— Связи тоже… на время нужно будет оборвать.

— И вы готовы… — явно не находя верных слов, чуть ведёт головой Арина, — чтобы помочь совершенно незнакомой девушке?

— Я же сказал, ты мне не чужая…

— Я вас умоляю, — строго одёргивает Арина. — Я вам чужая! Мои проблемы… не ваши. Зато вы с лёгкостью готовы рисковать? Почему? — и так сморит, аж пронизывает желанием понять.

Вот что сказать? Как обмануть, не обманывая? Как убедить, при этом не выдав правды, но сказав правду?

— Не люблю, когда не по-людски, да к тому же… раз уж я взялся тебя спасти раз, тут по накатанной идёт.

— Я могу освободить вас от этой нелепой повинности.

— А я не могу. Я всегда держу слово, а если не сдержал, значит исчерпал все возможности…

— Но вы же устранитель, — безобидная колкость.

Киваю, но, чуть помедлив, роняю:

— Но и они не бессмертны…

Повисает пауза. И впервые молчание меня раздражает. Слишком громко звучит… А я курить хочу. Быстрее вопрос разрулить, проверить рану на боку — сук*, такая, болит и тянет. И трахаться хочу. Не обязательно в этой последовательности, но жуткий коктейль разнооперного в данный момент пересекается в одной точке «невозможно желаемого и охрено-необходимого!!!»

— А теперь шуруй одеваться — школа ждёт, — распоряжаюсь ровно, нарушая депрессивное залипание на том, что не могу заполучить сию секунду.

— А вдруг они туда наведаются?

— Вот именно. Если мегера и чмарь припрутся, а тебя не окажется, это выльется крупными неприятностями и вызовет массу навязчивого внимания. Нам же этого не нужно? — так как девчонка не шевелится, мелькает мысль, что я давлю, а Арина хоть и послушная девушка, но тотального контроля и надзора не приемлет. Ей свобода выбора нужна. И даже если собираюсь полностью подчинить и завладеть её доверием, я обязан максимально отпустить вожжи. По крайней мере, делать вид, что каждое решение и действие мелкой — её личный, сугубо персональный выбор. Ни капли давления, если только лёгкие предложения и подсказки. При этом полностью владеть ситуацией. То есть — управлять, не управляя.

— Даже если Вы не согласитесь с каким-либо из предложенных мной вариантов, никто не отменяет жизни. Ты молодая, у тебя учёба, скоро экзамены, поступление. Если запнёшься сейчас и упустишь шанс — потом будет гораздо сложнее догонять и законопачивать пробелы.

— Вы? — изящные брови прыгают на лоб.

Напрягаю память, из какого контекста выдрала местоимение…

— Вы сказали: «Если Вы не согласитесь…».

— А, — киваю понятливо, — конечно, ты и дед. Ты же сказала, что без его согласия «ни-ни» на авантюры. Значит, поговорим с ним.

— Поедем к нему? — вытаращивается Арина.

— Гора не может, значит мы к горе, — поясняю для особо одарённых.

Арина несколько секунд смотрит на меня с недоверием, а потом вспыхивает такой радостью, что зависаю на искренних чувствах, которые пронизывают, точно солнечный свет, убогую тёмную коморку.

И я бессовестно этим питаюсь. Энергетический вампир. Взгляд с лучистой улыбки переползает на шею, где ритмично жилка пульсирует, неудержимо стекает на грудь, яростно вздымающуюся под рубашкой.

Смаргиваю маниакальное наваждение, понимая, что вот-вот реально покажу своё низменное желание и шокирую бедную мелкую, к которой, по сути, не имею каких-либо сексуальных подвижек. Я же не педофил, мать его за ногу! Или он? Впериваю хмурый взгляд на улыбающееся личико… И чётко осознаю, что пиз* мне. Какой-то странный и неизлечимый.

Ну уж не бывать такому, чтобы Бес от улыбки Ангела о сути своей забыл! Не управлять Невинности Пороком! Я взрослый мужик, чёрт возьми. Не задрот, не умеющий своим хозяйством и чувствами управлять. Как хочу, так перехочу. Найду какой-нибудь нелепый недостаток и зацеплюсь за него. На том и выкачу из озабоченности.

— Всё, пора! Ты в школу. Я по делам, — порываюсь отвернуться, но упрямое:

— Может, лучше сразу к деду?

Перестаю быть милым и покладистым:

— Ты — в школу. Я — по делам! — раскладываю по полочкам. — Если ты собираешься со мной спорить, сразу говорю: «Выкинь нахрен из головы эту пустую затею!» А теперь марш одеваться! Хотя бы ко второму уроку успеешь. А после встретимся в больнице, — опережаю следующий вопрос, — у твоего деда!

Арина прикусывает губу и кивает. Уже было выбегает из кухни, как тормозит.

— И всё же, зачем вы это делаете? — через плечо.

Тот самый вопрос, который обязан терзать разумную голову не обделённого интеллектом человека, всё же не даёт покоя девчонке. И хорошо и плохо. Хорошо — я в ней не ошибся, плохо — мне это грозит большим напрягом и вечным контролем, что говорю и делаю.

— Жениться на тебе хочу, — к сожалению, заготовленную фразу вспомнить не могу. Ответ утекает… А видя недоумение на юном личике, устало выдыхаю: — Мелкая, не во всём нужно искать скрытый подтекст. Бывает… просто помогают. А теперь, Арина Родионовна, я хоть и дядя Дима, но в первую очередь мужчина. И вид твоих голых коленок заставляет меня всё время опускать глаза. — Моя откровенность вызывает откровенный шок, но зато работает. Арина убегает, как заяц от клыков волка.


