С каждым днем меня поглощают все более и более дурацкие комплексы, я буквально ищу их. Никогда не была такой. В очередной раз встала с кровати и начала бродить по дому, напевая слезливую песню. Подошла к комнате Игоря и снова, прислонившись к двери, машинально нажала на ручку. Хорошо, что я вовремя среагировала и не шмякнулась лицом об пол. Я была настолько поражена, что дверь не заперта, что приходила в себя несколько секунд. На ощупь потянулась к выключателю и включила свет. Не знаю, что именно я ожидала увидеть. Обычная спальня, ничем невыделяющаяся. Я бы сказала, что наоборот-самая простая из всех имеющихся комнат, нет здесь ничего, за что можно было бы зацепиться глазу. Кровать, небольшой шкаф и кресло. Все. Комната большая, но она попросту пустая. Наверное, я испытала что-то сродни разочарованию, потому что глубоко внутри я надеялась увидеть какие-то важные мелочи. Видимо, я ужасный человек, но не открыть шкаф, я просто не смогла. И тут снова ничего, кроме, разве что одежды. Никаких тебе коробок с фотографиями, открытками и другими интересными вещичками. Хотя надо признать, я все равно испытала самый настоящий кайф, взяв рубашку Игоря, лежащую на кресле. Не в шкафу, значит уже ношенная и должна пахнуть им. Боже, я сумасшедшая. Усмехаюсь сама себе, вдыхая запах его рубашки. А дальше больше-я ложусь на его кровать, прижимая к себе этот самый кусок ткани. И тут я понимаю, что подушки пахнут им ничуть не меньше! Кайф, просто нереальный кайф. Мама, дорогая, я кошка, обтирающаяся об подушки. Но как же хорошо… Так хорошо, что хочется украсть пахнущую им наволочку себе, а ему сменить на новую. Да, так и сделаю, только еще немножечко полежу и не буду думать о том, куда он сорвался на ночь глядя. Может к замужней стерве, а может и нет… да и фиг с ней. У меня пока есть подушка и рубашка. Кайф… Смеюсь как припадочная и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Мне хорошо настолько, что по телу пробегает волна мурашек. Что-то сродни наслаждению, когда кто-то копошится в волосах. Только дело точно не в них, это что-то похожее на легкие прикосновения пальцев к коже. Очень-очень приятно, так, что не хочется открывать глаза, но понимаю, что надо. В комнате точно светло, значит я забыла поставить будильник и уже давно пора вставать. Нехотя открываю глаза и тут же шумно сглатываю. Какой позор, блин… Игорь лежит напротив меня на боку, подперев под голову одну руку, пальцем другой водит по моему плечу. Что я тут делаю, думай быстро, Олеся! Думай. Он сейчас точно это спросит. Идиотка!

— Семь родинок на шее и это только слева, на руке я потерял счет. Одна из них мне совершенно не нравится, — ведет пальцем по коже, едва не доходя до груди и тут я понимаю, что лямка моей сорочки спущена вниз. — У нее странный цвет, — продолжает Игорь как ни в чем не бывало. — Надо сходить к врачу, Олеся. Обязательно.

Несколько мгновений и я вскакиваю с кровати, машинально поправляя лямку на свое законное место, но Игорь хватает меня за руку, опрокидывая обратно, на спину.

— Я тебя никуда не отпускал. И раз уж ты лежала на моей кровати, то будь добра, дорогая, расскажи мне, что ты тут делала.

Вроде бы ничего плохого Игорь не делает, даже не насмехается, правда только пока, но вот то, что он нависает надо мной, несколько напрягает. Сейчас как щелкнет по носу, что я заикой останусь или издаст какой-нибудь звук, которым пугают малышей и все равно стану заикой. Перспектива так себе. Хуже всего, что Игорь трезвый, стало быть все это он точно будет помнить и сослаться позже на его алкогольный дурман не получится. Все равно придется говорить.

— У меня снова была бессонница, я ходила по дому туда-сюда, меряла шагами коридор и впервые увидела приоткрытую дверь в твою спальню. Да, мне было просто интересно какая у тебя комната, простое любопытство, ничего более. Ну и как-то присела на кровать и заснула. Честно.

— Так даже неинтересно.

— Что именно?

— То, что это похоже на правду, вот что, — расстегивая одной рукой верхние пуговицы рубашки, произносит Игорь. — Давно хотел спросить, а спишь ты тоже всегда с убранными волосами? — почти невесомо убирает маленькую прядь волос, едва касаясь кожи моего лба.

— Ага. Ну я пойду?

— Иди. Только ответь мне еще на один вопрос. То, что ты спала на моей кровати и обслюнявила мои подушки-с этим мы уже разобрались. Но вот что ты делала с моей рубашкой? Я почти уверен, что она была на кресле, значит ты не просто присела на кровать и заснула.

— Понятия не имею, — уверенно отвечаю я, принимая сидячее положение. Вот теперь я определенно буду лучше врать. Поверишь сама-поверят другие. — Я даже не знала, что она тут. Наверное, на кровати была, а я не смотрела куда сажусь, а потом уже ложусь. И не надо мне тут приписывать всяких небылиц. Не трогала я никакую рубашку, на фиг она мне нужна? Ну я пойду? Обещаю больше так не делать.

