Анна Абрамова - Бес с тобой

— Что один орнамент не добит, а в другом есть недочеты, у некоторых уже краска приглушилась.

— Ого, — присвистываю восхищенно. Аря чуть тушуется.

— Я не сильна в этой стилистике и столь узкой специфике орнаментов, но, кажется, там чуть по-другому должно быть… — заканчивает опять так, словно боится, что отругаю.

— Отлично! — киваю удовлетворённо. — Куплю тебе машинку, краски, иглы — всё поправишь.

— Что? — вытаращивает Арина. Парни на места оседают, так ни слова больше не сказав.

— Ага. Рана заживёт, и её нужно будет… как-то закрасить. А теперь, — серьёзно на парней уставляюсь, без намёка на благое настроение: — Давид и Матвей, скажите мне, — начинаю спокойно, но голос наливается сталью, — какого х*, вы ночью к Арине ходите? — тяжело и внушительно получается.

— Дядя Дима, — жалобно тянет Рина, но я её затыкаю коротким жестом, продолжая сканировать подростков.

— Мы пришли помочь подруге, — разводит руками Давид, обзаведясь крутыми яйцами. — Если вы не заметили, Аря — хрупкая девушка, и такую тушу… — намёк на меня и жест в туже копилку.

— Тем более без чувств, — подпевает Матвей, — ей дотащить до комнаты было просто невозможно!

— Так что, — ядовито кривит лицо Давид, — «Спасибо», уважаемый, говорить нужно, а не рычать и что-то требовать!

Ответ убедительный. Принимается! А наличие желчи и гонора — ничуть не обижает. Наоборот, вызывает уважение. Прибежать за несколько кварталов ночью на выручку к подруге… Золотые парни. И если бы не странное желание их убить, вот не нравится мне, что они на горизонте маячат возле мелкой, — то я бы даже был к ним душой расположен.

— Супер! Молодцы! Похвально. А теперь, — кивок на дверь кухни, — сдулись, пока я вам не навалял!

— Дядя!!! — возмущению Рины нет предела. Она даже поднимается из-за стола.

— А с тобой разберусь, как только этих выпровожу.

И опять многоговорящий взгляд на парней кидаю:

— Вы ещё здесь?

— Да мы тебя… — Нахохливается Давид, сжимая кулаки, позади Матвей тоже адреналином топится, но Арина благоразумно их одёргивает:

— Мальчишки, прошу, не надо! — между нами стеной становится, на глазах едва слёзы не блестят.

— Блин, в следующий раз, — бурчит Давид, покидая кухню, — тысячу раз подумаю, прежде чем выручать тебя.

— Ага, — соглашается брат, спеша за ним, но напоследок одарив меня пренебрежительным взглядом.

Рина осуждающе:

— Как вам не стыдно, — сокрушённо и это отнюдь не мальчишкам, а мне. Вот так тебе, дядя Дима! Получи от мелкой… болото укора! — Они помогли, а вы хамите, — напоследок понукает, словно я нерадивое дитя, и торопится за друзьями.

Стою в недоумении — что не так сделал? Где дал маху?

Особо не прислушиваюсь к тихой перебранке молодёжи, но отмечаю характерный перелив колокольчика, шелест приближающихся шагов.

Сажусь за стол, отпиваю напитка из чашки хозяйки. Морщусь и отодвигаю прочь — холодный и не вкусный.

— Не ожидала от вас такой грубости, — осуждающе ворчит Рина. Обиженный взгляд прямо с порога кухни.

— Мелкая, на меня возложена непосильная роль надсмотрщика, которым никогда не был. Тем более присмотра за очаровательной девицей переходного периода… А за ней, как понимаю, вагон и тележка воздыхателей маячит. Так что привыкай и не осуждай… Я пока не разобрался в мелочах и нюансах. Да и, по сути, у меня и семьи-то не было. Поэтому поступаю так, как подсказывает инстинкт. А они у меня неплохо натасканы на выживание. И сейчас один из них подсказывает — «К мелкой по ночам не один парень в гости ходить не должен!» — категорически, и даже повышая голос.

— Но… — вспыхивает Аря.

— И допустимы только три «но», — перебиваю хлестко. — Первое, дед выходит из больницы, и ответственность переходит ему! Второе, — жестом затыкаю, потому что девчонка опять рот открывает что-то сказать. — Твой жених! Тебе уже восемнадцать и это ваша брачная ночь. Третье, — делаю значительную паузу, выражая как серьёзно настроен, — ходячий мертвец! Потому что, не услышав моих советов, я его закопаю голыми руками.

На лице Арины сменяется гамма чувств:

— Интересно, — прищуривается, сложив руки на груди, — к какому пункту, дядя, — достаточно ядовито выделяет, — отнести ваше личное присутствие в моей квартире!

С желчью в глотке обдумываю столь едкую очевидность.

— Я твой хранитель… я с тобой…

— Ангел? — сарказм так и прёт.

— Скорее… — на миг умолкаю. — Бес…

— Никогда о таких хранителях-монстрах-спасителях не слышала.

— Теперь в курсе.

Арина порывисто отворачивается:

— Бес… со мной…

— Я не шутил! — вдогонку бросаю, зло понимая, как ПРАВ НЕ ПРАВ. И в то же время осознаю — сам себя боюсь. Я Бес! И за девчонку порву любого!