Только остаюсь один, сразу же проглатываю стон боли, прижав руку к ране. Ладонь касается прохладной влажности.

Твою мать! Кровь!!! Благо футболка тёмная и потому девчонка не заметила расползающегося пятна.


Пока мелкая переодевается, проверяю дом на наличие своих грязных вещей и кровавых отметим. Арина достаточно аккуратна — ничего не обнаруживаю. И в который раз ставлю отметку «удовл» этому семейству.

Плетусь в торговый зал. Закидываю куртку на плечо, нащупываю сигареты, уже предвкушая первую затяжку, как от расстройства едва не вою — пачка смята! Видимо вчера в драке повредили.

Выуживаю одну, обламываю и пока кручу «огрызок», приходит глупая идея. Заглядываю под прилавок. Шарюсь примерно там, где ковырялся Исмаил Иосифович. Мне везёт — портсигар нахожусь сразу.

Доламываю все сигареты и аккуратно раскладываю в серебряной коробочке. Только закрываю, в лавке появляется Арина. С рюкзаком на плечах, в строгой одежде. Школьница…


Натягиваю улыбку, чтобы не выдать, как мне хреново.

А уже на улице даю команду:

— Ступай в школу, а потом встретимся у деда в больнице!

— Угу, — заторможенно кивает девчонка и с неудовольствием идёт прочь. Смотрю ей вслед. Арина делает пару шагов и оборачивается, на лице укор:

— И как же мы встретимся, если вы не знаете в какой он больнице?

Опа-на! Чуть не спалился!!!

Бью себя по лбу, зло отметив, что в испарине:

— Права, мелкая, прости, — уже цежу сквозь зубы. — Какая больница?

Арина озвучивает, но уходить не торопится. На лице всё ещё недоверие. Твою мать! Мне всё хреновей. Вот-вот хлопнусь, как нежная барышня. И, бл*, курить хочу. Да так, что чуть не вою.

— Никто вас к нему не пустит, — поясняет молчание. Огорошивает простой очевидностью, в который раз убедив в своей адекватности.

— Этот вопрос оставь решать мне!

И жестом «Шуруй»!

Арина уходит. С гордо выпрямленной спиной. Спокойная и выдержанная.


Убеждаюсь, что она ушла, торопливо сажусь в машину, которую за несколько домов до… оставил. Матерюсь на все лады. Сигарету в зубы и с маниакальной одержимостью и блаженством прикуриваю.

Даже на боль плюю: закрыв глаза, отравляюсь первой "тяпкой", чуть дольше задержав в себе ядовитый смог.

Охрененно хорошо! Голову ведёт, появляется чувство лёгкости и спокойствия. Сродни экстазу.

Протяжно выпускаю дым. Ещё пару затяжек… сигарета заканчивается. Недовольно вышвыриваю окурок в окно.

Всё, пора!

Ключ в скважину, врубаю телефон…

ГЛАВА 8

Бес


— Юль, привет, — набираю ту, кто мало задаёт вопросов и всегда под рукой. Сижу в машине, на парковке перед домом, в котором одна из моих квартир. Да, их несколько. На всякий… Ещё есть одна, которую снимаю. Бываю раз в месяц, проверить всё ли на месте, да и с хозяином перетереть по поводу оплаты.

— Привет, Бес, — топит нежностью знакомая, — давно не слышно.

Прям уж… несколько дней всего. И то, из-за семейства Коган и задания босса.

— Дела. Ты сейчас где?

— Только со смены возвращаюсь.

— Ладно, — настроение падает ниже некуда. Что с уставшей любовницы взять? Вот именно, не на сонное же тело любоваться. — Проехали, — собираюсь скинуть звонок, но Юлька опережает:

— Бес, в чём дело?

Молчу. Огрызок сигареты в зубы. Подкуриваю.

— Ты же знаешь, — чуть медлит, словно винится за признание, — только слово — и я у тебя.

— Это хорошо, — мрачно выпускаю дым, — но не нужно. — Мне претит сама мысль, что знакомая готова быть такой услужливой. Нет, не отвращает и не бесит, просто этого не нужно — я не оценю. Мне больше плевать, чем приятно.

— Я могу… — Юля замокает. Повисает многоговорящая пауза.

— Тогда нужно, — сдаюсь, выкидывая окурок в окно машины. Боль усиливается, меня начинает штормить, перед глазами плывёт. Твою мать! Мне реально нужна квалифицированная помощь. А Юлька медсестра.

— Тогда я к тебе, — чуть настораживается Юля. — Кушать готовить?

— Нет, — кое-как покидаю машину. Пиликаю сигналкой, телепаясь к подъезду. — Лучше набор для обработки ножевого.

— Что? — взвизгивает знакомая. — Совсем чокнулся?.. Где ты?.. Ты… ты… Разборки? Сильно… — тараторит сбивчиво, а у меня от неё башка раскалываться начинает сильнее.

— Всё путём! — роняю устало. — Угомонись.

— Сейчас буду! — заверяет горячо Юлька.

Скидываю звонок. В кабинке лифта чуть не вырубаюсь, прислонившись к стенке и убаюкиваясь мирным гудением и лёгкой вибрацией.