— Обещания-это просто слова, не имеющие ничего общего с действительностью. Смотри, Олеся, доиграешься, — смотрит сейчас так, как будто и вправду сканирует своим волчьим взглядом, раздумывая сожрать или нет. — Марш в свою комнату.

Встаю с постели, не подавая вид, что этот маленький эпизод как-то меня тронул, а самой хочется убраться отсюда со скоростью света.

— Спокойной ночи, — не оглядываясь произношу я, в ответ же слышу что-то больше напоминающее ругательства.

***

Утро, как ни странно, и вся последующая неделя прошла без напоминания о постельном инциденте. Хотя не так-вся неделя прошла тихо и спокойно, я попросту не видела Игоря. Порой мне казалось, что он вообще не живет в этом доме. А еще в голову упорно лезли мысли, что со дня на день он меня переселит. Даст пинка под задницу и приведет в дом блондинку. С детьми. Ха!

— Олесь, хватит уже, — поднимаю голову, натыкаясь на возмущенный Иннин взгляд.

— Что?

— Не криви лицо и дай мне докрасить твой глаз. Или пойдешь петь с одним глазом?

— Нет уж, докрашивай. Я буду послушной.

— Вот и славненько.

Ничего славненького, но жить можно, я хотя бы пару часов в день могу заниматься тем, что люблю. Надо хотя бы за это поблагодарить вселенную.

— Все супер, только может переоденешь брюки и кофту? Лично меня уже бесит черный цвет, — распуская мои волосы, произносит Инна.

— Нет. Мне нравится так. Вообще я ничего такая, да? — смотрю на себя в зеркало и в общем-то мне нравится мое отражение.

— Красотка. Только улыбнись.

— Поводов нет. Знаешь, мне иногда кажется, что лучше было бы, если бы я осталась в том весе.

— Ну чего ты чушь несешь? Посмотри, как все ладненько, девочка-конфетка и я сейчас тебе говорю, как посторонняя завистливая девка.

— Ничего не чушь. Посмотри теперь на меня? — поднимаю кофту, демонстрируя Инне свою грудь. — Когда я выбирала новый купальник, я искала все с бахромой по бокам, чтобы прикрыть этот ужас.

— Какой ужас?! Вообще не понимаю.

— Ты издеваешься? Растяжки, блин! Лучше бы она не вырастала, ей Богу, живут же как-то плоскогрудые и ничего.

— Буду краткой. Олесь, ты дурища каких свет не видел. Твои ахермации тебе явно не помогают, тут нужно идти к психологу. А лучше давай к психиатру сразу.

— Во-первых, аффирмации, во-вторых, с удовольствием бы пошла, и узнала бы почему красивый молодой мужчина влюбляется в замужнюю бабу с детьми, и что вообще он ждет от таких отношений. Но не пойду, денег на это нет, и так на подарки потратилась, да и я хочу купить крем с экстрактом улитки. Говорят, хорошо убирает растяжки.

— Да… тут все хуже, чем я думала, — прикладывая руку ко лбу, констатирует Инна. — Олеся, у тебя все хорошо с сиськами! Стоячие аппетитные девочки. Ну какие к черту растяжки?!

— По бокам на груди. Ты слепая что ли?! Не набрала бы так быстро вес и ничего бы не выросло, и этого, блин, тоже не было бы! — зло произношу я, опуская кофту.

— Олесь, ты никогда не была такой сколько я тебя знаю. Это уже все ненормально, ты же не можешь этого не понимать. Ты сама говорила, что хочешь в будущем малыша, так там вполне вероятно живот будет в растяжках и не только он, и грудь обвиснет от кормления и можно еще продолжать в таком духе, ты действительно думаешь, что это главное?

— Нет, я думаю, что если бы меня любили, мне было бы плевать на имеющиеся недостатки в моей внешности, будь у меня все тело в шрамах, обвисший живот и грудь. Но этого в мой жизни, Инна, увы, нет. А у тебя есть. Несмотря на то, что у тебя не самый лучший пример парня, этот раздолбай тебя любит, так что… все. Не хочу больше об этом говорить.

— Проблема в том, что у тебя есть язык, но ты не умеешь им пользоваться. И это я не о том, о чем ты могла сейчас подумать. Просто нормальные люди, Олеся, разговаривают, а не делают глупых выводов на основе увиденного. Ты даже не знаешь есть ли у твоего Игоря эта самая баба с детьми, вместо этого ты только нюхаешь его подушки. Все, не хочу тебе портить настроение перед выступлением, но подумай, что можно воспользоваться тем, над чем ты так упорно работаешь вот уже не первый месяц. Это если что-тело, моя дорогая Олеся. Хватит мямлить! Надела шикарное нижнее белье и пришла к нему в спальню, и если уж твой долбанутый Игорь не клюнет, то пошли этого идиота на фиг. Обрати внимание на нашего шеф-повара, который мысленно тебя уже отжарил сотни раз. Все, пошла петь!

Ответить что-либо на произнесенную Инной речь, я просто не смогла. Мало того, что она меня буквально выперла в зал, так я еще банально не знала, что ей ответить, ведь сложно не признать, что в чем-то она определенно права, по сути я действительно трусиха, которая ни на что не может решиться.

Немного отдышавшись и собравшись с духом, я прошла в зал мимо столиков, отмечая про себя, что несмотря на праздничный месяц май, людей в ресторане стало действительно больше. И это ведь моя заслуга, надо радоваться своим достижениям, а не слезы лить. Инна полностью права.