Бес

Полночи кручусь, переваривая случившееся, а главное, пытаясь понять, какого хрена до сих пор у Арины?

Девчонка после разговора на кухне мне слова больше не сказала. С демонстративным спокойствием ушла в свою комнату. Захлопнула дверь, и была такова.

А я жрать хочу! Она обещала приготовить… И плевать, что мы ужинали в кафешке. Я мужчина, такие, как я готовы кушать часто и много.

Бл*, и курить хочу! Прямо до бешенства!!!

Видать, потому и сорвался…

Я не я, когда голоден и без курева.

И понять хочу!!!

И секса хочу…

Не дрочить ведь!

Или боль…

Мне боль нужна, хорошая порция боли или мордобития.

Твою мать! Вот почему руки чешутся! Им приложиться куда-то нужно. Либо кулаками к мордам парней, либо к хозяйству и в кулак…

Некоторое время ворочаюсь в постели, а когда становится совсем больно в паху, посылаю на хрен свои принципы… и малолетку — и еду домой. Тем более, СМС поспевает от Юльки:

«Вечеринка сорвалась. Я уже дома!»

Да! Дома жадно втягиваю воздух — жар по телу, эйфория в голове. Приятно, и сразу ощущается, что в квартире женщиной пахнет. Уютом.

Быстро раздеваюсь и плетусь в комнату.

Так и есть. Юлька… спит.

Падаю на постель и без лишних церемоний и игр беру доступное и столь лакомое. Юляшка спросонья мычит, ворчит, но уже ко второму порыву, разогревается. Мне то и нужно. Самому-то больно двигаться.

Так что с большим кайфом принимаю игру женщины. В моём состоянии — самое то. Пусть делает, что считает нужным, и как.

Юляшка умная, нежная и МЕДСЕСТРА. Она прекрасно тему догоняет, поэтому засыпаю под утро с улыбкой обожравшегося сметаной кота и чувством выполненного долга. (((((Непримиримые _pmII9To))))) Ну и блаженной мыслью — надеюсь, хоть немного похотливой энергии поубавится. А там, глядишь, хватит на пару дней… спокойствия и невозмутимости. Потом можно и повторить.

А то со стояком ходить тяжко. Думается особенно хреново. И что важнее, стрёмно — вдруг на моё неуправляемое либидо обратит внимание молодая, неопытная откровенностью особа?

Я конечно мужик здоровый и активный… Могу на это сослаться, но от одной мысли, что придётся на такую тему оправдываться, уже не по себе.

Диковато и неудобно.

Как уходит Юля на работу, не отслеживаю — помню размазанно поцелуй и шёпот:

— Я ушла.

Мне этого вполне достаточно, чтобы забыться ещё более крепким сном. Когда просыпаюсь окончательно, с постели себя соскребаю.

Телефон на наличие входящих звонков и СМС проверяю на автомате. Босс, как и обещал, меня не беспокоит.

Хорошо, значит день-два у меня есть, чтобы вернуться в строй. Ну и дело важное провернуть.

На стрелку с Костылем еду один. Знаю его хату: знаю, где тихушничает. Бабу его знаю.

Перчатки надеваю, проверяю пистолет, глушитель.

Звоню. Молчание настораживает. Потому что это уже третья точка. Последняя. И тёлка его, — а она была запугана до смерти! Мной! Запуганная!!! Выдала все явки и пароли. Куда и в какую дыру Костыль мог забиться. Я ей поверил!

Не думаю, что хоть одно живое существо, имеющее материнский инстинкт, сможет позволить себе такую роскошь, как ложь, когда между ног воткнуто оружие, предохранитель снят, а в соседней комнате на полу… рисует пятилетняя дочь.

Поэтому верю! И сейчас недоброе предчувствие шепчет: «Дерьмо дело».

Когда на третий звонок Костыль не открывает дверь, осторожно берусь за ручку и толкаю дверь.

Открыта…

Внутри подозрительно мрачно и даже не по темноте — света-то хватает, а вот по ощущениям… И в голове всё настойчивее клокочет чуйка «Беги!!!».

Бесшумно ступаю, прикрыв дверь изнутри. Грязная, пошарканная квартирка. Не бомжатник, но хата для тёмной отсидки. Минимум мебели.

Мимолетно обшариваю комнату взглядом. Вычленяю едва заметные, но важные мелочи. Ободранная занавеска, задранный угол ковра, капли крови на полу, скомканное одеяло, простынь. Подушка на постели… Одна!

Полупустая бутылка водки на маленьком столике, недопитая прозрачная жидкость в стопке, полусъеденный бутерброд на грязной тарелке…

Окурок, уже не дымится — истлел в пепельнице.

Работающий телевизор… Ступня, торчащая из-за угла постели.

Бл*! Опоздал!

Убеждаюсь, что Костыль мёртв — несколько ножевых, огнестрел в голову. Контрольный… через подушку. Она рядом валяется.

Ретируюсь аккурат, когда уже близ дома спешно воют полицейские сигналки. «Добрые» люди подсуетились вызвать полицию. Идиотом быть не надо — по душу Костыля и мою.

Перед тем, как покинуть квартиру, из кармана джинсов мужика телефон выуживаю. Странно. Видимо, работал дилетант.

Умный и опытный бы обязательно забрал мобилу. Не наживы ради, а следы замести. Ведь в аппарате может быть важная информация, которая следствие подтолкнет к убийце или заказчику!