— Буду соответствовать образу. Ну и что вас интересует? — улыбаясь спрашивает она. — Хотя я облегчу вашу жизнь, мусорное ведро не Олесиных рук дело. В смысле его содержимое. Вы же поэтому так взбесились вчера. Расслабьтесь, она ни с кем не зажигала накануне. Думаю все дело в мусорке, да? Или я ошиблась?

— То есть, если ты об этом догадываешься, значит это ты трахалась в моем кабинете?! А ты не боишься, что я тебе сейчас дам под твой пятижопкин зад ногой без единого рубля в кармане?! Совсем охерела трахаться у меня в кабинете?!

— Это было на столе. Простите, на радостях не сдержалась, обещаю такого больше не будет. Стол хлоркой отмою.

— Купишь новый, рыжая. На свою новую зарплату. Причем, чтобы завтра же доставили. Кто такой Невзоров? — резко перевожу тему я.

— Режиссер вроде. А еще есть актер. Ладно, ладно, — приподнимает руку вверх. — Один хороший дядька, приходит почти каждую среду слушать Леську. Оставляет приличные бабки за ее пение, бывало и триста баксов. Мужику под пятьдесят, вроде не извращенец. В противном случае, давно бы уже это показал, приходит-то давно. Руки не распускает, просто смотрит, ну точнее слушает, — откидываясь на спинку стула, на одном дыхании произносит Инна. — Хороший мужик.

— А ты значит Олесю к нему сватаешь.

— С чего вы взяли?

— Птичка напела, когда я был в дупле.

— Я не очень понимаю вашего специфического юмора.

— На то он и специфический, и понимать меня не надо. Ладно, давай на чистоту, я знаю, что Олеся ко мне… ну, мягко говоря, неравнодушна, вопрос только в одном. Она встречается с кем-то? Изредка или постоянно? Давай только не выеживайся.

— Так, стоп. А с чего вы взяли, что она влюблена в вас?

— Заметь, про влюблена сказал не я, а ты. Будь добра, ответь на вопрос.

— Вы ошибаетесь. Олеся действительно была вами заинтересована, ну было бы странно, если бы так не случилось, учитывая все то, что вы для нее сделали, но насколько мне известно это прошло, уже как месяц или даже больше. Она кем-то заинтересована, но отношений у них нет, это я могу сказать со стопроцентной уверенностью, — я бы мог сказать, что Инна вешает мне на уши лапшу, вот только последняя увиденная мною запись в дневнике от апреля месяца, то есть что происходило почти два месяца мне неизвестно, и тем более, что в голове у этой девчонки сейчас, узнать крайне сложно. — Ей, кстати, сегодня подарили огромного бегемота. Наверное, и есть тот самый парень.

— Это вряд ли. Скажи мне еще вот что. У Олеси все в порядке со здоровьем? Она ни на что не жалуется?

— Не жалуется. Но здоровье ее не в порядке, у нее проблемы с головой. Иногда ее заносит. Ну судя по всему, этого она набралась от вас.

— Так, все, иди отсюда. Можешь оформляться официально, и чтобы завтра был новый стол. И Олесе не надо говорить о нашем разговоре. Но играй, рыжая, на два фронта, я разрешаю.

— Вы просто… поразительный человек.

— Ну главное не паразит.

Не дожидаясь пока Инна уйдет, встаю из-за стола и направляюсь к кабинету. Зато сейчас не надо будет задавать ранее интересующий меня вопрос, ибо как бы я не репетировал в своей голове, звучал он одинаково убого. В кабинет я захожу без стука, совершенно не задумываясь о том, что кроме Олеси там может быть кто-то еще. И ведь есть, благо хорошо знакомый Сашка. Стоят посреди кабинета, всматриваясь в листок бумаги, но на вошедшего меня тут же поднимают головы.

— Всем привет. Саша, как хорошо, что ты тут. Принеси нам с Олесей Игоревной два капучино и тарелочку с… эклерами.

