Устало сажусь на стул в кухне. Несколько секунд бездумно смотрю в никуда, лениво открываю холодильник.

Не пустой, но пустующий. Несколько контейнеров с едой. Рис, мясо… салат, запеканка… всё.

Ильина много не готовит. Это правильно. Зачем изводить продукты?

Я дома почти не бываю. Юляха много не ест. Чаще на работе перехватывает.

Только достаю пару коробок, в прихожей раздаётся щелчок замка, скрип двери, хлопок уже закрывающийся:

— Бес? — уточняющий окрик, приближающиеся гулкие шаги и уже через несколько секунд на кухню заглядывает Ильина. — Ты дома, — улыбается чисто и открыто. Ключи в карман плаща прячет.

— Здоров, — окидываю оценивающим взглядом любовницу. — Зато ты у меня зачастила, — не то что бы обидеть хочу, просто надо отшутиться и как-то оправдать собственное возвращение домой. Юля шутку не принимает. Меняется в лице, мрачнеет.

— Прости, — в карман за ключом, но я не позволяю. Зацепив край плаща, дёргаю к себе.

— Ну что как не своя? — между ног её зажимаю: руками ныряю под верхнюю одежду, ладони кладу на округлые ягодицы.

Б*, охренительно приятно мять женские прелести. Женские!!! А не какие-то худосочные мелкой.

Юляшка красивая, и фигурка у неё, что надо. Не тощая. Приятная округлость груди, плавный переход к талии, бёдрам… Шикарный зад. Упругий, тяжёлый…

Исследуя с особым пристрастием, убеждаюсь в собственных мыслях. Мне нравится гладить Юлю. И она быстро загорается.

И кончает часто. Мне это льстит потому, что не особо камасутро озабоченный. Не запариваюсь разнообразием, но если трахаться, то лучше зная, с кем и желательно, чтобы по обоюдному. В идеале и оргазмы должны быть… у каждого участника. А здесь без химии никак. Если стоит на бабу и не разок, а постоянно реагируешь — значит твой партнёр, не хер лезть на тех, на кого заводиться себя нужно заставлять. То же с бабами, не понимаю, когда по любви терпят и в потолок смотрят, ожидая, когда кончит партнёр. Не твоё — не ебись!

Хотя, нам проще, у нас либо стоит, либо нет, а вот как раз партнёршу завести можно. Любую, только знать нужно, где и как гладить.

И как раз в этом затык. Ты либо любитель поискать ключик, и у тебя уже богатая связка припасена, либо нет. Я рационально мыслю. И у меня нет желания искать ключи к разным. Нашёл несколько, устраивают по остальным параметрам — отлично! Нахрен запариваться? Ебля не основа моего существования — лишь способ сбросить напряжение. Для меня это не спорт… Разнообразием пусть секс-спортсмены озабочиваются. Для них спаривание — это дыхание, жизнь… смысл бытия.

Так что трах ради разнообразия не приемлю — меня устраивает знание, чего ждать. Юляшка так вообще супер-отзывчивая. Постоянно согласная. Она даже слова-то, по-моему такого не знает, нет… Мужик захотел — она не против.


Интересно, а Аринка так быстро со всеми вспыхивает? Холодная или страстная? Стеснительная или открытая? Робкая или пылкая? Со мной такой порок или нет…

Твою мать!!! Не даёт покоя мысль, какой девчонка в постели будет. И что гаже — не мне узнавать! Другой… станет учителем. Другой нарушит печать непорочности. Будет её…

В голове совсем переклинивает. От ревности тугой, от слепой ярости Бес вырывается. Лишь слышу сдавленный всхлип Ильиной, когда к столу её прокручиваю и погибаю вперёд.

— Бес, — надламывается хрип любовницы. Рывком задираю юбку и подол так и не снятого плаща. Махом колготки приспускаю и, не церемонясь, дёргаю трусики прочь. Юляшка вновь всхлипывает:

— Бес…

Но меня не остановить. Кровь бурлит. Ревность душит. Похоть раздирает.

Быстро справляюсь с пуговицей и молнией на джинсах. Освобождаю уже каменную плоть.

— Бес… — Юля порывается обернуться, бодая задом. Я в животном запале, желая быстрее утолить голод, любовницу на место пригвождаю, чуть ли лицом в поверхность не воткнув. — Бес, — шипит зло Юлька, крутит бёдрами, уворачиваясь. Впервые мне так хочется заполучить брыкающуюся дичь. Прям инстинкт охотника разыгрывается. Тем более приятно, когда по готовому члену голая, мясистая плоть трётся — даже не проверяю на готовность любовницу, врываюсь одним грубым, глубоким толчком. А чтобы разрядиться, хватает нескольких… и облегчение приходит, через боль.

Уткнувшись лбом в спину Юльки, жадно хватаю воздух ртом. Мне это было нужно. Очень… начинаю понимать маньяков сексуальных. Это охренительно, когда тебе печёт, и ты получаешь!

— Прости, — без вины, но что-то стоит сказать. Юлька ведь не шлюшка на разок.

— У меня месячные, — досадливо роняет любовница, упираясь руками в столешницу.

Все тёплое, доброе, блаженное, как рукой смазывает… Удовольствие от экстаза испаряется.

Отлепляюсь от Юльки и с неудовольствием смотрю на последствия своей дикой выходки. Не то, чтобы кровища была всюду, но есть. Немного джинсы, а у Юльки юбка. На паху сгустки, член вымазан… и конечно же, задница любовницы в сперме и кровавых выделениях.

— Б*, - чертыхаясь, плетусь в душ. Не смущает кровь как таковая, и грязью не считаю, но я себя как скот повел. Захотел — трахнул, а ведь Юля дёргалась, пыталась предупредить.


Стоя в очередной раз в душе, осеняет глубокая и донельзя простая мысль. Если бы хотел, услышал… Вряд ли бы отступился, но нашёл бы другой способ, как получить желаемое.

А я как потребитель. Вздумалось — взял.

Вот так… Докатился до свинского желания потрахаться. Почти дрочилово, только не рукой, а кем-то.


Выхожу из ванны, намотав на бёдра полотенце. На столе уже сервировка. Романтика, чтоб её — свечи, вино, пара пустых тарелок и несколько блюд с уже готовым.

— Юль, — зависаю на пороге. Руками цепляюсь за верхний косяк и чуть прогибаюсь — позвоночник растягивая и косточками похрустовая, да на место вставляя. — Ты это… — киваю на стол, — всё это, — опять не нахожу чёткой формулировки. — Не стоит. — Давненько не выискивал слов, чтобы мягче отшить человека, кто симпатичен. — Ты мне нравишься, секс устраивает, но это всё… — опять кивок, — не для меня.

Юля замирает. На лице недоумение.

— Не хочу тебя обнадеживать, — продолжаю мысль, коль уж начал, — как и не хочу обижать. Я не люблю тебя. Да и никогда ничего такого не испытывал. По сути, я тебя даже любовницей не собирался делать. Сама же понимаешь. Нелепо получилось, а дальше по накатанной пошло…

Юля удручённо кивает, поджимает губы. Всем видом старается показать, что сильная, но в глазах всё равно слёзы блестят. Я аморален, я циничен. Мне не жаль. Ни капли.

Но наравне с этим, не могу понять, нахрен я это делаю?

Рву отношения, которые устраивают обоих…

Какого х*?

Прекращать трахаться с любовницей, чётко понимая, что лучшего варианта в короткие сроки не найти.

Но я это сделал.

Юлька уходит….

Некоторое время сижу в пустой квартире. Мне не больно, не плохо — никак. Безвкусно, ровно… Копаюсь в голове, но ответа поступку не нахожу. А когда начинает свербеть другая мысль, одеваюсь.

Мне бы спать лечь, но я иду к мелкой.

ГЛАВА 16

Бес


— Подъём, — бессовестно бужу девчонку, всё равно скоро вставать. Но отмечаю, что Аря, как забилась на край постели, так и уснула. Правда, голотьбу одеялом прикрыла. И за то спасибо.

Как взъерошенный совенок. Охренительно очаровательная соня: моська помятая, головой мотает:

— Что? — подслеповато моргает, а когда утыкается в меня прищуром глаз, взгляд становится чуть осмысленней, а сама как сеньор-помидор, заливается румянцем.

— Пять минут…

— Дим, случилось что-то? — не спешит покидать постель.

— Да, у тебя есть…

— На что? — упирается бараном.

— Чтобы надеть что-то более приличное, — окидываю мелкую красноречивым взглядом.

Она ещё пуще краснеет, одеялом по самый нос укутывается.

Уже было ухожу, но в спину догоняет:

— Зачем?

Вот почему девчонка именно сейчас решает задавать лишние вопросы?

Шагаю к мелкой, одеяло махом в сторону отбрасываю.

— Ой, — глухо взвизгивает, но шарахнуться не успевает. За щиколотки дёргаю к себе худенькое тело, протащив по постели на край. На миг лишаюсь кислорода — опять, с момента своего свинства этой ночью, несмотря на здравомыслие, позволяю себе прикоснуться к Арине.

А смотреть на неё сверху вниз — вообще каторга для рассудка. Вижу всё: как распахнуты в ужасе глаза, как ноздри трепещут, губы приоткрыты, как яростно пульсирует жилка на шее, раздувается грудь, соски торчат… Каждый изгиб, округлость… Страх мелкой пьянит, вседозволенность по праву сильнейшего отупляет — как дикого волка запах дичи.

И я, точно первобытный мужик, закидываю девчонку себе на плечо.

— Отпустите! — бьётся в истерике, шмякая кулачками по моей спине: — Пустите!!! — это больше на массаж смахивает, чем на яростное сопротивление. Либо на ролевую перед сексом.

Бл*, опять разнузданная фантазия не туда мысль утягивает.

Дверь ванной комнаты с ноги распахиваю, придерживая ношу, от которой нехило ведёт голову. Зло отмечаю, что недавний секс с Юлькой доказывает — трах с другими — не панацея от моего заболевания. Тут понадобится хирургическое вмешательство ну или благоразумность с обеих сторон — моей и Рины. Вот почему мне нужно с ней поговорить. На трезвую голову. С утра, пока гормоны кое-как дремлют!

— Вот что, — Арину ставлю в душевую кабинку и махом воду врубаю, наплевав, что сам намокаю. — Хочу, чтобы ты, — глаза в глаза, — делала то, что прошу. Беспрекословно.

Жалкая, мокрая, напуганная, трясущаяся. И, бл*, до умопомрачения желанная. Никогда никого красивее и вожделенней не видел. Я бы себе на глотку наступил, чтобы её заполучить… в другой жизни. И не так, как с Миленой — её отпустил. Все равно всегда под рукой. Просто не делим судьбу одну… А Арину, как маньяк-тиран, запер бы дома и наслаждался. По крайне мере, пока мозг и плоть не остынут.