— У вас время до вечера, — неуверенно подаёт голос Ратников, опираясь о прилавок. — Если не будет полного пакета документов, завтра придём уже с группой изъятия.

— Мы разберёмся и соберёмся, — размазываю ответ. Даже порываюсь шагнуть из-за витрины, чтобы быстрее выпроводить парочку, как тётка огорошивает:

— Я бы хотела удостовериться, что девочка жива и здорова, — выдавливает свою формальную ядовитую улыбочку Авдеева. Не люблю с бабами расправляться, но эта нарывается.

— Мёртвые и больные в школу с друзьями не бегают, деда в больнице не навещают, — парирую со всем сарказмом, на который сейчас способен.

Бл*, курить хочу! Сожрать бы кого…

— То есть, её нет? — вскидывает брови Светлана.

— Вы удивительно проницательны. А теперь прошу меня извинить, лавкой заправлять Исмаилу не обещал. Да и дела у меня… за документами бы нужно смотаться.

Уже готовлюсь к препиранию по поводу законности нахождения друг друга на территории чужой собственности и попытки проникнуть в жилище, как представители отдела опеки и попечительства уходят, но на лицах застывает маска сомнения и недоверия.

ГЛАВА 7

Бес


— И-и-и? — с этим закономерным вопросом захожу на кухню. Арину нахожу сразу, интуитивно — она в уголок между стеной и холодильником забилась. Был бы мелким и тощим, сам бы туда пролез. — Что это значит?

— С-спасибо, — мямлит испуганно девчонка.

— Ну уж нет. Это на хлеб не намажешь, в руках не подержишь, — усмешка застревает поперёк горла, когда понимаю, как двусмысленно прозвучало. Арина затаивается, а мне надоедает играть в доброго соседа и терпеливого дядю.

Киваю «на выход!».

Если вначале мелкая тушуется, то уже через несколько секунд начинает странный змеиный танец. Нет, не соблазняет — пытается из проёма выбраться. Так бывает, втиснуться или забраться получается на раз, а вот обратно… никак.

Чуть наслаждаюсь диким и смехотворным зрелищем, а когда становится не до смеха, как бы ни хотела девчонка просто выбраться, её телодвижения всё же смахивают на эротическую любовную прелюдию. Тем более, рубашка задралась, а вид плоского голого животика… длинных, крепких, молодых ног, которые даже синяки после вчерашней потасовки не портят, мягко говоря, контузят меня.

Чертыхаюсь, проклиная свою плоть, что решила мне показать насколько, оказывается, я сексуально озабочен. Но лучше реакцию списать на весеннее обострение. Специалисты заверяют, что бывает такое. Весеннее, летнее, осеннее ну и зимнее…


Холодильник сдвигаю.

— Спасибо, — опять выдыхает девчонка, только теперь ещё и протяжно простонав от облегчения.

Курить! Срочно!!! Много курить, чтобы тошнить начало. Потом домой… И Юльке позвонить. Пусть заглянет ко мне.

— Я жду, — припечатываю взглядом, чтобы считать хоть момент, «когда» или «если» Арина вздумает наврать.

— Вы же сами знаете, — поправляет съехавшее полотенце на голове. — Всё поняли…

— Значит, одна? — уже прокручиваю новый план действий. И тем паче план устранения мерзкой тётки и её задрота-напарника. Пусть не посмертно, но заткнуть бы их нужно. На время. Месяц — идеально.

— Да, — прикусывает губу Арина, — пока дедушка в больнице. А эти… так быстро всё узнали… Вот и пришли по мою душу.

— Забрать хотят, — задумчиво за неё заканчиваю. — У тебя правда больше никого нет?

— Нет, — досадливо мотает головой Арина. — И даже знакомых почти не осталось. Многие из города уехали, а некоторые на другой конец. Да и… у всех свои проблемы. Семьи, дела…

— Почему вы с дедом не озаботились признанием тебя дееспособной?

— Озаботились. Там условия… Официальное трудоустройство. Чужие не берут, а деду взять меня на работу… Никак. Даже если возьмёт, то при его утрате работоспособности нет никого, кто бы вместо него встал на шефство, а мне официально быть своим начальником нельзя.

— Дали бы взятку, всё прошло.

— Дали бы, — опускает глаза Арина, — но к нашей семье у отдела попечителей и опеки сильная тяга и тотальный надсмотр.

— Из-за барахла? — только сейчас начинаю понимать тот самый ушлый интерес, который скорее всего и толкает работников особо тщательно присматривать за Коганами.

— Барахла, — вторит с грустной задумчивостью Аря. Кивает своим мыслям. — Последний раз, когда деду было плохо, меня в приют забрали, а когда мы домой вернулись… Тут был такой погром…

Понятно. Значит, всё-таки за ценностями охотятся.

— Много пропало?

Арина перестаёт быть беззащитной, робкой девушкой, и теперь её взгляд начинает отливать взрослостью. Причём глубокой и опасливо-умной.

— А как думаете?

— Думаю, — небольшая пауза, — у такой очаровательно-проницательной внучки — дед умный и прозорливый. А ещё острожный и наученный жизнью. Всё самое ценное хранит в тайном месте. Возможно в хранилище, в Банке…

— Вот, — скромно усмехается Аря, — а кто к нам забрался, решил, что ценности наверху лежат и их ждут.

