начинаться с хороших мыслей. Глубокий вдох и выдох, вдох и выдох. Фиксирую взгляд в зеркале и уже спокойно начинаю шептать каждодневный ритуал:

Я люблю себя и отношусь к себе с уважением и заботой.

Я люблю себя просто за то, что есть.

Я люблю в себе слабые и сильные стороны.

Я отношусь с трепетом и любовью к здоровью своего тела.

Я люблю себя за глупые мысли в своей голове.

Я отношусь к себе с добром и с добром отношусь ко всем остальным.

Я люблю себя и позволяю любить себя за то, кем я являюсь.