— Да, сейчас организую. Значит такой ланч и утверждаем, да? — обращается к Олесе, на что та кивает. — Тогда все передам повару.

— Спасибо, — тихо отвечает Олеся и садится на диван, закидывая ногу на ногу, демонстрируя при этом ноги в черном капроне. То есть все-таки юбка есть, но видать «пошлое» это прозрачная шифоновая блузка без рукавов, ну и кто бы сомневался, что черная. Правда, надо сказать, несмотря на то, что лифчик просвечивается, ничего вульгарного тут нет. Да чего уж лукавить-мне определенно нравится. — Что-то случилось? — обращается уже ко мне.

— Нет, — сажусь рядом, продолжая осматривать ее с ног до головы, останавливаюсь на лице, а точнее на волосах-снова распущенны. Ей Богу, могу поклясться, что она знала о моем приходе, а может я себе льщу и все вот это для «хорошего мужика». Хотя эту мысль я отгоняю от себя, Олеся не меркантильна, иначе давно бы залезла ко мне в кровать и подоила, как следует. — Я хотел извиниться за то, что вчера здесь было, — неожиданно для самого себя заявляю я.

— Ничего страшного, с кем не бывает. Это, наверное, остатки алкоголя так подействовали, ну и как следствие, повышенная расслабленность, срыв тормозов, ну и собственно произошедшее на столе. Со всеми бывает, главное, что не зашло дальше, — как ни в чем не бывало выдает она, убирая волосы за уши и откидывая их назад. И тут я понимаю, в чем дело. Меня просто бесит ее наигранное спокойствие.

— Вообще-то я извиняюсь не за то, что было на столе, а за то, что было сказано после. Ты перед зеркалом что ли репетировала всю эту хрень?

— Не репетировала, это чистейшая импровизация.

— Заканчивай, Олеся. Давай ближе к делу. Я давно не мальчик.

— А я девочка.

— Замечательно, иначе я бы расстроился, если бы вчера лапал и целовал мальчика. Так расстроился, что…

— Ты придурок, — не дает договорить Олеся. Вроде и обидеться надо бы или приструнить ее за эти слова, но не хочется, так она выглядит значительно живее. — Я не это имела в виду.

— То есть я не придурок? — не сдерживая смеха, произношу я.

— Придурок, конечно, но я про девочку.

— Какую девочку?

— Ну я же говорю придурок, прости Господи. Я очень извиняюсь, но у меня дела, — вставая с диван и поправляя юбку, резко выдает Олеся.

— Спой мне, — сам не понял, как эти слова вырвались сами собой.

— Нет.

— Я не спрашивал да или нет. Я сказал, спой мне, — встаю с дивана, возвышаясь над Олесей.

— Нет, — категорично отвечает она.

— Я понял, это что-то сродни протеста.

— Нет никакого протеста. У меня выступление через несколько минут, поэтому я буду петь, но для всех. Кофе, ровно, как и пирожные, я съесть не успею, но буду рада, если мне что-то останется. Мне пора, — обходит меня справа, на что я резко хватаю ее за руку.

— Стоять. Я не отпускал тебя, — стою и не знаю, что сказать. Ведь так просто на диван не повалишь и не вывалишь на нее все, что хочется сказать. — Дай мне все документы, проверю, что ты тут наработала.

— Да, конечно, — аккуратно убирает свою руку и подходить к столу, который мне хочется тут же сжечь, к чертовой матери. — Держи. Теперь я могу идти в зал?

— Можешь.

— Вот и отлично, — накидывает пиджак и, не оборачиваясь, выходит из кабинета.

Смотрю на папку с документами и понимаю, что вот он самый большой шанс зацепить Олесю. Найти пробелы и косяки в документах ничего не стоит, вот только тыкать ее носом как котенка не стоит. И так сейчас будет выеживаться, что собственно уже и начала делать. Поэтому все, на что меня хватило-это взять документы, вернуться в зал и снова присесть за тот столик в углу. Когда заиграла музыка-я откровенно залип на Олесе. Наверное, у меня глюк, но вот сейчас она мне кажется совершенно другой, взрослой что ли, а может так действует ее голос. Пи*дец, какой же у нее голос… В первый раз я просто понимал, что он красивый, но больше был в той самой песне, сейчас же совсем наоборот. Хотя и песня снова лирическая, благо не плаксивая, но тут цепляешь именно за голос. Да, надо признать, что именно такие люди как Олеся должны выступать на сцене. Этакий мини-кайф. Не знаю как, но взгляд сам остановился на мужике, сидящем около сцены. Гадать не надо, это и есть тот самый Невзоров. Нет, мужик однозначно восхищается, но не Олесей, ему просто нравится, как она поет. Он даже не смотрит на нее, скорее всего думает о своем, когда слушает песни в ее исполнении, от того и не подкатывает. Черт, мне даже его жаль, дожили. Может такой же больной на голову, как и я.

Не знаю сколько по времени выступала Олеся, но я поймал себя на мысли, что не прочь бы послушать еще. Вот только музыка внезапно прекратилась, и Олеся ушла со сцены, правда, вовремя на меня взглянула, чем я воспользовался, позвав ее жестом руки к себе за столик. Кивнул Саше повторно принести мой заказ и уставился на Олесю, присевшую напротив меня.

— Я тебе говорил, что ты хорошо поешь?

— Не помню.

— Ну ладно, поешь ты не хорошо, а…

— Плохо, дерьмово, отстойно, по-детски и бла бла бла, — не дает мне договорить Олеся, пытаясь в очередной раз сострить.

— А поешь ты очень хорошо, бестолочь.

— Ой, не ожидала как-то, спасибо за комплимент. Ну как документы?

— Я еще не до конца просмотрел.

— Ну тогда смотри, мне уже самой интересно, — кивает в знак благодарности подошедшему Саше, и без церемоний начинает есть эклер.

Сначала я еще пытаюсь вчитаться в бумаги, но после второго по счету пирожного, взятого Олесей, я окончательно перестал это делать. Смотря на то, как она с упоением ест очередной эклер, у меня почему-то проснулась совесть. То, что я захотел попробовать торт под названием «Олеся» и вполне вероятно сожрать его целиком, с этим я уже смирился, трудно не согласиться с доводами Елены, ибо я действительно уже изменил Марине ежедневными думами об Олесе. Но вот что будет дальше? Да, место в аду мне приготовлено давно, вот только с женщинами я никогда не вел себя как чувак на букву «М» и сейчас не хочу. Все и всегда было как-то просто и без обид. Сначала девушки из университета, знающие чего хотят, в общем-то нормальные девки без запросов, все было логично и просто-был нужен секс и просто встречи. Ни у кого не было претензий по окончании таких «отношений», ибо не было никаких ожиданий. А потом была Марина. Все. Никогда не было никаких длительных ухаживаний, свиданий, вообще ничего. Все четко и по делу. Влюбился в один день, через месяц съехались, еще через два свадьба. Мудаком, который наследил, нагадил в душу и ушел, я никогда не был. А что сейчас? Ну сделаю я ей так или иначе приятно, и себе, чего уж греха таить, но, сука, я же женат. Олеся машинально приобретет статус любовницы, как ни крути. Она ведь молоденькая, наивная и совершенно несчастная девчонка, судя по ее дневнику. И как бы она ни отнекивалась, и что бы ни говорила ее подружка, Олеся ко мне неравнодушна. Что с ней будет после того как она узнает, что я женат? Это пиз*ец. Олеся, я женат, но я сделаю тебе приятно. Олеся, у меня маленький член, но я сделаю тебе приятно. Сука, лучше бы моей проблемой был действительно маленький член. И ведь сейчас я как ребенок все равно не хочу отказываться от торта…