Что тоже не лишено смысла. Как вор, по себе знаю, что самые лучше места для тайников и заначек — видное место.

— И что теперь делать? — вновь прикусывает губу мелкая, став опять хрупкой и нежной девчонкой.

— Что-что? — бормочу, мысленно варианты перебирая. — Я слов на ветер не кидаю. Есть у меня нотариус знакомый. Мне бы с ним пообщаться…

— И что вы хотите?

— Документы кое-какие…

— Подделать? — вытаращивается Аря. — Но ведь у них строгий учёт… Реестр, общая база данных, обязательная регистрация в органах опеки… — тараторит девчонка, а я залипаю на ней. Мелкая, а разбирается в тонкостях так, будто сама всем занимается. Она повзрослела раньше времени… Хотя, в наше-то время и при её жизненной ситуации не мудрено. — А мы с дедом и без того на шатком плато. Из-за слабого здоровья ему уже отказывали в попечительстве надо мной. Вы не представляете, сколько нам стоило… решение в нашу пользу. И даже не деньги… Нервы, беготня, а дедуля и без того сердцем хворает. — Блестят глаза слезами. Арина изящно смахивает каплю из-под очков, без малейшего усилия сделать этот жест таковым. Выходит очаровательно, мило и чертовски обаятельно. — Предупреждение висело — ещё раз… и больше ему не позволят… Так что, нет… я не пойду на такой риск! Тем более без ведома деда!


Благоразумно для мелкой. Раньше были пустые эмоции, эмоции, эмоции. Теперь наконец поверх них нечто дельное прёт.

— Тогда есть два варианта, — это навскидку, что успеваю придумать в столь сжатые сроки и при дёрганой и очень затянутой ситуации. Мне всё хреновей, курить хочу так, что уже готов сигарету просто жевать…

— Два? — изумлённо вытаращивается девчонка, забыв про слёзы.

Не знаю, что её больше поразило: наличие аж двух вариантов или то, что они вообще есть.

— Но они оба будут провокационными. Первый мне совершенно не нравится, накладный по затратам и поднятию связей, но лишил бы всех последующих проблем разом, а второй… тоже на айс, по законности — для меня уголовно-наказуем, зато быстро урегулируем и достаточно легко-осуществим.

Аря выглядит ошарашенной, но заинтересованной.

— И каков первый?

— Замужество! — по мере расширения глаз девчонки, поясняю: — Трудность в том, что опять же, придётся задействовать знакомства. Найти «супруга» — менее сложная задача. Но потребуется справка о беременности, потому что это самая весомая причина для заключения брака, и всё это в обход отдела опеки — обратиться в отдел самоуправления, даже, возможно, администрацию, суд. От пару дней до недели — по срокам при хорошем финансировании. Зато потом по прошествии пары месяцев — потеряла ребёнка, развелась и свободна.

Глазищи у Арины очень большие, а ещё причудливо зелёные.

— А второй? — роняет надломленно.

— Я тебя сокрою… — не мигая, смотрю на девчонку. Сканирую на сомнение, испуг, категоричность, но ничего подобного на лице мелкой не читается. Она на меня глядит вдумчиво. Решаю дожать: — До выздоровления твоего деда. А если лечение затянется — на пару месяцев, или хотя бы до твоей днюхи…

— Откуда вы столько знаете о моей семье. Про деда и мой день рождения?

— Ты же сама рассказывала, — напоминаю мрачно.

— И вы… всё запомнили?

— Не знаю насчёт «всё», но ты мне теперь как родная, — пытаюсь на шутку перевести. Когда понимаю, что не прокатывает, прибавляю обаяния: — По крайней мере, как сеструха младшая. Ну или если тебя смущает родственность с таким типом как я, — многозначительно киваю, изображая «я сама кротость», — хорошая знакомая… Дочь близкого друга, — сощуриваюсь, перебирая допустимые варианты, выискивая тот, что может хоть мельком приглянуться Арине, — внучка друга…

— Вы очень хорошо подкованы в таких вопросах, — огорошивает девчонка без капли возмущения. — Уже сталкивались с подобным?

— Нет, — перестаю играть, — но умею находить выход из любой… — заминка. — Любой сложной ситуации. Это моя работа.

— Находитель выходов? — язвит. Хороший признак адекватности. А ещё — что я близок, чтобы опять завоевать доверие мелкой. Только… она лучше всего на правду реагирует.

— Устранитель причин и помех, — не тушуюсь, пристально всматриваясь, не испугается ли.

Из зелёных глаз удивительным образом пропадает любой намёк на наивность. Они становятся поразительно взрослыми и глубокими.

— Но школу и всё остальное, где тебя могут подловить, придётся оставить.

Хоть она и не сказала «да», но и «нет» не прозвучало, а значит всё «может быть»…

— У меня ЕГЭ на носу, да и пропуски в художественной — будут минусом перед выпускными экзаменами.

— Девочка умная, найдёшь, как узнавать задания и потом скопом сдашь.

— Знакомые…

Мотаю головой: